Пулковская Цитадель

– Дема, стало быть.

– Ага. – Лариса расплылась в улыбке и вдруг ойкнула, чуть не выпустив ребенка. Тот недовольно крякнул, но сосок не выпустил. И через секунду уже довольно чмокал. – Ой, и правда сосет. Надо же! Я думала, вы пошутили…

– Господи! Ну, Демка, и маман у тебя, убиться тапком. Тебе хоть восемнадцать-то есть?

– Ну… да. Почти. Через два месяца исполнится, – пробормотала Лариса, с изумлением рассматривая сына, который, похоже, и вправду знал и умел все, что ему было нужно для жизни, и куда лучше мамы.

– А папа-то кто? – продолжала расспрашивать любопытная медсестра, быстро раскладывая по шкафчикам и тумбочкам стандартный набор пеленок, чепчиков, носочков, «царапок» и памперсов. – Ты его вообще знаешь?

– А как же! – оскорбилась Лариса. – Его зовут Паша. Паша Дягилев. Он мой одноклассник.

– Вместе математику делали? – фыркнула женщина. – С папой все понятно, Демка, на него надежды нет. Разве что лет через пять – семь, когда поумнеет. А родители? Отец у тебя кто?

– У него фирма, – не без гордости заявила девушка.

– Ну, это в наше время ничего не значит. В период кризиса бизнесмен – профессия весьма ненадежная. Сегодня водит «мерседес», а завтра топает в СОБЕС. А мама?

– Мама – налоговый инспектор, – как на уроке ответила Лариса.

Медсестра сразу повеселела.

– Ну, это уже кое-что. Значит, не пропадете. Гляди веселей, Демка. Мамка у тебя, конечно, еще то чудо, но любит тебя и хочет забрать. Хочешь?

Лариса вскинула на медсестру большущие зеленые глаза и так прижала к себе ребенка, что тот недовольно пискнул.

– Конечно хочу. А что, могут не отдать?

– Отдадим, как не отдать, – пожала плечами женщина, – ты же не отказываешься. А то, знаешь, как бывает?

– Что вы, тетенька, я не отказываюсь! – В голосе Ларисы прозвучали панические нотки.

– Вот и хорошо. Будем оформлять, – довольно улыбнулась медсестра и успокоилась – проверка окончена.

– Спасибо, – растерянно сказала Лариса. Она мало что поняла, кроме того, что она таки родила и мама может помочь. Что ж, будем ждать маму…

– Если что-то понадобится, я на посту в конце коридора. Бывай, мамочка. – С этими словами старшая медсестра вышла, плотно прикрыв за собой дверь отдельной VIP-палаты, которая, по правде говоря, отличалась от обычной только тем, что была оклеена обоями, на окне висели чистые занавески, да небольшой коридорчик заканчивался туалетом и душевой кабинкой. Но Ларису мало волновала убогость ее апартаментов. Насытившийся Дема задремал. Молодая, очень молодая мама аккуратно, почти не дыша, положила его в высокую пластиковую колыбельку, достала мобильник и попыталась позвонить Паше. Уже, кажется, в шестой раз. Или в восьмой. Телефон не отвечал. Девочка свернулась на койке клубочком и беззвучно горько заплакала.

* * *

Заведующий родильным отделением, доктор Семенов задумчиво смотрел в окно. За его спиной стояла та самая старшая медсестра.

– Паша, говоришь? Одноклассник? Значит, тот самый. Павел Дягилев. Забавный паренек. Появился здесь с букетом цветов, похоже, с ближайшей клумбы. Я уже хотел над ним подшутить… А он вдруг осел на пол – и привет.

– Тебе известно, в каком он состоянии? – тихо спросила медсестра.

– Состоянии? В отличном состоянии, – пожал плечами доктор. – Ему хорошо. Он теперь ангел. Если там, – завотделением ткнул пальцем в потолок, – его приняли…

– Бедная девочка. Как думаешь – сказать?

Доктор размышлял меньше минуты.

– Пока не стоит, – решил он, – а то еще молоко пропадет. Пусть окрепнет. С мамой поговорим. Мама у нее – тетка хваткая и без сантиментов, я с ней тут пообщался. Ей можно смело сказать даже о конце света… Да.

– Сергей, что это? – прямо спросила женщина. – У тебя есть хоть какая-то информация?

– Та же, что и у тебя. Люди умирают. Причины неизвестны. Анищенко проводит совещание за совещанием, крутится по больницам, но увы и ах! Пустые слова и никакого толку.

– Ну хоть какие-то мысли у тебя есть?

– Я хирург, а не вирусолог. Какие у меня могут быть мысли?

– То есть непрофильные лекции ты просиживал в ближайшем пивбаре, – ехидно сказала медсестра. Солидное преимущество в возрасте давало ей право на некоторую фамильярность по отношению к начальству. И то сказать, начальства она на своем веку перевидала всякого. Этот – уже пятый. А она все тут, и все в той же должности. И быть ей тут до пенсии. Если, конечно, конец света не настанет раньше.

– Объяснить, что происходит, я тебе не смогу. – Доктор Семенов, похоже, ничуть не обиделся. Даже не заметил колкости в свой адрес. Он смотрел сквозь тройные стекла на улицу, но вряд ли что-то видел. – Поумнее меня люди пока ничего не объяснили. Есть только способ, которым распространяется эта зараза.

– Воздушно-капельным?

– И им тоже.

– Аааа…

– Вот тебе и а! Главное не способ. Главное, что быстро!

– И что же делать? – Старшая медсестра округлила глаза.

– Совет прост до безобразия – хватай в охапку дочку, зятя, внуков и рви отсюда когти пока не поздно.

– Это куда ж мы, по-твоему, всем табором? К мужниной родне?

– Ну, это уж ты сама решай: ты хочешь быть воспитанной дамой или ты хочешь жить. Если решишь, что жизнь важнее, чем манеры, то в качестве бонуса тебе еще один совет – поторопись.

– То есть прямо сегодня?

– То есть прямо сейчас.

– Но у меня смена заканчивается только через три часа, – растерялась женщина.

– Наплюй, – сказал Сергей, из которого добрые советы сыпались сегодня как из рога изобилия, – собирай семью, хватай такси – и на вокзал. Садись в первый же поезд, неважно, в какую сторону. Везде будет безопаснее, чем здесь. И – поспеши, Света, пока еще можно.

– Вот, значит, как…

– Вот так, – кивнул доктор Семенов. – Надеюсь, тебе не нужно объяснять, что эта информация не для общего пользования.

– А ты?

– Я врач. Хоть эта зараза и не совсем по моему профилю, но, думаю, пригожусь.

– Тогда, наверное, я тоже должна остаться? – неуверенно сказала Света.