Кровь за кровь

– Напомнить еще раз лишним не будет. Все, раз у тебя вопросов нет, мы с Верунчиком уходим. Отзвонись, как твои закончат все и осядут на хатах. Да, чуть не забыл! Перед уходом поменяй покрышки на «Ниве»; старые в реку, новые на диски. Теперь все. До встречи!

– До встречи, Демьян.

Главарь банды поднялся, взглянул на любовницу:

– Пошли, Вера! Через сени и сад к тачке. На хату поедем, отдохнем.

– Я выпить хочу!

– По дороге возьмем.

Демьянов достал сотовый:

– Кузнец! Ты на месте? Верно… заводи, мы с Верунчиком возвращаемся. У тебя там все спокойно?.. Хорошо. Жди!

Демьян махнул Кожану рукой и, подхватив за талию фигуристую сожительницу, вышел с ней в сени.

Кожанов подождал пять минут и позвонил Окунько:

– Как дела?

– Нормалек, проехал промзону, подъезжаю к автосервису. Минут через десять буду у Гиви.

– Лысый?

– Сзади прет.

– Ментов не было по дороге?

– Нет.

– Давай, удачи, я у Степаныча!

– Демьян расплатился?

– Да, бабки у меня.

– Ништяк! Сообщу Лысому, а то он нервничает.

– Ты бы не нервничал.

– Я теперь не в счет…

– Не в счет тот, кого списывают, как Голубева.

Кожанов отключил телефон, бросил на стол пятитысячные купюры, предназначенные Степанычу, вышел на улицу. Гусин сидел под навесом. Кожан подошел к нему:

– Пойдем выпьем, согреешься, а потом заменишь скаты у «Нивы».

– А где их взять-то, новые скаты?

– Демьян сказал, где-то здесь лежат, найдешь. Старые отнесешь к реке и в воду, туда, где осока растет. Отнесешь, а не откатишь!

– Жалко, резину только что свежую поставили…

– Резину какую-то ему жалко, а себя нет? Если по ней нас менты вычислят?

– Так следов не оставили же. Дождь все смыл.

– Гусь! Ты и дальше бакланить будешь?

– А толку… Ладно, пойдем на хату. Выпить не помешает, а то простуда свалит. Да, кстати, Демьян бабло отдал?

– Отдал!

– Тогда ты мне сразу мою долю выделишь?

– Разделим деньги, когда все соберутся. Не раньше, чтобы базаров гнилых не было, понял?

– Понял! Чего не понять-то? – вздохнул Гусин.

– Гусь! Тебе от роду всего двадцать семь лет, а ворчишь хуже Степаныча. Чем недоволен?

– Натура у меня такая. И ничего с ней поделать не могу.

– Да, и в кого же ты пошел? Ума не приложу!

– Хрен его знает. Может, в предка, что жизнь на каторге царской положил.

– Похоже! Ладно, идем в дом.

Демьянов с любовницей прошли сад, спустились в овраг. Здесь девица остановила сожителя:

– Демьян! Там, среди украшений, колье одно красивое есть. Подарил бы, а? Все равно драгоценности отдавать Ачилу. Тот и не заметит, что колье нет. Он же не знает, что взяли твои придурки из дома Голубевых?

Главарь банды сердито глянул на Авдотьеву:

– Ты в своем уме? Хотя откуда у тебя мозгам взяться? Ты ж сдуру это колье на себя нацепишь и будешь таскать, где надо и где не надо. Да, Ачил, может, и не узнает о нем ничего. Сначала. Но менты, что обшарят весь дом, узнают. И будут искать. А тут ты с этим колье на шее. Спалить всех нас хочешь?

– Но ты так давно не делал мне подарков…

– А что за шубу ты повесила в гардероб своей хаты?

– Э-э, Леня, шубу-то когда еще нацепишь. Ну, хоть колечко какое дай?

– Достала ты меня. Из того, что взяли у Голубевых, ничего не получишь. А чтобы не ныла и не упрекала меня в жадности, держи…

Демьянов достал пачку евро, отсчитал десять пятисотенных купюр: