Голем

Пироги у Марии Тимофеевны были на диво вкусные. И чай она заваривала замечательно. Сыпала заварку в чайник, заливала кипятком, а затем ставила его под разноцветный вязаный колпак. Пока Сергей с Володей ели, баба Маша – так Мария Тимофеевна попросила их себя называть – рассказывала им о Тринадцатом микрорайоне и о его жильцах.

Всего в доме номер девять по улице, которой даже имя дать не успели, проживало двенадцать человек. Ольга, продавщица из расположенного в полуподвале магазина, жила у себя в подсобке. Да, вот такое получилось совпадение – в Тринадцатом микрорайоне постоянно проживало тринадцать человек. Быть может, сочетание двух чертовых дюжин как раз и привело к тому, что район оказался отрезанным от мира? Ответить на сей вопрос смогут разве что специалисты в нумерологии и конспирологии. Мы же ничего более сказать на эту тему не можем.

Самыми молодыми обитателями Тринадцатого микрорайона были уже упомянутая продавщица Ольга и студент Саша Цвеков. Остальные же – люди в возрасте, пенсионеры. Как так получилось? Да очень просто. По договору с городскими властями фирма, строившая Тринадцатый микрорайон, должна была часть квартир в каждом доме предоставлять очередникам из расселяемых домов, давно уже определенных на снос. Когда строительство было приостановлено, очередники, рассчитывавшие поселиться в Тринадцатом микрорайоне, возмущаться начали. Мол, как так! Снова нас обманули! Да сколько нам еще ждать!

«Нет проблем! – ответили им представители фирмы. – Хотите заселяться – пожалуйста! Только ремонт за свой счет и никаких претензий по поводу коммунальных услуг, которых может и вовсе не быть!»

Те, кто помоложе, подумали, подумали да и решили, что стоит, наверное, еще подождать. А пенсионерам, что ж, хочется хоть на старости лет в своей собственной квартире пожить, пусть даже необустроенной.

– Мы даже ордера получить не успели, – добавила Мария Тимофеевна. – Потому что городская комиссия строительство принимать отказалась. Решили, что ежели въедем, то нас уже отсюда не выселят.

Помимо отсутствия телефонов и телевизионной антенны, в доме не работал лифт. Поэтому новоявленные российские скваттеры заселили три нижних этажа. До пятого поднялся только студент Саша.

– Вообще-то, место здесь хорошее, – подытожила свой рассказ баба Маша. – Не беда, что свалка. Этому мусору без малого уже сотня лет. Дожди его вымыли, ветра выдули, время спрессовало, и теперь это уже и не мусор даже, а культурный слой, – последние два слова Мария Тимофеевна произнесла с особым значением. – Вот плохо только, что автобус отменили, – покачала головой старушка. – Магазин-то продуктовый у нас тут есть, а вот за лекарствами в аптеку или за какой другой нуждой все в город приходится ездить.

Посмотрев на часы, Мария Тимофеевна принялась собирать со стола чашки и блюдца.

– Пора, пора, – приговаривала она при этом. – Нехорошо заставлять людей ждать.

Мария Тимофеевна оказалась права. Когда они поднялись в двадцать четвертую квартиру, почти все были уже в сборе. Не хватало только продавщицы Оли и студента Саши. В большой комнате незаселенной однокомнатной квартиры, стены которой не были даже зашпатлеваны, стояли только стулья, принесенные участниками собрания. Два свободных стула были зарезервированы для гостей, не сказать, что почетных, но все же значимых. Гелий Петрович, явно претендовавший на роль председательствующего, занимал место возле балконной двери.

Как только появились вновь прибывшие, Гелий Петрович трижды звонко хлопнул в ладоши:

– Прошу всех внимания!

В помещении воцарилась тишина.

Выдержав полагавшуюся по регламенту паузу, Гелий Петрович степенно кашлянул в кулак, спрятал руки за спину и молодцевато выпятил грудь:

– Полагаю, все знают, по какому поводу мы тут собрались. Если кто еще не видел грязевого провала, отрезавшего Тринадцатый микрорайон от города, позже у вас будет возможность на это полюбоваться. Ситуация, прямо скажу, критическая. Поэтому все мы должны сплотиться перед общей бедой, которая…

– Гелий Петрович, – перебил председательствующего Лев Иммануилович. – Прежде всего следует определить, насколько серьезно наше положение.

Собравшиеся одобрительно загудели и закивали лысыми головами.

– В таком случае я передаю слово нашим гостям, – широким взмахом руки Гелий Петрович обозначил присутствие Сергея и Володи. – Они лучше любого из нас знают, что же произошло.

– Собственно, – поднялся со своего места Володя, – мы ничего не знаем. Кроме того, что невесть откуда взявшийся грязевой поток перерезал ведущую в город дорогу. Ширина потока более десяти метров. Глубина… Точно сказать не могу, но автобус в нем утонул. К тому же грязь горячая.

– Думаю, я могу внести некоторую ясность в этот вопрос, – поднял руку пожилой мужчина в очках с толстыми линзами. – Поперекин Семен Семенович, – представился он тем, кто его не знал. – Пенсионер. Прежде преподавал природоведение в начальной школе. Увлекаюсь краеведением. Когда сегодня утром Гелий Петрович поставил меня в известность о том, что произошло, я покопался в своих архивах и вот что обнаружил. – Семен Семенович достал из кармана домашней курточки несколько сложенных вдвое машинописных листов, слегка пожелтевших и обтрепанных по краям. – Это документы из городского архива, которые после известных событий одна тысяча девятьсот девяносто первого года, заодно с документами городской партийной организации, были выброшены на помойку, откуда я их и извлек…

– Каких событий? – переспросил старичок с удивленным лицом и легким белым пушком на лысой голове.

Старичок сидел на стуле, широко разведя в стороны колени и водрузив скошенный, безвольный подбородок на рукоятку трости, которую он держал перед собой.

– Ох, да успокойтесь вы, Соломон Юрьевич, – махнул на него рукой Гелий Петрович. – Мы не о том сейчас говорим.

– А я хочу знать! – Соломон Юрьевич стукнул тростью о пол. Не очень сильно, но убедительно. – О каких именно событиях идет речь!

Гелий Петрович тяжело вздохнул и, посмотрев на остальных собравшихся, беспомощно развел руками.

Виктор Николаевич, приподнявшись со своего места, сделал успокаивающий жест рукой:

– Соломон, ты помнишь, в Москве на Лубянской площади, прямо перед главным зданием КГБ, стоял огромный памятник Дзержинскому работы Льва Кербеля?

– Не надо держать меня за склеротика, Витя! – недовольно сдвинул брови Соломон Юрьевич. – Я все прекрасно помню!

– А помнишь Феликса, что стоял у нас на площади Свободы? – задал новый вопрос Виктор Николаевич.

– Еще бы я его не помнил! – топнул ногой в мягком войлочном тапке Соломон Юрьевич.

– Тогда ты должен помнить и о том, что оба этих памятника снесли. Сначала в Москве, затем и у нас.

– Да? – Соломон Юрьевич озадаченно поднял левую бровь. – Ты серьезно это, Витя?

– Да куда уж серьезнее, – усмехнулся Виктор Николаевич.

– Выходит, Феликса на Лубянке больше нет? – Соломон Юрьевич сделал короткий жест, как будто перерубая ребром ладони невидимую нить.

– Нет, – подтвердил Виктор Николаевич.

Соломон Юрьевич откинулся на спинку стула, еще шире развел в стороны колени и улыбнулся:

– Ну, так это же замечательно!

– Да как сказать, Соломон Юрьевич. Лубянка-то все равно осталась.

Старик с тростью сдвинул брови и глубоко задумался.

– Продолжайте, Семен Семенович, – кивнул Поперекину Гелий Петрович.

– В документах, о которых я уже сказал, речь идет о речке, протекавшей прежде на месте городской свалки. – Семен Семенович положил бумаги на колено и прижал сверху ладонью. – То есть на том самом месте, где мы с вами сейчас находимся. Речка была небольшая, что называется, в жаркий день воробей вброд перейдет. Называлась речка Каменкой. Когда ее начали мусором засыпать, думали, разольется речка и притопит малость все то дерьмо, что в нее набросали. Но случилось иное – речка под землю ушла. Как будто и не было ее. Ну, а со временем о ней и вовсе забыли. Можно предположить, что на месте свалки, где-то ниже русла реки, находилась огромная подземная пустота, куда и ушла вода из Каменки. Сейчас же она снова прорвалась наружу.

– Вот же страх-то Господень, – скрестила руки на груди Мария Тимофеевна. – Выходит, наш дом как раз над этой самой пустотой и стоит?

– Не думаю, – качнул головой Семен Семенович. – Прежде чем начать строительство, подрядчики должны были провести геологическую разведку местности.

– Должны – еще не значит, что сделали, – ехидно заметил Соломон Юрьевич. И тростью стукнул.

– Ваша теория, уважаемый Семен Семенович, – обратился к докладчику Лев Иммануилович, – не объясняет, почему грязь, которая, как вы предполагаете, хлынула вместе с водой из подземной пустоты, горячая. Полагаю, подземных термальных источников в наших краях нет и быть не может.

– Я могу только делать предположения. – Семен Семенович наклонил голову и зачем-то переложил бумаги с одного колена на другое. – Как известно, свалка, на которой мы сейчас живем…

– Не «на которой», а «рядом с которой»! – протестующе взмахнул указательным пальцем Олег Игоревич. – Это только бомжи живут на свалках! Я же себя к таковым не отношу!

– Дурдом какой-то, – наклонившись к уху Косарева, едва слышно прошептал Володя. – Как думаешь, мы тут заодно со всеми не свихнемся?

– Я не собираюсь здесь задерживаться, – так же тихо ответил Сергей.