Оценить:
 Рейтинг: 3.6

Инъекция страха

Год написания книги
2008
<< 1 ... 5 6 7 8 9
На страницу:
9 из 9
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Сапоги она стаскивала с яростным, неконтролируемым раздражением. Сзади нее неподвижно стоял отец Андрея – любимый «дедушка Слава». Отец был хмурый, темный, какой-то странный – едва кивнул сыну, ничего не сказав и не спросив.

– Где Алиса? – рявкнул Андрей.

Мать швырнула сапоги под вешалку:

– Поори тут нам… В садике Алиса, где ж еще? – Она обернулась на мгновение к своему мужу. – Раздевайся ты, чаю хоть попей.

Резкими движениями он принялся стаскивать с себя куртку – так же молча, с немым вызовом.

– Ответить нельзя по-человечески, что ли? – попытался обидеться Андрей.

Мать агрессивно крутанулась в обратном направлении:

– Да потому что надоело! Зойка твоя мотается неизвестно где, неизвестно зачем, а я должна, это… – Она спрятала глаза. – И главное, никакой благодарности… – Она уже остывала, говорила по инерции, но теперь вспыхнул Андрей.

Он вспыхнул тихо, никто этого не заметил. Он вошел в спальню и лег, забрался под одеяло прямо в рубашке и в штанах. Итак, родители почему-то в сборе. Полный комплект. Поссорились они, что ли? У них – свои тайны; у всех – свои тайны, один я прямой и прозрачный, как градусник…

– Температура есть?

Мать остановилась на пороге, примирительно вздыхая.

– Не знаю, – мертво ответил ей Андрей. – Будем считать, что нет.

– А браслет почему снял? Не помогает?

Упомянутая вещица лежала на тумбочке – там, где недавно был видеомагнитофон.

– Мне нужен другой браслет, на горло. И болтами его завинтить потуже. Лучшее средство от кашля.

Мать все вздыхала, не зная, улыбнуться ей или броситься утешать сына.

На самом деле Андрей просто забыл вернуть браслет на руку, когда переодевался перед сном. Вера в нетрадиционные средства, способные восстановить здоровье, пока еще жила в нем, как бы он ни кривлялся перед матерью. А во что иное оставалось ему верить? Новейший препарат из плаценты, зашитый в собственное брюхо, или, скажем, магический браслет на запястье – ведь это хоть какой-то шанс выкарабкаться, когда таблетки и уколы уже не действуют.

Не магический, конечно, нет. Все по науке. Андрей купил этот чудо-прибор недавно – в тот день, когда ездил подшивать капсулы. Совместил два дела. И вышло так же недорого, просто смехотворные деньги отдал. Опять помогла добрая участковая врачиха, дай ей Бог здоровья. Она позвонила очередному своему знакомому, попросила, чтобы изделие продали по отпускной цене, как сами брали. Называется «Инь-Ян корректор», мощное лечебное средство. А внутри, говорят, батарейка есть, как у электронных часов… Удивительной души человек она, этот ангел из поликлиники. Возможно, ей нужно кого-нибудь ко вступительным экзаменам натаскать – с душой и «без наценки»? Или кому-то хочется парочку сессий проскочить малой кровью? Так ведь никто не против! Организовать это элементарно – только намекни! Надо будет узнать, есть ли у врачихи брат (муж? сын?), а то взять и спросить напрямик…

– Короче, я совершенно здоров, – подытожил он, отворачиваясь к стене. – Антибиотики все равно больше пить не буду, лучше так подохну.

Отец, сняв верхнюю одежду, шумно прошаркал мимо комнаты на кухню. Женщина мельком глянула ему вслед.

– Не говори ерунду, Андрюша. Спать тебе надо побольше, сон – лучшее лекарство… – Она еще повздыхала, наполняясь привычной жалостью к больному. – А мы, знаешь, с папой сегодня решили…

«Они с папой решили». Наконец-то соизволила объясниться по-человечески. Тем более, ничего особенного в их секретах не оказалось: еще вчера они договорились поездить сегодня по магазинам, поискать, посмотреть, сравнить – где и почем унитазы продаются. В той, в старой квартире сантехника совсем разваливаться начала, а унитаз попросту треснул. Вчера, кстати, треснул, в годовщину смерти бабули Ули, после чего родители и наметили сегодняшнюю поездку. Андрею мать ничего не сообщила о своих планах, к слову не пришлось – как-то не сообщилось и все тут. Короче, выкатил отец с утра пораньше семейную машину («Волга», самый обычный ГАЗ-24), чтобы поскорее отделаться, а то у него работодатели хоть и не вредные, но строгие. Приехал он сюда очень вовремя – подобрал бабушку с внучкой прямо на автобусной остановке, повезло. Вмиг домчались туда и обратно…

– Из садика Алису вы заберете, или мне ехать? – уточнил Андрей на всякий случай.

– Куда тебе – на мороз?! – возмутилась мать. – Сиди дома, нечего шастать. Температуру померяй… – Она ненадолго затихла, словно прислушалась, что там на кухне муж делает, словно воздух накапливала для следующей реплики. – В садике, Андрюша, ЧП случилось. Не знаю, даже, как тебе и сказать…

– Что такое?

– Спецзанятие сегодня, конечно, отменили, потому что Шлема не приедет. Будет обычный логопед, садиковский.

Андрей огорчился:

– Почему не приедет? Заболел, что ли?

– Если бы заболел, Андрюша! Обокрали человека, подонки. Ну, какие ведь подонки, ничего святого для них нет…

Обокрали? Как это – обокрали?! Андрей рывком сел: что за новости! Криминальные новости… Да, подтвердила мать, именно обчистили, воспитатели и нянечки только об этом и говорят. «Хозяин, – говорят, – весь черный стал после субботы…» В субботу это случилось, позавчера. Как раз родители своих детей в поликлинику к Шлеме привезли: он с детишками занимался в то самое время, когда всякие подонки… Какой стыд! Кто-то из садика к нему вчера ездил, чтобы сочувствие выказать и заодно помощь предложить, кажется, старший логопед с методистом. Он взял и швырнул батоном в бедных женщин – во, как переживает. А что же у него все-таки украли, никто в результате не знает – то ли из квартиры что вынесли, то ли с дачи, то ли машину угнали.

– Да это и неважно, Андрюша, правда? Лишь бы занятия скорей возобновил, Алиса ведь его очень любит…

– Светлана! – крикнул отец. – Долго ты будешь там валандаться? У меня времени в обрез, ты же сама знаешь!

История закончилась на полуслове. Впрочем, рассказчица успела вывалить слушателю все остренькое, что принесла из детского сада, и далее наверняка пошли бы сплошные повторения.

– Вр-ремени у него мало, – с неожиданной злобой прошипела мать, круто меняясь в лице. Уперла руки в боки и так покатилась на зов – словно желая раздвинуть локтями стены.

Андрей остался сидеть – наедине с огромным, не вмещающимся в голове словом. «Обокрали…» Рядом вырастало другое слово, распухало тугим резиновым пузырем. Если «обокрали», значит, была «кража» – гениальное, достойное этой ночи умозаключение! О какой такой «краже» шептал пьяный друг Саша? Шептал трезвым голосом, с трезвой ухмылкой на пухлых устах. Совпадение? Шантаж? Идиотская шутка?.. Андрей остался сидеть, не последовав за матерью, еще и потому, что на кухне сразу начался какой-то нервный, излишне громкий разговор, с очевидной перспективой превратиться в утомительный утренний скандал. Прислушиваться было незачем. Дети малые – как поссорились, так и помирятся, известное дело.

«Дети малые…» – запрыгало в висках. Пока добрый доктор Шлема (как ласково называли его в семье Андрея) работал с группой больных детей, кто-то недобрый работал с его личной собственностью. Боже, какая пошлость. «Шлемой» этого человека называли, судя по всему, в большинстве зависимых от него семей, и вообще – в большинстве связанных с ним коллективов. За глаза, конечно. И вовсе не потому, что хотели таким образом выразить к нему неуважение или подчеркнуть его национальность. Просто он был Шлемой, и все тут. От рождения. Впрочем, сотрудники логопедического садика, который посещала Алиса, использовали другой позывной: Хозяин или даже Босс – опять же за глаза. На самом деле, этого человека звали Ефим Маркович. И личной собственности, с которой можно «поработать», у него наверняка было достаточно – как у всякого талантливого человека, сумевшего максимально себя реализовать.

Член городской логопедической комиссии, доктор психологии и еще чего-то там, доцент кафедры олигофренопедагогики, дефектологический факультет Педагогического университета… Обидно за него.

Талантлив, ибо реально помогал людям. Никто, кроме него, не мог вывести неразговаривающего ребенка-алалика на уровень общеобразовательной школы, причем, всего за несколько лет – да, был в его практике такой уникальный случай. Никто, кроме него, не брался за детей, страдающих одновременно тяжелыми речевыми расстройствами и аутизмом (другие, может, и брались, но результаты смешно сравнивать). Уникальная работа требует соответствующей оплаты, оспаривать эту истину еще смешнее, поэтому от родителей спасенных детей шла в его сторону неоскудевающая река благодарности. Впрочем, он был свободным художником, который ни от кого не зависит и никому ничего не должен. Кроме того, он был в городе и в стране один такой. В единственном числе, это же надо понимать! Родители понимали. Прощали его причудливые манеры и оглушающее высокомерие, потому что с детьми он становился другим. Мало того, он мог взять к себе в группу ребенка из нищей семьи, и даже без всякой оплаты, лишь бы самому было интересно. Тогда как с богатыми родителями Ефим Маркович разговаривал подолгу и без детей – за закрытыми дверьми. Все понятно? Ему было чуть за пятьдесят – возраст, когда мастерство давно стабилизировалось в высшей точке, а признание уже не очень-то и нужно. Возраст истины. Ефим Маркович знал истину, однако не торопился делиться ею с коллегами – очевидно, за это его и боготворили дамочки курируемого им детского сада. В их глазах он представал истинным чудотворцем. Впрочем, чтобы научить чуду других людей, требовалось отделить опыт этого уникального специалиста от его личности, что было совершенно невозможно. Как известно, алалия есть тяжелейшее речевое расстройство, которое поддается корректировке с огромным трудом, обычные методы здесь работают плохо. Методов попросту нет, только импровизация, творчество, вечный поиск. Так вот, логопед Шлема, помимо педагогического образования, имел еще одно. Основной, точнее, первой его специальностью была детская психиатрия, кроме того, он долгое время практиковал в качестве невропатолога. Из этого удивительного сплава профессий, вероятно, и был выкован талант столь редкой пробы… Что добавить? Человек любил свою семью, своих взрослых детей, которым обеспечивал спокойную творческую жизнь – что ж тут плохого? И вот человека обокрали…

Когда-нибудь это должно было случиться, подумал Андрей. Время такое, страна такая. А может, подобная неприятность со Шлемой уже случалась в прошлом, только мы ничего не знаем? Короче, за благополучие его взрослых детей не стоит беспокоиться. Гораздо весомее звучит вопрос о маленьких детях (права была мать!). Когда возобновятся занятия? Не изменятся ли условия оплаты?

С оплатой, конечно, проблема возникнет непременно. По крайней мере, у родителей вроде Андрея и Зои, у нищих родителей. Остается надеяться, что Босса «нагрели» не очень сильно, в пределах его банковских накоплений. Так или иначе, но физически он не пострадал, судя по эпизоду с метанием батона – хоть это утешает. Может, все останется по-прежнему?.. Как Зоя радовалась, когда удалось узнать про педагога, который обучает детей с наиболее тяжелыми дефектами речи, причем, дает полную гарантию, если берется! Как она пробивалась именно в этот логопедических садик, слывший самым лучшим среди специализированных дошкольных учреждений, именно в эту группу, которую Ефим Маркович выбрал для своих экспериментов. Полгода нервотрепки, хождения по комиссиям и унижения перед всевозможными пупами земли, полгода штормовой жизни. Пока, наконец, сам Шлема не помог. Хозяйского слова хватило, чтобы ребенка устроили в Его садик, в Его группу. Он вел там занятия один раз в неделю – на общественных началах, без денег. Те, кто сумел с ним договориться, дополнительно возили своих детей в поликлинику, где он арендовал логопедический кабинет – к черту на куличики, в районе Комендантского проспекта. Поликлиника была из современных, отлично оснащена, и логопедический кабинет в ней был превосходен – просторный, чтобы играть с детьми в подвижные игры, несколько зеркал на каждой стене, огромный ковер на полу. Большое количество игрушек, кстати, закупил лично Ефим Маркович. Эти дополнительные занятия проходили по субботам и являлись по сути настоящими, главными, если сравнивать с теми, что он проводил в садике. Сначала фронтальные (группа целиком), затем подгрупповые, по 3 человечка (остальные дети в этот момент играли), затем – индивидуально, с каждым ребенком… Зоя сумела договориться. Заинтересовала чудо-логопеда возможностями собственного таланта. А талант у нее был, как бы иначе она поступила в Театральный, на художественно-постановочное отделение, приехав из Пскова? Да и чем еще сразила бы столичного жениха Андрея? Короче, появился в классе у Шлемы, наравне с другими игрушками, комплект очень тщательно сделанных кукол с богатой мимикой и оригинальной механикой – Зоя постаралась, ведь она была мастером своего дела. Не зря получила такую редкую специальность, как художник-постановщик кукольного театра. Куклы органично вписались в сценарий занятий, помогая ставить детям артикуляцию. И девочка Алиса вписалась в эти занятия. Неизбежная, казалось бы, перспектива «речевой школы», то бишь попадания Алисы в спецшколу для детей с дефектами развития речи, начала отступать. Ночные слезы жены наконец-то высохли… «Хоть где-то пригодилась ее специальность, – усмехнулся Андрей. – Ее никому не нужное „Постановочное отделение“. Но, между прочим, такие куклы бешенных денег стоят, пожелай их кто-нибудь заказать, так что с капризным педагогом расчет получается. Тем более, мы, прикладные математики, тоже не сидели сложа руки. Пяток каких-то оболтусов, в свое время присланных неугомонным Шлемой, „Основам информатики“ натаскали – за бесплатно, разумеется, даже без „спасибо“…»


<< 1 ... 5 6 7 8 9
На страницу:
9 из 9

Другие электронные книги автора Александр Геннадьевич Щёголев