Новые боги

Грэг обратил внимание, что свет стал бледнее, поднял взгляд к небу и сквозь купол переплетенных шипастых ветвей увидел луну.

– Что с ней? – резко спросил кадаверциан.

– А-а-а… заметил, – протянул Миклош, проследив за взглядом спутника и убыстряя шаг. – Скоро сам все поймешь.

– Тебе не кажется, что проще объяснить…

– Проще один раз увидеть.

Луна походила на циферблат часов и «двадцать минут» уже были скрыты тьмой, а ползущая тень подбиралась к «двадцати пяти».

– Что случится, когда произойдет полное затмение?

– Мы будем сидеть тихо, словно мышки, – нервно хохотнул господин Бальза. – И молиться дожить до следующей полной луны. Погаси свою магию. Старайся не пользоваться ею без нужды – это может привлечь к нам ненужное внимание.

Лес стал гуще и еще темнее. Гаснущая луна также не добавляла света, и спутникам приходилось полагаться исключительно на врожденное ночное зрение. Одна из веток вдруг ожила, метнулась к некроманту, но тот пригнулся, и дереву досталась лишь шляпа да резкие, осуждающие вопли попугая. Миклош ударил по агрессору «Серым тленом», заставив того заскрипеть, выпустить добычу и неохотно отшатнуться.

Они вышли к перекрестку, где белая тропа разделялась на четыре узких тропинки, расходящиеся в разных направлениях и исчезающие за темными стволами терновых деревьев.

– Куда теперь? – поинтересовался Грэг.

– Хотел бы я знать, – озадаченно пробормотал Миклош, покачиваясь на носках. – В прошлый раз такого не было – дорога изначально одна.

– Когда был прошлый раз? – некромант следил за неумолимой стрелкой-тенью.

Без девяти двенадцать. От луны осталось всего ничего.

– Больше тысячи лет назад.

– Мог бы и почаще наведываться сюда. Возможно, сады Нахтцеррет не были бы в таком запустении.

– Не учи меня жить! – огрызнулся господин Бальза, занятый рисованием на земле. – Я здесь был всего один раз и до сегодняшнего дня не горел желанием вернуться! Уверен, что разделение дорог – оригинальная шутка Основателя.

– Найди верный путь к Кристофу, – сказал некромант попугаю, и тот, заорав так, что у Миклоша едва не лопнули барабанные перепонки, распахнул крылья и устремился в небо.

– Не думал, что он у тебя еще и ищейка. – Бальза проводил тяжело летящую птицу взглядом.

Грэг пожал плечами, как бы говоря, что птичка полна сюрпризов.

Миклош произнес положенную формулу, увидел, как нарисованные им буквы оплыли, а затем, словно червяки, расползлись по тропе и сложились в круг. В небо ударил столб бледно-серого света и через несколько секунд погас, превратившись в небольшую округлую клетку.

Бальза прошел сквозь световые прутья, сел на землю, приглашающе похлопал по ней и обратился к спутнику:

– Тебе представляется прекрасная возможность почувствовать себя попугаем. – И, видя, что тот не двигается, добавил: – Поспеши. Времени совсем не осталось.

Как только некромант вошел в клетку, луна погасла, а мир окрасился в темно-синие тона.

– Что это? – Грэг повернулся за разъяснениями.

– О. Так называемое время Садовников. Или ты действительно считал, что за Садами не приглядывают? Когда луна становится черной – они обретают свободу. В эту пору лучший вариант – спрятаться и переждать.

Мастер Смерти мрачно осмотрел синий лес и с наслаждением вытянул ноги:

– Луна еще появится?

– Конечно. Когда придет ее час.

Колдун изучил струящийся из-под земли свет, создающий клетку:

– Защитное заклинание, но не против магии. Скорее от духов. Я прав?

– Тебе ли не знать, что духи порой обретают материальную оболочку? – Миклош закрыл глаза, и повисла томительная тишина.

Минуты сменялись минутами, но ничего интересного не происходило. Бальза делал вид, что медитирует, Грэг спокойно ждал, когда придет пора идти дальше.

Между деревьями мелькнул ярко-голубой силуэт, и некромант подался вперед. Спустя несколько мгновений на тропе появилась полупрозрачная тварь – сквозь нее был прекрасно виден дикий терновник.

Тощее, обтянутое фосфоресцирующей кожей корявое создание, опирающееся при беге на узловатые руки, было покрыто шипами с головы до ног. Особенно много их оказалось на спине и лысом черепе. Круглые белые глаза едва не выскакивали из орбит, губы отсутствовали, из-за чего рот все время улыбался. От взгляда некроманта не укрылись длинные клыки. Лицо неизвестного создания можно было бы назвать человеческим, если бы не страшная маска кровожадного безумия.

Оно пробежало мимо, даже не остановившись, и сгинуло в лесу, словно ночной кошмар с приходом утра.

– Ну и как тебе? – с живым интересом спросил открывший глаза Миклош.

– Значит, это и есть Садовник, – негромко произнес Грэг.

– Один из них.

– Он похож… – Некромант замолчал, задумался и нахмурился еще сильнее.

– На нас, – господин Бальза издал неприятный смешок. – Очень верно подмечено. Луций как-то сказал, что они любят пить кровь. Но не человеческую, а нашу. Таких блаутзаугеров, как ты и я.

– Кто они такие?

Нахттотер погладил бороду, вздохнул, сменил позу, посмотрел на темное небо:

– Как ты думаешь, что случается с кровными братьями, когда они умирают? Куда уходят их души? В рай?

– Думаю, наоборот. Если бы я верил в бога, то сказал, что нам всем уготовано место в аду.

– Вот он – персональный ад тхорнисхов. – Рыцарь ночи обвел рукой синий мир и страшную стену колючих деревьев. – Сады Боли. Мы не умираем. И не исчезаем. И не уходим в небытие. Наши души становятся Садовниками – вечно ждущими, ищущими, алчущими крови тех из нас, кто еще жив. Поэтому я и рекомендовал тебе забраться в «Слепую клетку». Пока мы здесь, они нас не видят.

– Их можно уничтожить?

Миклош вспомнил синие, полупрозрачные, перекошенные лица, леденящий душу вой и вспышки магии Луция, когда он вместе со своим учеником прорывался обратно, в мир живых.

– Можно. Развоплотить. На время. Беда лишь в том, что как только начинаешь сражаться, на помощь одному прибегают еще десять, и так до бесконечности. Тхорнисхов, знаешь ли, за века умерло достаточно много.

Некромант не ответил, и нахттотер вновь закрыл глаза. Один раз ему послышался какой-то звук – не то скрип, не то стон, но расстояние было столь огромным, что господин Бальза не смог бы поручиться и решил, что ему просто почудилось.