За что сражались советские люди

22 июня – удачный для империи день; ровно год назад был смыт позор поражения в Великой войне. Тогда в Компьене французы подписали капитуляцию; не избежать поражения и русским. Сомнений быть не могло: вермахт в короткие сроки справился с польскими и французскими войсками, оккупировал Данию и Норвегию, поверг Грецию и Югославию. Советский Союз должен дополнить это список германских побед; конечно, размеры раскинувшейся к востоку страны впечатляют, но и только. «Фюрер считает, что акция продлится примерно четыре месяца, я считаю, что меньше. Большевизм рухнет как карточный домик. Мы стоим перед беспримерным победоносным походом. Нам надо действовать», – записал в дневнике министр пропаганды рейха Йозеф Геббельс.[6 - Война Германии против Советского Союза, 1941–1945: Документальная экспозиция / Под ред. Р. Рюрупа; Пер. с нем. Т. Переверзевой. Берлин: Blank & Reschke, 1994. С. 48; Откровения и признания: Нацистская верхушка о войне «Третьего рейха» против СССР: Секретные речи. Дневники. Воспоминания / Пер. с нем., предисл., коммент. Г. Я. Рудого. Смоленск: Русич, 2000. С. 307.]

56-й танковый корпус 4-й танковой группы замер в лесах под Мемелем. В ночь перед наступлением командующий корпусом генерал Эрих фон Манштейн думал не о предстоящей победе. За спиной генерала расстилались просторы Восточной Пруссии; там, в нескольких десятках километрах от советско-германской границы, в славившемся по всей стране своим конным заводом поместье Ленкен, фон Манштейн прожил несколько последних предвоенных дней.

«Когда мы туда прибыли, то увидели выгон, на котором паслись чистокровные лошади, – записывал он в дневнике. – Это был уголок, полный красоты и гармонии. Его вид показался нам хорошим предзнаменованием. Как прекрасен был этот далекий уголок нашей родины, наше последнее пристанище на немецкой земле! Когда мы проезжали мимо типичного для Восточной Пруссии низкого простого господского дома, то увидели прелестную молодую девушку, которая усердно убирала веранду. Пестрый платок обрамлял красивое, свежее лицо. “О!.. – воскликнул один из моих спутников. – Все здесь так мило!” Он спросил молодую девушку о хозяйке дома. На лице его появилось недоумение, когда ему с улыбкой приветливо ответили: “Я. Добро пожаловать!” Общий веселый смех. Молодая хозяйка имения недавно родила сына, и я стал его крестным отцом».[7 - Манштейн Э. фон. Утерянные победы / Пер с нем.; Коммент. Б. Переслегина; Сопр. ст. В. Гончарова, Р. Исмаилова, С. Переслегина, С. Платова. М.: ACT; СПб.: Terra Fantastica, 1999. С. 188.]

Вспоминая о Ленкене, Эрих фон Манштейн думал обо всей прекрасной германской земле. Долг перед родиной требовал покинуть ее; генералу и его солдатам предстояло уйти воевать в дикие восточные земли, населенные низшими расами и многочисленными ордами недочеловеков. Только так можно было защитить германскую нацию и весь фатерланд.

Генерал фон Манштейн вспоминал о своей прекрасной родине. В это время в дивизиях его 56-го танкового корпуса офицерам зачитывался приказ командования об обязательном истреблении всех политработников, евреев и советской интеллигенции.[8 - Шнеер А. Плен: Советские военнопленные в Германии, 1941–1945. М.: Мосты культуры; Иерусалим: Гешарим, 2005. С. 413; Ермаков А. Вермахт против евреев: Война на уничтожение. М.: Яуза, 2009. С. 88.]

Несколькими сотнями километров к югу рядовой саперного полка Отто Тышлер всматривался в берега Буга. В нужный час притаившиеся в прибрежных рощицах пехотинцы быстрым рывком форсируют реку и захватят плацдарм на том берегу. После этого в дело вступят саперы; они наведут понтонные мосты, по которым вперед пройдут машины 2-й танковой группы генерала Гудериана. Военное искусство первого танкиста Германии уже вошло в легенды; русские не смогут оказать сопротивления несокрушимым танковым войскам рейха. Тем более – Отто Тышлер знал это точно – никто с этими большевиками церемониться не будет.

Об этом солдатам рассказали несколько часов назад. Перед построенной поротно шеренгой саперного полка командиры зачитали приказ фюрера и верховного командования вермахта.

«Военное судопроизводство вермахта служит в первую очередь сохранению дисциплины.

Широкая протяженность зоны боевых операций на Востоке, форма ведения боевых действий и особенности противника ставят перед военными судами задачи, которые во время военных действий вплоть до закрепления на оккупированных областях могут быть решены при их малочисленном личном составе только в том случае, если судопроизводство ограничится главной задачей.

Это, однако, будет возможно только в том случае, если войска сами беспощадно будут себя ограждать от всякого рода угроз со стороны гражданского населения.

Соответственно этому для района “Барбаросса” (район военных действий, тыл армий и район политического управления) устанавливаются следующие правила…»[9 - Война Германии против Советского Союза. С. 45; МНП. Вар. 1. Т. 5. С. 288–290; Т. 7. С. 300–301; Преступные цели – преступные средства: Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР, 1941–1944 гг. / Предисл. Г. Ф. Заставенко. М.: Политиздат, 1968. С. 32–33.]

Солдаты знали: в это же самое время эти же слова произносятся на всем протяжении Восточного фронта. Приказ фюрера читают в соседних пехотных дивизиях, в изготовившихся к удару танковых частях генералов Гёппнера,

Гота, Гудериана, Клейста, в воздушных армиях, развернутых на временных аэродромах у границ рейха.

«Первое. За действия против вражеских гражданских лиц, совершенных военнослужащими вермахта и вольнонаемными, не будет обязательного преследования, даже если деяние является военным преступлением или проступком.

Второе. При рассмотрении таких действий следует принять во внимание, что поражение 1918 г., последующий период страданий немецкого народа и борьба против национал-социализма с бесчисленными кровавыми жертвами движения в значительной степени объясняется большевистским влиянием, и ни один немец не забыл этого.

Третье. Судья решает, следует ли в таких случаях наложить дисциплинарное взыскание или необходимо судебное разбирательство. Судья предписывает преследование деяний против местных жителей в военно-судебном порядке лишь тогда, когда речь идет о несоблюдении воинской дисциплины или возникновении угрозы безопасности войск. Это относится, например, к тяжким проступкам на почве сексуальной распущенности, предрасположенности к преступлению или к признакам, свидетельствующим об одичании войск. Строгому осуждению подлежат уголовные действия, в результате которых были бессмысленно уничтожены места расположения, а также запасы или другие военные трофеи в ущерб своим войскам…»[10 - Война Германии против Советского Союза. С. 45; МНП. Вар. 1. Т. 5. С. 288–290; Т. 7. С. 300–301; Преступные цели – преступные средства: Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР, 1941–1944 гг. / Предисл. Г. Ф. Заставенко. М.: Политиздат, 1968. С. 32–33.]

Гауптман аккуратно свернул листок бумаги.

Посмотрев на смутно различимый в сумерках строй, он продолжил:

– Этот приказ означает следующее. Если вы, парни, пристрелите какого-нибудь большевика, то не попадете в руки военного трибунала. Слишком много чести – судить немецкого солдата за убийство какой-то свиньи. Чем их меньше останется, тем лучше для нас. Наш командующий, генерал Гудериан это понимает. Поэтому он издал приказ: «Неоправданная гуманность по отношению к коммунистам и евреям неуместна. Их следует беспощадно расстреливать». С ранеными русскими нечего возится – их надо просто приканчивать на месте.[11 - Документы обвиняют: Холокост: свидетельства Красной армии / Сост., предисл. Ф. Д. Свердлова; Предисл. И. А. Альтмана. М.: Фонд «Холокост», 1996. С. 10; МНП. Вар. 1. Т. 4. С. 125–126; Русский архив: Великая Отечественная / Под общ. ред. В. А. Золотарева (Далее – РАВО). М.: Терра, 1999. Т. 24 (13). Кн. 2. С. 37; Шнеер А. Плен… С. 412.]

Рядовой Отто Тышлер вспоминал эти слова, вглядываясь в восточный берег Буга. На всем огромном фронте от Балтийского до Черного моря миллионы таких же немецких солдат смотрели на восток.

Там, за пограничными столбами расстилалась богатая, щедрая, плодородная земля. По прихоти истории эту прекрасную землю населяли тупые и грязные русские, перемешавшиеся с бесчисленными азиатскими дикарями, утратившие чувство крови и чести. Этими выродками-славянами командовала засевшая в их далекой и дикой Москве жидобольшевистская нелюдь: крючковатые носы, гнилые желтые зубы, алчность и жестокость, жажда крови и грабежа.

Каждый из замерших в ожидании солдат вермахта знал: германской нации нужна эта земля – но не населяющие ее недочеловеки.

Славянско-азиатские орды должны исчезнуть, уступить место германской расе, германской культуре, германской чести.

Разве это будет не справедливо?

Барановичи горели. Танкисты Гудериана вошли в город уже на четвертый день войны; улицы заполнились солдатами в чужеземной форме, лязгом танков с кургузыми крестами на башнях и отрывистой непонятной речью. Передовые части спешили к Минску: там, у белорусской столицы они встретились с танкистами Гота, замыкая первый в этой войне «котел». Танкисты прошли через Барановичи, и город замер в недобром предчувствии: следом шла немецкая пехота.

Один из солдат вермахта так вспоминал о настроениях первых дней войны: «Все мы в те дни ощущали себя составными частями грандиозной военной машины, которая безостановочно катилась на восток, на большевиков».[12 - Пленков О. Ю. III Рейх. Война: Вермахт, война и немецкое общество. СПб.: Нева, 2005. Кн. 1. С. 169.]

«Там не шла речь о пощаде, – рассказывал другой. – Для нас это были коммунисты. Мы тогда говорили “большевистские орды”… Русские – только для уничтожения. Не только победить их, но уничтожить».[13 - Рюруп Р. Немцы и война против Советского Союза // Другая война, 1939–1945. М.: Российский государственный гуманитарный университет, 1996. С. 365; Война Германии против Советского Союза. С. 7.]

Пехотинцы рассыпались по Барановчам как саранча. Они врывались в дома – поживиться трофеями. Там, где двери были открыты, они убивали за косой взгляд; там, где дома были заперты изнутри, они убивали всех.[14 - Бычков Л. Н. Партизанское движение в годы Великой Отечественной войны, 1941–1945: Краткий очерк. М.: Мысль, 1965. С. 26–27.]

Первых попавшихся в руки немцев советских военнопленных ждала злая судьба. На Пионерской улице солдаты вермахта привязали к столбам четырех захваченных в плен красноармейцев, подложили им под ноги сено, облили горючим и заживо сожгли.[15 - Шнеер А. Плен… С. 169.]

Подразделения 29-й моторизированной пехотной дивизии 2-й танковой группы генерала Гудериана прокатились по Барановичам и в тот же день ушли дальше; вечером на привале рядовой Эмиль Гольц записывал в дневнике:

«28 июня. На рассвете мы проехали Барановичи. Город разгромлен. Но еще не все сделано. По дороге от Мира до Столбцев мы разговаривали с населением языком пулеметов. Крики, стоны, кровь и много трупов. Никакого сострадания мы не ощущали. В каждом местечке, в каждой деревне при виде людей у меня чешутся руки. Хочется пострелять из пистолета по толпе. Надеюсь, что скоро сюда придут отряды СС и сделают то, что не успели сделать мы».[16 - Шнеер А. Плен… Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии, 1941–1944 / Сост. 3. И. Белуга, Н. И. Каминский и др. Минск: Беларусь, 1965. С. 28–29.]

А через Барановичи к Минску шли все новые части германского вермахта.

Остановившись на отдых в одной из деревушек возле Борисова, немцы с интересом рассматривали населявших ее унтерменшей. Интерес был не столько этнографическим, сколько практическим: фронт ушел на восток, и завоевателям хотелось развлекаться. Солдаты ловили не догадавшихся спрятаться женщин и уводили в лес – для себя и для господ офицеров. По приказу лейтенанта Гуммера солдаты утащили в лес шестнадцатилетнюю Любу Мельчукову; после того как офицер удовлетворил свое желание, он отдал девушку солдатам. Спустя некоторое время на поляну притащили новых женщин; перед ними предстало страшное зрелище. К стоявшим кучно деревьям были прислонены бог весть откуда добытые доски. На них висела обнаженная истерзанная девушка; прибитая к доскам штыками, она умирала. На глазах у испуганных женщин солдаты отрезали ей груди.

Над лесом стоял жуткий, неумолчный крик убиваемой девушки.

Всего в этой небольшой деревеньке немцы убили тридцать шесть женщин.

Изнасилованных было больше.[17 - МНП. Вар. 1. Т. 5. С. 95–96; Вар. 2. Т. 3. С. 219–220; Ни давности, ни забвения… С. 28.]

* * *

Пока танкисты Гудериана и Гота рвались на Минск, пехотные части 9-й армии генерала Адольфа Штрауса и 4-й армии фельдмаршала Гюнтера фон Клюге сомкнули кольцо вокруг Белостока. Это была классическая операция на окружение, какие впору изучать в военных академиях. Войска русских, попавшие в кольцо, пытались пробиться на восток; но там, под Минском, уже смыкались клинья немецких танковых групп.

А в брошенный Белосток меж тем вступали оккупанты.

309-й полицейский батальон, вошедший в город вслед за частями вермахта, сразу занялся его умиротворением. Для начала солдаты батальона разграбили попавшиеся им на пути винные магазины; особенно в этом отличилась 2-я рота, одним из взводов которой командовал Пипо Шнейдер. Когда магазины со спиртным были опустошены, от командира батальона майора Эрнста Вайса поступил приказ собрать проживавших в городе евреев.

Взвод Шнейдера отправился на поиски; развлечения ради командир взвода застрелил пятерых схваченных евреев. Его подчиненные постарались не отставать. «То, что началось погромом, закончилось повальными расстрелами евреев Белостока. В городском парке евреев расстреливали группами. Стрельба на улицах города не утихала до поздней ночи. Оставшихся в живых загоняли прикладами карабинов в центральную синагогу Белостока до тех пор, пока она не оказалась, наконец, битком набита беззащитными горожанами. Запуганные евреи стали петь и молится… В синагоге находилось более 700 мужчин-евреев. С помощью бензина здание синагоги мгновенно запылало, как факел, со всех сторон, а в окна полетели гранаты».[18 - Кнопп Г. СС: Черная инквизиция / Пер. с нем. А. Чикишева. М.: Олма-пресс, 2005. С. 168; Документы обвиняют: Холокост… С. 6.]Выбегавших расстреливали.

Офицеры находившихся в городе частей вермахта с непривычки были возмущены случившейся бойней и, в надежде ее остановить, принялись искать командира полицейского батальона. Майора Вайса нашли лишь к утру; как и большинство его подчиненных, он был мертвецки пьян.

* * *

Прибалтийские республики на севере были потеряны русскими практически сразу; на третий день войны генерал Гальдер довольно писал в дневнике: «Середина дня. Наши войска заняли Вильнюс, Каунас и Кейданы. Историческая справка: Наполеон занял Вильнюс и Каунас тоже 24 июня».[19 - Гальдер Ф. Военный дневник / Пер. с нем. И. Глаголева. М.: ACT; СПб.: Terra Fantastica, 2002. Т. 3. С. 24.] 56-й танковый корпус генерала фон Манштейна, сломав сопротивление приграничных частей Красной армии, за четыре дня прошел 300 километров и захватил стратегически важные мосты через Западную Двину. Захватив Даугавпилс, фон Манштейн остановился, дожидаясь, пока с севера его подопрет 41-й танковый корпус генерала Георга Рейнгардта.

…Полторы недели назад, 16 июня, в штабе под Истенбургом командующий 4-й танковой группой генерал Эрих Гёппнер отдавал последние указания. Синие стрелки наступающих танковых частей на карте рвались к Западной Двине; от того, удастся ли захватить мосты через реку, зависело многое.

– Я надеюсь, что это послужит вам стимулом для дружеского соревнования, – улыбался Гёппнер командирам своих танковых корпусов.

Фон Манштейн рассчитывал выиграть: по данным разведки, в полосе наступления его подразделений было гораздо меньше русских частей, чем в полосе 41-го корпуса. Генерал Рейнгардт, впрочем, тоже не оставлял надежд на успех: он вытребовал у командования две танковые дивизии вместо одной и не сомневался, что русские не смогут противостоять его удару. Обмениваясь дружескими замечаниями, оба генерала знали, что от успеха их действий зависит нечто гораздо большее, чем исход шуточного поединка.

От их победы зависит существование германской нации.

В приказе генерала Гёппнера, который зачитают в ночь перед наступлением, об этом говорится ясно:

«Война против России является важнейшей частью борьбы за существование немецкого народа. Это – давняя борьба германцев против славян, защита европейской культуры от московско-азиатского нашествия, отпор еврейскому большевизму. Эта борьба должна преследовать целью превратить в руины сегодняшнюю Россию, и поэтому она должна вестись с неслыханной жестокостью… Никакой пощады прежде всего представителям сегодняшней русской большевистской системы…»[20 - Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: Сборник документов (Далее – ОГБ). М.: Русь, 2000. Т. 1. Кн. 2. С. 338–339; Война Германии против Советского Союза. С. 51; Преступные цели… С. 62; Истребительная война на Востоке: Преступления вермахта в СССР, 1941–1944: Доклады / Под ред. Г. Горцка, К. Штанга. М.: АИРО-XXI,2005. С. 21; Ветте В. Образ врага: Расистские элементы в немецкой пропаганде против Советского Союза // Вторая мировая война: Взгляд из Германии. М.: Эксмо; Яуза, 2005. С. 105; Ермаков А. Вермахт против евреев. С. 87; Резяпкин А. Коричневые политруки вермахта // Загадочная Отечественная война. М.: Эксмо; Яуза, 2008. С. 218.См. также: Verbrechen der Wehrmacht. Dimensionen des Vernich-tungskrieges 1941–1944. Austellungskatalog. Hamburg: Hamburger Institut ftir Sozialforschung, 2002. S. 42. Здесь и далее переводы из немецких изданий сделаны Андреем Резяпкиным, автором интернет-проекта «Drang nach… Вермахт против советского народа». Пользуясь случаем, выражаю ему огромную благодарность.]