Оруженосец в серой шинели

Седер поднимает руку и показывает окровавленный платок.

– Опозорить твоего отца прилюдно, указав на тебя как нарушившего правила, было бы некрасиво… по отношению к нему! Но сейчас его тут нет. Да и посторонних людей – тоже не имеется. Мы не нарушаем никаких законов, верно? Значит, воины лорда не станут вмешиваться, ведь так?

– Не станем, – соглашается Ален. – Ты в своем праве, говори.

Седер спрыгивает с коня (при этом слегка морщится, видать, рана в боку сковывает движения и причиняет сильную боль) и подходит к главному из наших «гостей».

– Замир, ты ведь сильный воин?

Хороший вопрос… таящий в себе немалый подвох. Понятное дело, что признать себя публично слабым – никакой из горцев не сможет. А вот назваться сильным – это каждый второй, не считая первого. Но выскажи это, и ни под каким предлогом от поединка (или публичной схватки) уже не отвертишься. И никакая хитрость тут уже не выйдет – соратников Седера больше, да и настроены они весьма недружелюбно по отношению к нашим визитерам. К тому же, и это тоже немаловажный факт, все происходит на глазах у воинов наместника. Да, младших латников, ну и что? Формально – такие же воины, как и все прочие. Да, не Коты, так таковых тут, кроме самого наместника, нет.

– Не тебе мерить мою силу! – чуть растягивая слова, отвечает старший «гость».

Тоже хорошо сказал, надо отметить! Как хочешь – так и понимай, а за язык не ухватить.

– Согласен, – миролюбиво отвечает Седер. – У нас как-то вот не получалось померяться силами… все кто-то поперек вставал… то твой отец, то очередная твоя болезнь, то твои товарищи вмешивались некстати… Да, согласен, я сейчас тоже не в самом лучшем виде… Но, может быть, наконец, снизойдешь? Тем более что все мы вскорости отъезжаем – вместе с воинами наместника. Или ты и об этом не знал? Ведь второй такой возможности может уже и не быть…

Судя по лицу Замира, ему и первая-то возможность совсем не по душе.

– Я не могу скрестить родовой меч с простолюдином!

И ведь не врет стервец!

Действительно, не может – есть в их законах такой любопытный пунктик.

«…Да не коснется старого и уважаемого оружия сталь, менее древняя и почтенная…».

Лексли заставлял нас такие вещи наизусть зазубривать. Хитрый такой наворот, некоторым образом гарантировавший относительную неприкосновенность неразумным отпрыскам знатных родов. Ибо чего-чего, а относительно древнего, или считавшегося таковым, оружия – у них хватало. А предположить наличие такого меча у менее знатного (но более бесшабашного и обидчивого) сверстника было весьма маловероятным – не по чину… Вот и доживали, таким образом, до более-менее разумного возраста княжеские отпрыски. Надо отдать должное – такими уловками пользовались не все, честь не позволяла. Но – прецеденты были.

Были однако и другие хитрые законы и закончики…

– А кинжал? – спрашивает Седер. – Кинжал – можешь?

– У меня его нет! – фыркает Замир. – Потерял где-то, наверное…

– Не на скачках, случаем?

– Не помню!

Трогаю коленом коня и направляю его вперед, оказываясь, таким образом, между спорящими.

«…Да не станет позором и поношением чести славный бой между воинами, кои желают испытать крепость и силу своих рук, не прибегая для этого ни к какому оружию! Пусть будут пусты их руки, и снимут они свои верхние одежды, дабы каждый свободный мог видеть и засвидетельствовать перед старейшинами чистоту их помыслов и отсутствие всяческих уловок и хитростей»…

И это – тоже горский закон. Один из.

– Закон, в данном случае, не делает никакой разницы между князем и пастухом! – поворачиваюсь я к старшему визитеру. – Или ты не согласен? Заяви об этом перед советом князей и потребуй отмены этого закона. Имеешь право… После боя. Если же ты уклонишься от вызова, то, согласно закону, я, как представитель старшего князя и наместника, сообщу об этом сегодня же – таков мой долг! Пусть князья решают твою судьбу!

Представляю себе, каково будет их решение… Даже при наличии в совете князей отца этого «героя». Такого поношения родовой чести, как трусость и уклонение от честного поединка, ему даже собственный папа не простит. Не хочешь драться? Не доводи дело до поединка! Головой работай, родной!

Все «гости» хмуро на меня смотрят. Недобро так…

А и пускай – взведенный арбалет лежит у меня на луке седла. И не думаю, что у кого-то хватит решимости проверить скорость моей реакции.

Да и не рискнут.

Произнеся такие слова, я мгновенно превращаюсь в глазах всех окружающих в представителя совета князей, надзирающего за соблюдением закона. Да, тут тоже не все его уважают. И нарушают – сплошь и рядом.

Но – не на глазах у всех.

Уцелей хоть один из нас – и донеси о происшедшем Лексли… я никому из нарушителей не позавидую. Очень даже… Ему здешняя земля тотчас же горячей покажется. Ни одно село его не примет – вообще никогда. Пусть даже ему станут сочувствовать – в душе. Но ловить по этой причине не перестанут. Головы даже парочки молодых княжеских отпрысков – невеликая плата за спокойную жизнь всех прочих. Тем более что в данном случае нарушен их закон.

Седер улыбается.

– Спасибо! А я этого и не знал… Так что, сын князя, ты согласен на простой бой?

А вот Замиру – явно не до улыбок.

Он покусывает губы, оглядывается.

Один из его спутников отрицательно мотает головой – что-то у них не складывается.

Стоявший справа от Седера всадник выезжает вперед.

– Итак?

Седер тянет через голову перевязь с мечом и отдает ее всаднику. Снимает и бросает на землю рубаху, оставаясь в сапогах и кожаных штанах. Крепкий парень!

Его оппонент нехотя слезает с коня. Снимает меч, расшитую узорами рубаху…

Вот как?

Под рубахой, на тонкую камизу надета кольчуга. Недешевая, изящного плетения – штучная вещь! Но, так или иначе – а ее звенья местами уже изодрали ткань. Явно Замир кольчугу повседневно не таскал, в противном случае знал бы, что надеть в таком случае. Но вот и кольчуга присоединяется к прочей одежде.

– Вы готовы? – спрашивает темно-красный.

– А что у него под повязкой? – кивает один из визитеров на Седера. – Нет ли там оружия?

– Он ранен…

– Кто это видел?

– Я видел – и даже дал ему платок для перевязки, – наклоняюсь в сторону говорившего. – Моего слова тебе недостаточно?

– Нет! – усмехается тот. – Что там говорится о повязках, знаток законов?!

– «…И если есть на его теле скрытые чем-либо раны – то пусть вложат в них свои пальцы старейшины, дабы это засвидетельствовать и не опорочить честное имя поединщика подозрением…» – против воли срываются с моих уст слова.

Седер криво усмехается и одним движением срывает с себя повязку – брызжет кровь из открывшейся раны.