Вот три стиха, в которых повторение гласной и делает один изящным, а два дурными:
«И мы видели там все страхи близкия смерти.
Книга, держима им, была собрание имнов,
Яви стези итти премудрости за светом».
Отчего же так первый хорош, а два другие дурны? Кажется, всё чародейство изразительной гармонии состоит в повторении единозвучной гласной, но с разными согласными. Во втором стихе в начале има, им и на конце ние, им несносную делают какофонию, так, как и в третьем стези итти… сти.
«Тайна и тиха мною всем овладела расслаба,
Я возлюбил яд лестный, лился что из жилы в другую».
Какая сладость при дурном выборе слов; или какая легкость в следующем:
«Зрилась сия колесница лететь по наверхности водной».
А еще легче действительно, как нечто легкое, виющееся по ветру:
«И трепетались играньми ветра, вьясь, извиваясь».
Сказанного мною кажется уже довольно для доказательства, что в «Тилемахиде» находятся несколько стихов превосходных, несколько хороших, много посредственных и слабых, а нелепых столько, что счесть хотя их можно, но никто не возьмется оное сделать. Итак, скажем: «Тилемахида» есть творение человека, ученого в стихотворстве, но не имевшего о вкусе нималого понятия.
notes
Примечания
1
Тил., книга VI, стих 318 и след.
2
Кн. IV, ст. 262 и сл.
3
Книга VII, стих 360.
4
Кн. II, ст. 338 и сл.
5
Кн. XXII, ст. 427.
6
Кн. XVIII, ст. 92.
7
Ib., ст. 125.
8
Кн. XVIII., ст. 100.
9
Ib., ст. 150.
10
Кн. XVIII, ст. 298.
11
Ib., ст. 310.