Записки озабоченного

Люба садится за стол:

– Если ты компьютер ищешь, то у меня его нет.

– Но как? – не понимаю я.

Люба показывает пальцем вниз:

– Это у Светки-соседки есть компьютер. Она твое объявление прочитала. И сразу мне предложила: хочешь, мол, мужика, вроде не стремный. Вот мы с ее компьютера письмо тебе и отправили.

Она заложила ногу на ногу. Из-под халатика, застегнутого всего на пару пуговиц, открылась нога. Вся целиком. Я напрягся, но устоял, поставил на стол пару пива:

– Хочешь стаканчик.

Люба покачала головой:

– Потом.

Она встала и подошла к постели. Легла на спину. Расстегнула последние две пуговицы. Я увидел вполне приличное тело. Немного худощавое. Но со всеми полагающимися выпуклостями и впадинами. Тут же стащил с себя штаны. И покрыл ее. И раз, и два…

Потом откинулся на спину и поздравил себя: «С облегчением…»

Люба встала. Накинула халат. Застегнула его на все пять пуговиц. Глянула на часы:

– Тебе пора.

Я не возражал:

– Пора – так пора…

Оделся. Мучимый жаждой, потянулся было к бутылке:

– По пиву?

Но Люба покачала головой:

– Нет, уходи…

Мало ли бывает у женщин причуд:

– Ну, ладно. Я пошел.

Какие проблемы: куплю себе еще бутылочку у метро. Стал обуваться, и на глаза мне попались маленькие лыжи в углу прихожей. А на вешалке висело детское пальто. На рукаве мокрое пятно.

Значит, у нее есть ребенок. Люба, наверное, выводила его недавно гулять. А где он сейчас? Скорее всего, где-то рядом, да у той же соседки.

Ага, из-за ребенка она меня и торопит. Обулся-оделся:

– До свидания, Люба…

Она принялась открывать замок:

– До свидания…, – остановилась, – Знаешь, может, у тебя есть немного денег?

Я пожал плечами:

– Конечно…

Полез в карман. Почему-то суетливо.

Денег у меня было с собой совсем немного. Я ведь ехал в незнакомое место. Протянул ей почти все, что имелось (оставил только на пиво и метро):

– Хватит?

Люба кивнула:

– Спасибо. Пока…

– Пока…

Она вложила мне в руку бумажку:

– Мой телефон. Если что – звони.

– Хорошо.

У метро я с удовольствием выдул бутылочку пивка. Пил и щурился на воскресное солнышко. Телу было легко и хорошо. А в пустой голове проскочила мысль: «То, что делает Люба, проституция или нет?»

Но думать совершенно не хотелось. И бумажку с ее телефоном я скатал в шарик, щелчком отправил в урну. Почему-то не было никакого желания возвращаться в эту квартиру. Туда, где детские лыжи и пальто в углу прихожей.

Может, стоило не выбрасывать телефон, а поделиться им с так же страдающим Казимиром? Ему такая подруга тоже, наверное, для одного раза сойдет. Впрочем, как говорят в Турции: «дело сделано, и единственное утешение – что его уже не исправишь…»

Войдя в квартиру, легким движением левой ноги сбрасываю левый ботинок, легким движением правой запуливаю правый куда-то на антресоли. Не важно. Потом достану. А сейчас мне просто хорошо. И я целую Мерилин в щечку:

– Жизнь удалась.

И добавляю:

– Почти.

Все-таки эта непродолжительность встречи с Любой, ребенок, мающийся у соседки, деньги – не лучший фон для полного удовлетворения.

Но взбадриваю себя песней:

– «Да и черт с тобою, плевал я на тебя. Я найду другую, лапца-дрица-ца…»

Уверенно включаю компьютер. Даже если в почтовом ящике ничего нет, то все равно эту ночь я буду спать спокойно. Без особого напряга доживу до понедельника.

Но нет – меня ждет чье-то послание. Вскрываю электронный конвертик: «Лешик, думаю, мы нашли друг друга. Я – симпатичная брюнетка. Мне – 28. Глаза – карие, рост – 170, грудь – 2, хочу отведать твою шашку. Наташка».