Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Рабин, он и в Африке Гут

Серия
Год написания книги
2008
<< 1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 >>
На страницу:
9 из 12
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Да я бы с радостью, – хмыкнул омоновец. – Только ведь он сдачи мне не даст.

Жомов хотел еще что-то сказать, но не успел – девица подошла к ним вплотную. Выглядела она года на двадцать два. Красивые черные волосы волнами опускались на плечи, высокие груди вздымались от вздохов, словно морские волны при девятибалльном шторме, а правильные черты лица озаряла улыбка. В общем, выглядела она так, что даже однолюб Ваня, которого жена к тому же запугала настолько, что он на девушек старался даже не смотреть, застыл, разинув рот. А девица остановилась прямо перед Сеней и грациозно положила ему руку на плечо. Рабиновича словно током ударило.

– Хелло, мальчики! Поразвлечься не желаете? – певучим голосом произнесла она. Теперь током ударило Жомова.

– Пошла отсюда, шалава, а то в отдел заберу! – рявкнул он. – Там тебя в камере так развлекут, что неделю в туалет ходить не сможешь!

С девицей мгновенно произошла разительная метаморфоза. Улыбка сползла с ее лица, плечи опустились и груди ушли куда-то внутрь, видимо, решив, что лучше будет не высовываться. Девица сникла, раза два или три открыла рот, словно проглатывая заготовленную заранее фразу, а затем совершенно неожиданно для ментов зарыдала, уткнув лицо в руки. Все трое путешественников (вместе с Мурзиком!) оторопело уставились на нее.

– Нет, я, конечно, видел, как может расстроиться женщина, когда не получает того, чего хочет, но чтобы так реветь?! Да по какому поводу? – покачав головой, удивленно проговорил Рабинович. – Чудеса какие-то. Может быть, тут из мужиков, кроме евнухов, никого не осталось?

– Да нет, Сеня, это еще цветочки. Вот моя Ленка, когда я ей норковую шапку отказался купить, такое мне устроила… – Жомов оборвал себя на полуслове и махнул рукой. – В общем, женишься, поймешь, что к чему. Выучишься!

– Нет уж, благодарю покорно, – замахал руками Рабинович. – Предпочитаю остаться не ученым, но холостым. А то вдруг еще вот такое плаксивое существо попадется, придется по дому в болотных сапогах ходить и Мурзика в аквалангисты переквалифицировать.

– Да что вы к девушке пристали, – вступился за даму, продолжавшую реветь во весь голос, Попов. – Вы у нее спросили, может быть, она есть хочет! Девушка, хочешь есть?

Плаксивая аборигенка замолчала так же резко, как и начала свое соло для всхлипов со слезами. Она оторопело уставилась на Андрюшу, абсолютно отказываясь верить в то, что услышала, а затем вдруг завопила истошным голосом так, что у троих друзей, да и не только у них, барабанные перепонки заложило:

– Ничего вы не понимаете! Всю жизнь стараюсь сделать кому-нибудь приятное, принести радость людям и всегда натыкаюсь на скотскую неблагодарность. Даже сейчас… когда я… вот вам вся… а вы, эх! – и, разразившись новыми потоками слез, девица бросилась прочь из трактира.

– И чего я такого сказал? – удивленно поинтересовался Попов, глядя ей вслед.

– Просто, Андрюша, дамочка испугалась, что, кроме дуры, каковой является от рождения, она станет еще и жирной уродиной благодаря твоей заботе, – пояснил Рабинович. – Приобретения такой фигуры, как у тебя, девица бы не перенесла!

– На себя посмотри, дистрофик длинноносый, – обиделся на него Андрей. – А между прочим, хорошего человека должно быть много.

– Если в тебе и жил когда-то хороший человек, то он давно благополучно почил в залежах сала, – парировал Рабинович, и неизвестно, в какие еще дебри казустики забрался бы их разговор, если бы в этот момент у Сени под носом не завопил Иван. Шлепнув Рабиновича по плечу так, что тот едва не зарылся вместе с носом в доски трактирного пола, Жомов помчался к местной стойке бара.

– Мужики, там, похоже, местное пиво дают! – вопил он на ходу. – Ищите столик, а я пока для затравки по кружечке нам организую.

Кинолог с экспертом переглянулись, но продолжать словесную дуэль не стали. Оба знали друг друга тысячу лет и прекрасно понимали, что в их споре никогда не будет победителя. И весовые категории у них разные, и уровень интеллекта не идентичный, да и словарный запас здорово разнится по объему. Причем у Попова основное место в голове занимали термины, относящиеся к приему и приготовлению пищи, а Сеня Рабинович мог бы с утра до вечера говорить о получении прибыли с каждого рубля и женщинах, эти несчастные рубли растрачивающих. В общем, Рабинович, он и в Африке Рабинович.

Андрюша с Сеней еще раз переглянулись, постаравшись этими взглядами отравить другу другу оставшуюся часть жизни, и поспешили к стойке, чтобы не попасть к шапочному разбору. Занимать заранее столик никто из них не стал, решив, что сидячее место – дело наживное, а пиво, оно ведь и кончиться может. Поэтому, когда Ваня умудрился заграбастать по три кружки хмельного напитка в каждую руку и обернулся, чтобы поделиться с друзьями, он никого из них не увидел. Более того, все немногочисленные столики в забегаловке уже были заняты.

– Поп, блин, убью гада! – завопил Иван, оглядываясь по сторонам. – Сейчас ты, кабан толстый, и стол и пуфик мне одновременно заменишь.

– Ты чего орешь, идиот? – полюбопытствовал Попов, выныривая из давки у стойки с двумя кружками пива в руках. – Крайнего нашел?

– А ты еще скажи, что евреи во всем виноваты! – отрезал Рабинович, нарисовываясь рядом. Две полные кружки были зажаты в его ладонях, а еще две он прижимал к бокам локтями. – Чего ты опять стрелки переводить надумал?

– Да пошли вы все… компрессию ведрами таскать! – Жомов устал их слушать и устремился к ближайшему столику.

Не обращая никакого внимания на то, кто именно занимает места, Ваня опустил свою пятую точку на скамейку и проехался по ней до конца, сметая всех на своем пути. Грохнув кружками с пивом об стол, он так цыкнул на аборигенов, занимавших скамейку напротив, что тех буквально ветром сдуло из-за стола, вымело из трактира на улицу, и больше их в этом кабаке никто и никогда не видел. Вот она, сила омоновского убеждения!

Сеня и Попов тут же заняли их места и глотнули из своих кружек. Напиток и вправду походил на пиво, только был несколько горче, чем требовалось по ГОСТу, и здорово шибал в нос запахом каких-то трав. Рабинович причмокнул губами, одобрительно хмыкнул и осушил одну из своих кружек до дна. Попов завистливо посмотрел на него и потребовал у друзей разделить пиво поровну.

– Ты мне тут со своей уравняловкой коммунизм не устраивай! – сердито буркнул он. – Кто не успел, тот не съел. А кому выпить мало, пусть утрет хлебало.

Попов потряс головой, стараясь сообразить, к чему Сеня это сказал. Рабинович хитро прищурился в ответ и выпил еще полкружки.

Караванщики к тому времени успели распределить все сидячие места в кабаке. Однако в ответ на экспансию Жомова вынуждены были потесниться, освободив краешки скамеек для своих товарищей, побитых и оскорбленных бессовестным омоновцем, перестали обращать на ментов внимание и занялись обсуждением местных рыночных отношений. Трое друзей, оккупировав шестиместный столик, сидели в относительном комфорте и свысока поглядывали на персов. Андрюша Попов маленькими глоточками цедил местный аналог пива из кружки, завистливо-обиженно посматривая на своих друзей. Его взгляд вдруг напомнил Сене грустную морду Мурзика, вынужденного в окошко наблюдать за собачьими свадьбами, и Рабинович сдался. Отобрав две кружки у Жомова, он придвинул их Попову. Андрюша расцвел, а в ответ на попытку омоновца вернуть себе утраченное добро Рабинович стукнул его по рукам.

– Оборзел, Ваня? Считать не умеешь? – рявкнул он на друга. – У всех по четыре кружки. Куда же ты, быдло ментовское, свои лапы тянешь?

– От мента и слышу, – буркнул омоновец, но чем возразить арифметике Рабиновича, придумать так и не смог.

Объемы пива постепенно подходили к концу, и друзья начали подумывать о том, что не мешало бы что-нибудь и сожрать. Сеня пристально посмотрел на караван-баши, пытаясь взглядом принудить его раскошелиться на ужин. Однако Нахор, видимо, решил, что с прибытием в Мемфис строить из себя гостеприимного хозяина больше не стоит. Перс старательно прятал глаза и делал вид, что вообще не знаком с ментами. Рабинович, оторопевший от такой наглости, собрался уже встать с места и вправить изменчивому персу мозги, но в этот момент он обратил внимание на худощавого человека, вынырнувшего из-за стойки. Парень до боли в сердце напомнил Сене брата, которого, кстати, никогда не было, но иметь очень хотелось. Вот только передвигался он так, как ни один уважающий себя Рабинович ходить бы не стал, – сгорбившись, втянув голову в плечи и немощно шаркая ногами. Сеня удивленно нахмурился, а парень, не обращая на него внимания, поплелся к столику, за которым сидели смуглолицые игроки в кости.

– Оплатите счет, пожалуйста, – дрожащим голосом проговорил он, обращаясь к подвыпившей четверке.

– Нэт серебра, – радостно ухмыльнувшись, ответил один из них – небритый и широкоплечий.

– Счет оплатите, пожалуйста, – парень явно не рассчитывал, что его просьбу выполнят, но отступать, видимо, не имел права.

– Э-е, ты что, не русский? – удивленно поинтересовался еще один из игроков. – Тебе говорят, нэт у нас серебра!

– Тогда платите штраф, – вынес новое предложение Сенин «брат». В ответ все четверо дико заржали.

Жомов, также обративший внимание на эту сцену, начал было подниматься со своего места, но Рабинович жестом остановил его. Отцепив дубинку от пояса и проверив ее на гибкость, Сеня неторопливо подошел к умирающим от смеха игрокам и, не говоря ни слова, звезданул одного из них – широкоплечего и небритого – «демократизатором» по голове. Тот икнул и сполз под стол, решив, видимо, что там будет комфортнее. Остальные мгновенно замолчали, испуганно глядя на дубинку в Сениных руках.

– Оплатите счет, – грозно посоветовал он, поигрывая «демократизатором».

– Э-е, не убивай, брат, – затараторил второй остряк, отцепляя от пояса кошель. – Серебро возьми, золото возьми, но не убивай. Слышишь, брат?!

– Не брат ты мне, гнида черножопая, – покачал головой Рабинович и стукнул наглеца, посмевшего объявить всем о мнимом родстве, дубинкой по голове, одновременно выхватив у него из рук кошелек. Смуглолицый тут же стек вниз, присоединившись под столом к своему товарищу.

– Сколько они тебе должны? – поинтересовался у паренька Сеня. Тот назвал сумму.

– Быстро заплати, – приказал Рабинович двум оставшимся за столом любителям азартных игр, пряча за пазуху экспроприированные ценности (а как же? нужно же компенсацию взять за оскорбительное навязывание в родню!). Смуглолицые, трясясь от страха, бросили на стол несколько кусочков серебра и, наплевав на своих товарищей, как совсем недавно верблюды на Мурзика, умчались прочь из кабака. А Сеня повернулся к пареньку.

– Не бойся, больше они к тебе приставать не будут, – покровительственно проговорил он. – Как тебя зовут?

– Иисус… – Рабинович поперхнулся и выронил из рук дубинку, – …Навин, – Сеня облегченно вздохнул и поднял с пола персональный ударный инструмент.

– Фу, как ты меня напугал, – пробормотал он в то время, как новый знакомый не сводил с него удивленно-благодарного взгляда. Рабинович пристегнул дубинку на пояс, похлопал паренька по плечу и лишь только тогда сообразил, с кем именно он разговаривает.

– Что-о-о?! Иисус Навин?! – Рабинович поперхнулся повторно. – А год сейчас какой?

– НУ ЧТО ТЫ, ДУРАК, КО ВСЕМ СО СВОИМИ ДАТАМИ ПРИСТАЕШЬ? – тот же самый громовой голос, который менты уже однажды слышали в пустыне, буквально заполнил собой все помещение кабака.

Перепуганные караванщики тут же свалились на пол, закрыли головы руками и начали истошно выть, выкрикивая какие-то идиотские имена, такие, как Гор (при чем тут бывший госсекретарь США?), Амон (Жомов удивленно встрепенулся), Сет (ау, где Курникова?) и Тот (о ком именно шла речь, не уточнялось!). Навин вместе со всеми не стал вопить. Он лишь побледнел как мел, но стоял рядом с Рабиновичем, не двигаясь с места. Может быть, просто ноги отказали? Ну, а менты закрутили головами, пытаясь определить источник звука.

– НЕ ЗНАЮТ ОНИ, КАКОЙ СЕЙЧАС ГОД, И ЗНАТЬ НЕ МОГУТ! – продолжал громыхать голос, совершенно не обращая внимания на замешательство, царившее в трактире. – СКАЗАНО ТЕБЕ, ДЕЛОМ ЗАЙМИСЬ. ИБО… КХЕ-КХЕ, – прокашлялся неизвестный, секунду помолчал, а затем закончил фразу:

– ИБО СОЧТЕНЫ ДНИ ТВОИ И ТВОИХ ПРЕДКОВ… ВО, БЛИН! КТО ЭТУ ДУРЬ ПРИДУМАЛ?!

Продолжение фразы не последовало. Голос стих, и стало слышно, как у персов стучат зубы. Попов непрестанно ерзал на скамейке, полностью отдавшись навязчивой идее поиска громкоговорителя. Рабинович не сводил глаз с Навина, совершенно отказываясь поверить в происходящее, а Жомов встал из-за стола и подошел к толстому бородатому бармену. Тот просто приклеился к стойке и не сводил испуганных глаз с омоновца.

<< 1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 >>
На страницу:
9 из 12