Два шага до горизонта

– Да? – склонив голову к плечу, недоверчиво глянул на Граиса судебный исполнитель. – Что-то в таком случае давно о тебе ничего не было слышно?

– Я странствовал в других землях, – ответил Граис. – В Халлат я пришел только вчера.

– И сразу же начал нарушать законы.

– Я не совершал никаких противоправных действий, – покачал головой Граис. – Я всего лишь высказал недоумение по поводу столь сурового и унизительного наказания людей, вся вина которых заключалась только в том, что они подвергали сомнениям то, что остальные принимают безоговорочно, как прописные истины.

Судебный исполнитель вопросительно взглянул на шалея.

Тот молча кивнул.

– Отступники не просто упражняют свой разум, – снова взглянув на Граиса, возразил судебный исполнитель. – Они выступают против учения преподобного Сирха, которое признано единственно верным учением на территории Йера.

– Подвергать что-либо сомнению вовсе не значит вступать с этим в конфликт, – ответил Граис.

Судебный исполнитель откинулся на спинку стула и, недовольно поморщившись, махнул рукой.

– Не люблю я эту словесную канитель. Есть закон об отступниках, и ты пытался нарушить его.

– Всего лишь подверг сомнению, – улыбнувшись, поправил Граис.

– Он даже не оказал сопротивления при аресте, – подал голос шалей.

– Так, – судебный исполнитель звучно припечатал влажные ладони к столу. – Давайте начнем сначала: за что был задержан этот… Граис из Сиптима? Только за высказанные сомнения?

– Свидетель, – шалей указал на пришедшего вместе с ним парня, – утверждает, что этот человек принимал участие во вчерашних беспорядках на рыночной площади.

– Я ничего такого не говорил! – протестующе взмахнул перед собой руками парень. – Я только сказал, что этот, называющий себя Граисом из Сиптима, похож по описаниям на объявленного в розыск северянина!

Судебный исполнитель устало потер пальцами виски.

– Я за вчерашний день повидал столько этих северян… К тому же, как выяснилось, беспорядки на рыночной площади были спровоцированы каким-то малолетним воришкой.

– А нападение на патруль на постоялом дворе, – напомнил писарь.

– Да… Точно, – кивнул судебный исполнитель. – Но никто из того патруля не смог описать напавшего на них. Они даже не помнят, из-за чего, собственно, началась драка. При чем здесь этот северянин?

– Но он утверждает, что он тот самый Граис из Сиптима, – робко произнес писарь. – Тот самый…

– Ну? – вперил в него свой взгляд судебный исполнитель. – Говори яснее.

– Граис из Сиптима был приговорен к казни… Нужно бы разобраться, каким образом ему удалось избежать наказания…

– Уф! – тяжело выдохнул судебный исполнитель. – Придется поднимать архивы…

Писарь беспомощно развел руками.

– Вот ты этим и займись! – ткнул в него пальцем судебный исполнитель. – Через три дня из Кахима вернется наместник – чтобы все необходимые бумаги к его прибытию были готовы! – Писарь быстро кивнул. – Поскольку это дело касается непосредственно интересов Кахимской империи в Йере, мой чин не позволяет мне заниматься им. Рассматривать его должен сам наместник.

Обрадованный таким простым и изящным решением, судебный исполнитель расплылся в самодовольной улыбке.

– Все записал? – спросил он у писаря.

Тот, продолжая водить писчей палочкой по бумаге, быстро кивнул.

– Постановляю до прибытия наместника содержать Граиса из Сиптима под стражей в городской тюрьме! – провозгласив свое окончательное решение, судебный исполнитель небрежно махнул рукой шалеям. – Отведите его в каземат. – Отыскав в складках мантии носовой платок, судебный исполнитель провел им по взмокшей лысине. – Проклятие, не помню, чтобы когда-то прежде в Халлате стояла такая невыносимая жара… Все! На сегодня больше никаких дел!

Глава 5

Каземат, куда отвели Граиса шалеи, располагался в полуподвале того же здания.

Спустившись по крутой каменной лестнице, арестованный и конвоиры оказались в узком сводчатом проходе, освещенном тусклыми масляными светильниками.

Глухо стукнул откинутый в сторону тяжелый кованый засов.

Шалей, тот, что давал показания при судебном исполнителе, приоткрыл низкую дверь и, приложив ладонь к спине Граиса, несильно подтолкнул его вперед.

– Эта камера как раз для тебя, – негромко произнес он при этом. – Спокойная…

Обернувшись через плечо, Граис бросил быстрый взгляд на своего конвоира. Загорелое лицо шалея оставалось безучастным и невыразительным, словно отлитое из темной бронзы. И все же Граис почувствовал, что охранник не испытывает по отношению к нему ни злобы, ни ненависти. Скорее наоборот, – шалею было немного жаль странного чудака, пытающегося открыто отстаивать свои взгляды.

– Спасибо, – так же тихо ответил шалею Граис. – Поднебесный знает обо всем, что делают люди. И ни один добрый поступок, так же, как злой, в конечном итоге не останется без воздаяния.

– И вот еще что… – Шалей неожиданно прихлопнул дверь камеры ногой.

Бросив быстрый взгляд на своего напарника, он протянул Граису большую кожаную флягу, висевшую у него на поясе.

– Пей, – короткое слово, произнесенное шалеем, прозвучало как приказ.

Граис поднес горлышко фляги к губам и осторожно сделал маленький глоток. Во фляге была обычная вода, теплая, но чистая. Сделав несколько глотков, Граис протянул флягу ее владельцу.

– Пей больше, – оттолкнул руку Граиса шалей.

Граис удивленно взглянул на охранника. Лицо его по-прежнему ничего не выражало.

Второй шалей молча стоял чуть в стороне, словно не замечая того, что происходило между его напарником и арестантом.

Не видя никакого смысла в том, что приказывал ему сделать шалей, Граис тем не менее не стал спорить. Он снова поднес горлышко фляги к губам и выпил столько, сколько смог, – почти половину.

– Спасибо, – снова поблагодарил он охранника, хотя и не понимал, за что, собственно.

Шалей молча принял флягу из руки Граиса, прицепил ее к поясу и снова открыл перед арестантом дверь камеры.

Едва только Граис, пригнув голову, переступил порог, за его спиной стукнула захлопнувшаяся дверь и лязгнул засов, загнанный в паз сильной рукой шалея.

В камере царили невообразимая жара и духота, приправленная густым смрадом давно не мытых человеческих тел и испарениями нечистот. В первое мгновение Граис ничего не увидел. По сравнению с полумраком коридора, освещенного тусклыми огнями масляных светильников, в камере, казалось, царила непроглядная мгла. Впечатление это еще более усиливала узкая полоска солнечного света, пробивавшаяся сквозь щель, прорезанную под самым потолком, и не освещавшая ничего, кроме ряда серых, покрытых пятнами не то копоти, не то плесени, камней. Однако Граис ощущал присутствие в камере живых людей.

В подтверждение этого, из темноты, откуда-то слева, послышался шелест и негромкое похрустывание.