Фантомус-прима с Альдебарана

– Кто «они»?

– Ну, это сяки-вяки.

– Не уверен, что их едят, но что это неземное блаженство, амброзия – слышал. По описанию и-секи-вяки нечто невообразимое: удовольствие, возведённое в высшую степень, так сказать, на грани жизни и смерти. Попробовал – и можешь умирать. Ничего лучшего в твоей жизни уже не будет.

– «Попробовал»? Но ты утверждал, что их нельзя есть!

– Я этого не говорил.

– Как же так, я слышал собственными ушами!

– Вспомни, земляк, я сказал: не уверен, что их едят. Возможно, это деликатесы или дивные запахи, какие-то дивно прелестные картины, приятные излучения или что-то в подобном роде. Не знаю. На Земле если и есть знакомые с и-секи-вяки, то лишь один-два человека, не больше. Описать знаменитые и-секи-вяки словами невозможно: в ход идут междометия, восклицания, слова в самой превосходной степени, воздевание рук к потолку, всякие гримасы и прочие, словозаменительные жесты. Но быстрее, быстрее, земляк, мы не должны опоздать. Уже дают последний сигнал!

Они с разбега заскочили в камеру 0-транспортировки. Вход заткался силовым полем и послышался еле уловимый свист, который вскоре стих.

– Всё, прибыли, – торжественно объявил Маццола, – даже не верится, мама миа!

…Кубыр-виыр оказалась действительно райской планетой: лазурное небо с изящными мазками белоснежных облаков, синее-пресинее море, чудесные пляжи с чистым, будто бы просеянным песком… Это была планета-сказка, планета-курорт! Среди беспредельных лесов, больше похожих на окультуренные парки, ввысь тянулись многокилометровые стрелы различных зданий и сооружений. Бесшумно проносились в воздухе летательные аппараты.

Итальянец же словно задался целью испортить впечатления своему спутнику. Около часа они бегали по гравиоэскалаторам, коридорам, переходам, дорожкам; летели на аэрокаре, спускались под землю в сверхскоростное метро…

В конце концов оказались на какой-то захолустной станции в глухом лесу. Дальше пошли пешком.

Это живописнейшее место было, наверное, наилучшим на всей планете. Но скоро собрались тучи, их с оглушительным раскатом разодрал змеистый зигзаг молнии и хлынули холодные тугие струи дождя.

Земляне основательно промокли и промёрзли. Бухгалтер даже начал кашлять и заволновался: ещё не хватало тут простудиться! Эх, чаю бы сейчас с лимончиком, да в тёплую постель под бок к жене!.. Он почувствовал себя самым разнесчастным человеком на свете. На башмаки налипли ошмётки глины и он едва передвигал ноги. Ему казалось, что дороге не будет конца.

Маццола же бодрился, хоть и выглядел не лучше своего спутника. Он что-то бурчал про себя, поминая какую-то мать.

Неожиданно из-за деревьев показалось ажурное строение, отдалённо напоминающее одноэтажный китайский дворец.

Земляне невольно прибавили шагу, а потом и побежали: быстрей под крышу!..

Наперегонки ворвались в здание и тут облегчённо перевели дух. В тёплом помещении роботы-привратники вмиг им вычистили обувь, высушили одежду. Чубчиков приободрился. До его слуха донеслись прекрасные неземные звуки музыки, таявшие в воздухе, едва успев коснуться ушей. Что-то вроде полонеза Огинского, немного печальная и невыразимо трогательная.

Итальянец потянул за собой спутника в просторный зал – это был ресторан. За столиками сидели посетители самых фантастических обликов. Бухгалтер забыл обо всём, заглядевшись на них. Впрочем, и на землян глядели не с меньшим любопытством.

Юная особа с Антареса с головой кузнечика и длинными голенастыми ножками даже прыснула, неприлично показывая пальцем на них. Мамаша тут же одёрнула её, напомнила о необходимости соблюдать этикет. Та притихла, но ещё долго исподтишка бросала взгляды на Чубчикова с Маццолой.

– Не крутите головой! – прошипел итальянец. – Вы привлекаете к себе всеобщее внимание. Нам сие совершенно ни к чему. Сначала подкрепимся, а потом потребуем то, за чем мы сюда явились – и-секи-вяки. О мама миа, я уже трепещу всеми фибрами своей души от неизбывного восторга, предвосхищая скорое наслаждение!

Подбежал услужливый официант с тремя руками и восемью глазами. Нога у него была всего одна, с густой щетиной, как у половой щетки. Передвигался он удивительно проворно, ни одному его земному коллеге не угнаться!

Маццола с важным видом проглядел меню, сделал какие-то пометки и попросил принести в первую очередь чего-нибудь из горячительного, дабы сразу согреться.

Уже через минуту официант доставил вазочку с желе зелёного цвета.

Итальянец омрачился:

– Похоже на мусс, я просил совершенно иное. Вот болван!

– Вроде мягкого мармелада, – тронув ложечкой содержимое вазочки, сказал Чубчиков, – очень люблю.

И сразу же зачерпнул зелень. На вкус желе оказалось слегка кисловатым и прямо-таки таяло во рту. Отведал вторую порцию, третью… Маццола последовал его примеру. Скоро они совместно опустошили вазочку до дна.

– Ничего особенного, – вынес вердикт итальянец, – приятно, но мне бы сейчас хотелось выпить кьянти!

Неожиданно у Чубчикова закружилась голова, глаза заволокло туманом, а в ушах послышался звон. То же испытывал и его приятель: они опьянели. Видимо, это желе заменяло здешним обитателям спиртное. Бухгалтер даже выронил ложечку на пол, находясь в блаженной прострации и наслаждаясь теплом, уютом и спокойным отдыхом после трудной дороги.

Принятая доза «алкоголя» оказалась солидной. Друзья развеселились, обнялись, затянули песню и не заметили, как на столе оказались заказанные ими блюда. Неожиданно для себя обнаружили их, приятно удивились и принялись за трапезу.

Поев, Чубчиков развалился на стуле: ему было хорошо, просто здорово.

– Хорошо сидим! – выкрикнул он почти в полный голос.

– Ни за что! – поперхнулся итальянец. – Сиди сам, а я предпочитаю свободу!

– Ты это чего? – пьяно вопросил его бухгалтер, в это время любивший всё человечество в целом и всех прочих братьев – как и сестёр, дядь и тёть, всех родственников по разуму, обитающих в космосе. – Обиделся? А почему? Ты меня уважаешь?

– Уважаю, уважаю, – закивал Маццола.

– И я тебя уважаю! Ы-ик! – рыгнув пару раз, продолжил Чубчиков: – Эх, хорошо! Эх, здорово!

– Да тише ты, тише, – охладил его пыл итальянец. – Мама миа, разорался на весь зал!

– А я и так тихо, – заверил его бухгалтер. – Ы-ик! Не боись!..

Маццола застыл, глазки его заюлили, забегали по сторонам.

Огляделся и Чубчиков. Подмигнул юной антаресочке, которую заставила потупить взгляд суровая мама, не спускавшая с неё глаз.

За столами ели, пили, разговаривали, флиртовали.

Бухгалтер почувствовал, что для полного счастья ему чего-то не хватает. Но чего? Призадумался, напряг свои мозговые извилины и вспомнил. Радостно крякнул, повелительным взмахом руки подозвал официанта:

– Мальчик, подойди-ка сюда на минутку!

Официант мигом оказался рядом.

– Ты вот что, мил-человек, принеси нам эти самые… Ну, сяки-враки или бяки! Так, что ли, их у вас именуют?

Официант без чувств грохнулся на пол.

Подбежали другие, узнать в чём дело?

Ошеломлённый землянин лепетал:

– Я ничего ему не сделал, я только попросил и сяки-бяки!