Паника-upgrade. Брат Бога

Слово, как нежное, но властное прикосновение, отодвинуло Древнюю назад.

– Дитя Дыма? Он? – Ласкающий Ветер быстро повернулась к Таррарафе.

Разочарование ее растаяло. Придя из прошлого, Древние существовали только в настоящем. И жили только им.

Потому чувства их были переменчивы, как языки пламени.

– Он.

Голос повернул Древнюю, и ладони ее легли на запястья Данилы Жилова.

– Иди!

Ласкающий Ветер повиновалась приказу Владыки с куда большей охотой, чем Жилов – ее собственному. Но мышцы Жилова, его тело, идеальный инструмент, созданный десятилетиями тренировок, – все стало чужим. Ласкающий Ветер одарила своего повелителя потоком признательности. Она была счастлива.

Таррарафе слышал, как увели Носорога. Масаи знал: теперь его очередь. Десятки злых существ теснились вокруг, непроглядная тьма была пропитана запахом Зла.

Таррарафе помнил немало заклинаний против злых чар. Но любое заклинание должно быть произнесено, подкреплено движением и соединено с миром посредством предмета. Такова магия черных. Таррарафе ничего не мог противопоставить Злу, когда горячая рука обняла его торс. Горячая сильная рука с кожей гладкой, как обратная сторона лепестка мтолу. Прикосновение более страшное, чем касание холодной чешуи удава. Злой дух увлек масаи в темноту логова, и через несколько мгновений Таррарафе был распростерт на полу пещеры. Тьма окончательно сгустилась над ним.

Не властный шевельнуть даже веком, масаи чувствовал всё. Высохшие травинки, от которых зудела кожа спины, твердость и прохладу каменного основания пещеры под соломенной подстилкой, сухой и прохладный воздух подземелья. Ни в одной из пещер масаи не встречал подобного воздуха.

Но сильней всего был лишающий мыслей аромат той, что творила над ним чары. Это был запах, от которого мышцы живота Таррарафе каменели, а по позвоночнику струился огонь. Это был дурман женственности невероятной силы. В сравнении с ним снадобья, которыми его отец снабжал девушек для очарования женихов, были – как глоток затхлой теплой воды из кожаного бурдюка в сравнении с прохладной влагой струящегося источника. Запах этого тела превращал масаи в животное.

Таррарафе боролся, как мог. Он не в силах был перестать дышать. Но принудил себя вслушаться в звуки вокруг. Сначала это мало помогло. Но потом он уловил совсем рядом хруст и негромкое чмоканье. Словно в нескольких шагах от масаи пиршествовал леопард. Придавленный ужас в нем вырвался на свободу. Масаи даже как-то сумел повернуть голову в нужную сторону, и сквозь дурманящий аромат просочился тяжелый, тошнотворный запах внутренностей. И запах свежей терпкой крови. Запах человеческой крови!

Теперь страх масаи был настолько силен, что он сумел даже приподняться на своем твердом ложе. Страх бушевал внутри, пульсировал в висках, взбухал в горле.

Еще чуть-чуть – и у масаи достанет сил, чтобы драться!

Пустое. Легкий толчок в грудь – и он опрокинут на спину, неуклюжий и беспомощный, как новорожденный щенок. Руки и ноги Таррарафе дергались, но железные пальцы стиснули его колено, и острая боль пронзила бедро. Древняя сорвала повязку с его ноги. Сорвала и припала к открытой ране жадным ртом.

Масаи ощутил, как губы злого духа коснулись его мяса. Он ощутил, как существо высасывает его кровь… и боль. Рана перестала болеть. Вот тут-то Таррарафе испытал настоящую панику. Масаи плюет на боль. Но ведь и ребенку известно: когда пьявка, летающий вампир, или вампир в образе женщины или мужчины присасывается к человеку, боли нет. Потому что с кровью в нутро вурдалака уходит жизнь. Нет!

Сила, почти равная прежней силе масаи, наполнила его тело. Он рванулся, схватил существо за гладкие горячие плечи, нащупал тонкую женскую шею и сдавил ее изо всех сил…

Через мгновение Таррарафе был снова опрокинут на спину. И сила его иссякла. Правда, губы существа оторвались от раны, но теперь нечеловечески горячее тело навалилось на Таррарафе сверху, руки и ноги масаи оказались прижатыми к полу, а сам он лишь слабо трепыхался под телом, таким же тяжелым, как его собственное. А потом существо поцеловало его. Поцеловало так, как целуют белые женщины. Впилось губами в губы Таррарафе, и он ощутил на языке соленый вкус собственной крови. Рассудок масаи помрачился от ужаса, которому он дал полную волю.

Бесполезно! Существо не боялось страха Таррарафе. Легкими движениями тела оно попросту гасило судорожные содрогания своей жертвы. Но что самое ужасное – страх не парализовал, а усилил страстное желание, которое порождал запах женского тела. Масаи был Пищей для утоления ее голода. И был беспомощен, как ребенок в когтях леопарда. Ужас и наслаждение смешались, раскаленной иглой пронзив позвоночник Таррарафе. И он понял, что может лишь покориться Судьбе. Судьбе тем более страшной, что теперь масаи очень хорошо знал, какой она будет.

Когда Тенгиз пришел в себя, первым, что он услышал, был жуткий полузадушенный крик, вырвавшийся из горла Таррарафе.

Глава седьмая

Шейх и полковник

Еджав Вулбари был взбешен. Ему требовались немалые усилия, чтобы держать себя в руках.

– Шестеро убиты! Одиннадцать ранены! И еще трое пропали без вести! Да к тому же на острове – диверсанты! Вы скверно справляетесь со своими обязанностями, полковник!

Рейман пожал плечами. Глаза его были пусты и холодны, как северное море, на берегу которого он родился пять десятилетий назад.

– Отчасти склонен с вами согласиться, сэр, – проговорил он без тени смущения или раскаяния. – Но обращаю ваше внимание, что, хотя эти трое, проникшие на остров и сумевшие ускользнуть в тропической темноте, мастера своего дела, поимка их – дело нескольких часов. Наши потери незначительны. Это же неизбежные тактические издержки. Война, сэр. Сегодня мы прочешем остров от берега до берега, не так уж он велик, и исправим ночные ошибки. Заверяю вас: все будет в порядке. Эти трое представляли бы угрозу, если бы могли покинуть Козий Танец, а это исключено. Очень скоро, сэр, у вас будет возможность познакомиться с этими ловкими ребятами. Ей-богу, на таких парней стоит взглянуть!

Вулбари испытующе оглядел своего военного советника. Нет, Рейман не пытается обмануть. А раз так, на слова полковника вполне можно полагаться. Шейх, с презрением отзывавшийся о белых в кругу своих родственников и подчиненных, на самом деле доверял белым офицерам куда больше, чем черным. И дело было даже не в знаниях или опыте. За такие деньги можно отыскать и черного, ничуть не уступающего в профессионализме полковнику Рейману. Но какому черному он сможет настолько доверять?

– Тактические издержки! – проворчал Вулбари. – Раххам сказал: вы обломали девчонку, полковник?

Рейман поморщился:

– Это не работа для солдата, сэр. И полагаю: нам совершенно все равно, будет она трястись от страха или нет.

– Если коза блеет, леопард придет скорее! – заявил Вулбари.

– Возможно, он уже пришел.

– Ночная компания? Вряд ли. Саянов-младший, насколько мне известно, относится к сорту умников, а не солдат.

Голос Вулбари звучал естественно. Он немного жалел, что не предупредил полковника, какого сорта гости явились на остров. Но теперь – поздно. Полковник будет недоволен, что такую важную информацию от него скрыли. И вдобавок вину за ночной инцидент придется разделить поровну. А это неправильно. Так что пусть выкручивается сам. Именно за это Вулбари ему и платит.

Белый между тем продолжал говорить.

– …С таким отцом совершенно не обязательно стрелять самому. Он мог нанять профессионалов. Вы согласны, сэр? – Сложив ладони пирамидой, полковник откинулся в кресле и, прищурившись, посмотрел на Вулбари.