Италия. Враг поневоле

Однако борьба за влияние на католическую церковь в России и вмешательство Рима во внутренние дела России не ослабевали. Святой престол по-прежнему требовал разрешения направить в Россию своего посла «для блага религии и для дарования е.и.в. нового доказательства… высокого к ней уважения». Екатерина II в принципе не противилась прибытию в Петербург папского представителя, но потребовала предварительно известить ее о характере его миссии и полномочиях. Но вопрос этот так из-за смерти императрицы и остался открытым.

В 1776 г. в связи с развитием торговых отношений между Россией и Тосканой в Петербурге решили учредить пост морского генерального комиссара «во всех итальянских торговых пристанях». Коллегия иностранных дел предложила на этот пост находившегося ранее на службе в Коммерц-коллегии Д. Моцениго, по происхождению венецианца, участника русско-турецкой войны. В указе от 20 июля 1776 г. по поводу его назначения говорилось: «Как в разсуждении оказанных нам услуг армии нашей подполковником графом Дмитрием Моценигою во время бытности морских наших сил в Архипелаге и протчих неприятелских водах, так равно для поспешествования и разпространения заводимой в италианских областях нашими подданными безпосредственной торговли признали мы за нужно назначить его… нашим морским генерал-комиссаром во всех итальянских торговых пристанях». Моцениго получил патент, которым удостоверялось, что он назначен «российским морским генерал-комиссаром… как во всей Италии вообще, так и при каждой ея области… а имянно: у тех, где вы свое пребывание возимеете…» В инструкции от 6 августа 1776 г. ему разъяснялось: «У протчих же италианских торговых городов можете вы акредитовать себя сообщением им при писмах своих копий с онаго патента».

В «наставлении» Коммерц-коллегии учреждение поста российского генерального комиссара в Италии обосновывалось следующим образом: «В силу заключеннаго 1774 года с Портою Оттоманскою мирнаго трактата российские корабли из Чернаго моря чрез Дарданеллы во весь Левант и Средиземное море с нашими российскими продуктами могут ходить и торг безпосредственной производить; то и надлежит вам наблюдать, чтобы мореплавание наших купцов имело свою ползу, удачливость и прибыток как в разсуждении привозимых, так и отвозимых товаров».

Моцениго выехал из Петербурга в августе 1776 г. и через Вену и Пизу в октябре прибыл к месту службы во Флоренцию, где вручил патент, датированный 20 июля, госсекретарю по иностранным делам Пикколомини. Но тот, ознакомившись с содержанием патента, заявил, что без сопроводительного письма императрицы Екатерины II великому герцогу Тосканскому миссия Моцениго может рассматриваться только как консульская, и, таким образом, он не сможет быть допущен на аудиенцию к герцогу. Моцениго, оказавшись в такой сложной ситуации, не решился настаивать на предоставлении ему дипломатических прав и привилегий и сказал, что главная цель его визита – оказание содействия развитию торговли между двумя государствами. Через два месяца, в январе 1777 г., Моцениго как частному лицу все же удалось добиться аудиенции у герцога. Но, не получив аккредитации при герцоге Тосканском, он уехал из Флоренцию в Пизу, где через губернатора Ливорно ему был возвращен патент.

После учреждения поста российского поверенного в делах в Генуе по указу от 28 июля 1782 г. Моцениго также был назначен поверенным в делах России во Флоренции. В инструкции ему, подготовленной в Коллегии иностранных дел 17 января 1783 г., были сформулированы причины, побудившие Петербург установить дипломатические отношения с Тосканой: «Ея императорское величество, желая, с одной стороны, подать е.к.в. ерцгерцогу Тосканскому явный опыт высочайшаго своего благоволения и приязни, а, с другой, умножать и распространять политическую России связь с италианскими государями и владениями, за благо признала определить вас в качестве повереннаго в делах во Флоренции…».

В начале августа 1783 г. Моцениго вручил великому герцогу Леопольду письмо Екатерины II, датированное 17 января 1783, содержащее просьбу аккредитовать его в Тоскане в качестве поверенного в делах России. Тогда же было передано письмо И. А. Остермана аналогичного содержания Пикколомини, в котором вице-канцлер, со своей стороны, выражал уверенность, что российский дипломатический представитель будет принят во Флоренции должным образом.

30 августа 1783 г. тосканский герцог известительной грамотой уведомил Екатерину II о состоявшейся аккредитации Моцениго.

2 августа 1785 г. полномочным министром Тосканы в Петербург был назначен находившийся там австрийский дипломат И. Зедделер. Назначение это кажется несколько необычным, но Тоскана была владением австрийского императора Леопольда II, являвшегося одновременно великим герцогом Тосканским. Поэтому интересы Тосканы в других странах, за исключением Вены и Парижа, обычно представляли австрийские дипломаты.

В 60–70 годы XVIII века Россия делала попытки наладить связи по дипломатическим каналам в Вене с морским и торговым олигархическим государством – Генуэзской республикой. Но австрийское правительство всеми силами противодействовало этому сближению. Генуэзский посол в Вене Д. М. Дориа в своем докладе в 1775 г. подчеркивал, что Вена «чрезвычайно ревниво относится к усилению России, особенно после заключения тесного союза русского двора с берлинским, устанавливавшего между ними равновесие и являвшегося орудием борьбы против австрийского влияния в Германии». Помимо того, Австрия и в особенности Франция, которая являлась главным торговым партнером Генуи и оказывала сильное влияние на политическую ориентацию Генуэзской республики, крайне отрицательно относились к присутствию российского флота в Средиземном море.

Указом от 21 сентября 1781 г. «для пользы службы нашей как по торговой, так и политической частям, мы разсудили за благо, кроме министра нашего в Неаполе, повереннаго в делах в Венеции и генеральнаго морскаго комиссара в великом княжестве Тосканском, иметь повереннаго в делах в Генуе как при тамошней Республике, так и при других областях по способности к тому же месту лежащих. В сем звании повелеваем отправить флота нашего капитана перваго ранга Александра Мордвинова», причисленного к штату Адмиралтейской коллегии.

Мордвинов отправился из Петербурга к месту службы через Варшаву, Вену и Венецию и 1 июля 1782 г. прибыл в Геную. 4 июля ему нанес визит статс-секретарь Борелло, который принял у Мордвинова «оригинальный патент» от 18 марта 1782 г., в котором говорилось о принятом петербургским кабинетом решении учредить пост российского поверенного в делах «при светлейшей Республике Генуеской и при других с нею смежных италианских областях для остережения и предохранения случающихся тамо наших дел и торговли, дабы подданные наши туда приезжавшия для отправления купечества своего могли находить нужное руководство и вспоможение».

Мордвинов сообщал в Петербург, что в Генуе «пребывают в совершенном спокойствии и равнодушии в разсуждении внешних Европы дел, а оттого и невозможно почти ничего достойнаго примечания слышать, кроме общих газет». Ознакомившись с обстановкой в стране, Мордвинов представил краткое описание «системы здешнего правления». В своих донесениях он сообщал также об учреждении генуэзского банка и заходе русских кораблей в порты Генуи, о выборах дожа, отношениях Генуэзской республики с другими государствами, торговле и т. д.

Как видим, инициатива в установлении дипломатических и торговых отношений России с итальянскими государствами принадлежала исключительно Екатерине II. Итальянские же правители вели себя достаточно пассивно, а иной раз и сопротивлялись предложениям императрицы.

Глава 6

Похождения русского Арамиса

В 1731 г. случилось полковнику Вишневскому проезжать через село Чемер в Малороссии. В местной церкви он услышал приятный голос певчего Алексея Розума, сына свинопаса, и взял с собой в Петербург. Обер-гофмейстер двора Анны Иоанновны Левенвольд принял Алексея Розума в придворный хор, там-то его увидела и услышала Елизавета Петровна, пленившись его голосом и приятной внешностью. Познакомившись ближе, Елизавета обнаружила у него и иные достоинства. Она выпросила Алексея у тетушки Анны и зачислила в свой штат обслуги. В 1740 г. Алексея произвели в камер-юнкеры и поменяли малороссийскую фамилию «на более пристойную» – Разумовский.

Сразу же после переворота 1741 г. Алексей Разумовский стал камергером и генерал-поручиком. В течение 1742 г. он стал кавалером орденов Св. Анны, Андрея Первозванного и Св. Александра Невского. В 1744 г. он получил графское достоинство, а в 1756 г. стал генерал-фельдмаршалом.

Но это, так сказать, официальные награды. Главной же неофициальной наградой стало тайное бракосочетание в 1742 г. с императрицей Елизаветой Петровной.

Не остался без дела и младший брат Алексея Разумовского Кирилл. Его в 22 (!) года веселая Елизавета сделала гетманом Малороссии. Почесали казаки чубы, да и согласились – лучше такой хлопец, нежели малороссийская коллегия.

Сын Кирилла Андрей в карьерном росте не отставал от отца и дяди. В 20 лет он был уже камер-юнкером при дворе Ее Величества и капитан-лейтенантом флота. Каким-то хитрым способом ему удалось добиться назначения командиром пакетбота «Быстрый», который должен был перевезти из Любека в Кронштадт невесту цесаревича Павла принцессу Вильгельмину Гессен-Дармштадтскую.

В мае – июне 1773 г. пакетбот под конвоем двух фрегатов перевез принцессу через неспокойную Балтику. По дороге Вильгельмина влюбилась в Андрея и… лишилась невинности.

23 сентября 1773 г. она под именем Натальи Алексеевны вступила в брак с цесаревичем Павлом Петровичем, ну а граф Андрей Кириллович стал другом семьи.

15 апреля 1776 г. двадцатилетняя цесаревна скончалась при родах. Злые языки утверждали, что ее смерть была подстроена Екатериной II, недолюбливавшей невестку. Во всяком случае, императрица просветила сына по поводу отношений Натальи и Андрея, а заодно и отдала пачку писем нашего Арамиса.

27 апреля того же года Андрей был сослан в Ревель, но это было слишком близко от Петербурга и рассвирепевшего Павла. Сослать шалуна в Малороссию? Но там он тоже может натворить бед. Решит из себя корчить нового Хмельницкого или еще чего? А не послать ли развратника куда подальше? И гнить бы Андрею на Камчатке, если бы не заслуги отца – активного участника переворота 1762 г. Ну, не на Камчатку, так в… Неаполь, где граф в полной мере мог применить все свои способности.

В 1768 г. неаполитанский король Фердинанд женился на шестнадцатилетней Марии-Каролине, дочери австрийского императора и сестре французской королевы Марии-Антуанетты. Мария-Каролина отличалась необыкновенной красотой, но была развратна и честолюбива. К 1776 г. она уже стала полной хозяйкой королевства, «положив под каблук» своего безвольного мужа и добившись увольнения министра Таннучи, верного союзника Франции. В 1777 г. Мария-Каролина отправила в Россию первого неаполитанского посла Муцио да Гаэта, герцога Сан-Николо.

1 января 1777 г. Н. И. Панин уведомил А. К. Разумовского о его новом назначении: «Как между нашим… и Неаполитанским дворами соглашено для ближайшаго дружественнаго сношения и установления безпосредственной переписки содержать взаимных министров и оные имяновать сего числа, то ее императорскому величеству… угодно было сего дня назначить ваше сиятельство к Неапольскому двору в качестве своего полномочного министра».

В апреле 1777 г. Разумовский выехал из Петербурга к месту своей службы через Варшаву, он остановился в Вене, где ожидал известий о назначении нового неаполитанского представителя в Петербург. Но назначенный в январе 1778 г. Франческо д’Аквино Караманико довольно скоро отказался от своего поста. На вакантную должность полномочным министром был назначен герцог Сан-Никола, который прибыл в Россию в октябре 1778 г., а в Петербург – лишь осенью 1779 г. Так что из-за задержки выезда неаполитанского дипломата Разумовский прожил в Вене целых три года.

Андрей Кириллович приехал в Неаполь лишь в конце 1779 г. и сразу же по прибытии вручил Фердинанду IV верительную грамоту, датированную еще 20 января 1777 г. Она гласила: «Мы охотно желая разпространить и утвердить с е.к.в. приязнь, доброе согласие и дружескую безпосредственную переписку, за благо разсудили доказать то самым делом, отправя ко двору в.в. нашего генерал-майора… графа Андрея Разумовскаго в качестве полномочного министра…»

Поначалу русского посла встретили при дворе довольно прохладно. К этому времени Мария-Каролина была увлечена 42-летним английским авантюристом Джоном-Эдуардом Антоном. Тот начал службу в британском флоте, но карьера не задалась. Зато он преуспел в опереточном тосканском флоте, и оттуда Мария-Каролина переманила его в неаполитанский флот.

Граф Косаковский писал, что по прибытии в Неаполь Разумовский стал выяснять у придворных, почему все восхваляют прелести Марии-Каролины? Ведь у нее плоский зад, толстая талия и вислая грудь! «Шалунишка Андре» знал женщин и талантливо просчитал ситуацию. «Этот слух, разумеется, дошел до королевы: он задрал за живое женское и царское самолюбие. Опытный и в сердечной женской дипломатике, Разумовский на это и рассчитывал. Чрез месяц он был счастлив». Так внук украинского свинопаса заимел новую венценосную любовницу, а Российская империя – якорные стоянки для флота.

Для многих в Европе эта связь казалась романтической. В конце XVIII века французский граф де Ферзен, много лет влюбленный в казненную сестру неаполитанской королевы Марию-Антуанетту, так описал своей сестре встречу с Разумовским. «В дверях я обнял его. Он все понял, глаза его заблестели. Как много разбитых сердец, погубленных жизней, уничтоженной красоты! Стоя в дверях, мы беседовали почти час – два человека с погибшими сердцами. Мы заговорили о Них. О сестрах. О самых дорогих нам на свете».

Но многие в Европе посчитали эту связь опасной. Усиление российских позиций в Средиземноморье, густо замешанное на «мужеском естестве» графа Андрея, беспокоило Испанию и Францию. И снова «шалунишку» едва не погубили письма. Испанский агент, кардинал Лас-Казас, получив копии с нескольких писем королевы к Андрею Кирилловичу, передает их мужу-рогоносцу – королю Фердинанду IV.

Услышав упреки, Каролина, как настоящая женщина, перешла от обороны к наступлению, и после бурной семейной сцены со слезами и истерикой Фердинанд покарал «клеветников» и «осыпал Разумовского новыми милостями».

Екатерина II, видимо, была в восторге. «Передайте неаполитанскому королю, что граф Разумовский проказник, которого не нужно баловать, и что это я ему говорю, и вы увидите, что он будет доволен!» – писала она президенту Коллегии иностранных дел Ивану Остерману.

Во многом благодаря дипломатии Разумовского в 1787 г. заключается русско-неаполитанский торговый договор. В Россию поплыли лимоны (которые использовались тогда главным образом для дубления кожи), а также орехи, изюм, оливковое масло, кораллы, вино. Из России в Неаполь – древесина, железо, зерно, кожа, воск, икра.

Главной же задачей русских дипломатов, как и в ходе Русско-турецкой войны 1768–1774 гг., было обеспечение базирования русских кораблей на Средиземном море.

Так, осенью 1776 г. в порты Ливорно и Мессина заходили пять русских фрегатов («Натали», «Северный Орел», «Св. Павел», «Констанция» и «Григорий»). Екатерина II хотела их под видом торговых судов провести на Черное море, однако турки не желали усиления Черноморского флота и отказались пропустить фрегаты через Проливы. Поэтому нашим фрегатам пришлось пробыть почти два года в итальянских портах, и лишь 13 марта 1779 г. они покинули Ливорно и отправились на Балтику.

В 1779–1783 гг. в Атлантике и Средиземном море шли ожесточенные боевые действия.

В феврале 1778 г. король Луи XVI признал независимость Соединенных Штатов и подписал с ними торговый договор. Британский Кабинет немедленно разорвал дипломатические отношения с королевством, а в июне 1778 г. объявил Франции войну. В том же июне Англия объявила войну Испании, а в декабре – Голландии. Французский флот состоял из 80, а испанский флот – из 60 кораблей, против которых Англия могла выставить около 150 кораблей, так что силы были почти равны.

Однако союзники действовали несогласованно, и господство на море осталось за англичанами. Британские военные корабли и каперы нападали и грабили торговые суда всех стран Европы, вызывая возмущение нейтральных стран. Представителям нейтральных стран, в том числе и российскому посланнику в Лондоне И. М. Симолину, приходилось неоднократно требовать от английского правительства «изъяснений» по поводу нападений военных кораблей британского флота на их торговые суда. Всего за время войны Англия захватила 17 русских судов.

Терпение Екатерины II лопнуло, когда в начале января 1780 г. испанцы захватили в Средиземном море два русских торговых судна – «Конкардию» и «Св. Николая» – и отвели их в Кадикс. Реакция из Петербурга была мгновенной. Императрица не ограничилась требованием от поверенного в делах Испании в России официальных объяснений и извинений за оскорбление российского флага. 27 февраля (9 марта) 1780 г. на имя русского посла во Франции князя И. С. Барятинского был отправлен высочайший рескрипт, в котором говорилось: «…признали Мы необходимым… прежде чем оскорбление Российского торгового флага преобразится в вредную привычку, употребить с своей стороны к совершенному ограждению и обеспечению его, все от нас и державы нашей зависящее пособия, с твердым однако ж предположением свято и ненарушимо согласовать оные в продолжение настоящей войны с правилами строжайшего нейтралитета».

К рескрипту прилагалась «Декларация о вооруженном нейтралитете», в которой говорилось, что для освобождения морской торговли от притеснений императрица «считает обязанностью объявить правила, которым будет следовать, и для поддержания которых и покровительства чести российского флага и безопасности торговли ее подданных, противу кого бы то ни было, она повелит выступить в море со значительной частью своих сил».

24 апреля 1779 г. бригадир С. П. Хметевский вывел из Ревеля отряд в составе двух кораблей и одного фрегата и повел их к северному побережью Норвегии. Там у мыса Варде 7 июля Хметевский соединился в отрядом из двух кораблей и двух фрегатов, вышедшем из Архангельска (там они были и построены). К концу навигации объединенная эскадра Хметевского вернулась в Кронштадт.

11 июня 1780 г. из Кронштадта вышли сразу три отряда. Бригадир Н. Л. Палибин повел четыре корабля и фрегат к берегам Португалии. Зимовали три корабля и фрегат в Лиссабоне, а корабль «Дерись» – в Портсмуте. «Дерись» вернулся в Кронштадт в июне, а остальные суда – 15 июля 1781 г.

Второй отряд (пять кораблей и один фрегат) контр-адмирал И. А. Круз повел на крейсерство в Северное море. Вернулся он 8 октября 1780 г.

Третий отряд в составе пяти кораблей и двух фрегатов контрадмирал И. А. Борисов повел в Средиземное море.

В октябре 1780 г. четыре корабля и два фрегата прибыли в порт Ливорно. Еще один корабль – «Слава России» – не дошел до Ливорно и разбился на скалах в 8 милях от Тулона.

18 апреля 1781 г. эскадра Борисова вышла из Ливорно и отправилась в обратный путь. Навстречу ей 26 мая 1781 г. из Кронштадта вышла эскадра контр-адмирала Я. Ф. Сухотина в составе пяти кораблей («Пантелеймон», «Виктор», «Не тронь меня», «Европа» и «Память Меркурия») и двух фрегатов («Воин» и «Мария»). В августе 1781 г. эскадра Сухотина бросила якорь в Ливорно. Перезимовав, 2 мая 1782 г. эскадра отправилась из Ливорно домой.

Опять 20 июня навстречу Сухотину вышла эскадра В. Я. Чичагова из пяти кораблей («Константин», «Давид», «Святослав», «Иануарий» и «Победоносец») и двух фрегатов («Патрикий» и «Слава»).

В октябре 1782 г. эскадра Чичагова прибыла в Ливорно. Русскую эскадру посетил великий герцог тосканский Леопольд с сыновьями, в числе которых был и будущий император Франц I. Отдельно приезжал на эскадру и австрийский император Иосиф II.