Крах Мефистофеля

Линда хотела оттолкнуть Стаса и закричать, но не успела. Невдалеке послышался громкий голос Ирины, в котором явно звучали истерические нотки:

– Станислав, опять за свое! Пристал к моей подруге! Как тебе не стыдно! Позор тебе и мне! Я ведь обещала: еще раз – и я себя убью на твоих глазах. Ты этого хочешь?

– Пошутить нельзя – тут же в истерику кидаешься. Я просто хотел ее немного развеселить, а то у твоей подруги очень уж серьезный вид, – пробурчал Стас и, оставив женщин в одиночестве, быстро ретировался в направлении особняка.

Ирина тут же как-то сникла, ее пыл пропал, лицо жалобно сморщилось и она горько зарыдала. Линда, конечно, бросилась утешать подругу. Через несколько минут, немного успокоившись, Ирина достала зеркальце и стала вытирать платочком потекшую с ресниц тушь. Все еще всхлипывая, она рассказала, что давно не может ни с кем подружиться – Стас тут же подкатывает к ее новой приятельнице. Это просто невыносимо! Не выдержав нахлынувших неприятных воспоминаний, она снова расплакалась. И Линда вновь бросилась ее успокаивать: гладила по голове, вытирала слезы и говорила, что все это пустое и Стас по-своему любит ее. Эти заигрывания с подругами – просто желание самоутвердиться, покрасоваться перед своей ненаглядной Ирочкой, доказать ей: если она почти святая, он по- своему тоже непревзойденный мужчина – ну практически дьявол или что-то в этом роде. Ирина, всхлипывая, соглашалась.

Наконец, она совсем успокоилась, заверив Линду, что только она понимает несчастную жену гуляки и именно такая подруга очень ей нужна.

Казалось, инцидент был исчерпан, но после этого случая Ирина отдалилась от подруги. Линда подумала, что она все-таки приревновала ее к мужу, решив держать Стаса подальше от соблазна. Что ж, в какой-то степени она была права – Станислав, скорее всего, повторил бы свои заигрывания. Линде это было ни к чему и она, можно сказать, даже обрадовалась, когда Ирина прекратила с ней дружбу.

* * *

Выпив коктейль, Линда поняла, что все же, не может выбросить подругу из головы и очень хочет узнать, зачем она ей вдруг срочно понадобилась. Она еще раз несколько раз обошла все залы, в которых проходил банкет, в поисках Ирины, но той нигде не было видно. Что ж, видно, сегодня встретиться им не судьба. А если у Ирины появилось какое-то срочное дело, она позвонит по телефону. Окончательно решив оставить поиски, Линда попыталась хоть немного развеселиться: выпила коктейль, с интересом оглядела наряды собравшихся дам, побеседовала с десятком знакомых. Почти ничего не ела, хотя шведский стол ломился от яств. Потанцевала со смазливым наследником главы нефтяной компании и коротышкой-промышленником.

Так прошло два часа и тут на нее в третий раз на день нахлынула хандра. Все вокруг до смерти успело надоесть, хотя было только десять часов вечера. Ужасно захотелось уехать домой. Однако распрощаться до полуночи – обидеть хозяев. По крайней мере, так считалось в их кругу. Следуя этому стереотипу, Сергей и Софья обязательно решат, что Линде не понравилось их торжество. Она опять вспомнила бывшую подругу. Вот с Иркой бы поговорить – тогда и время прошло бы быстрее. Но ее до сих пор нигде не видно, может, уехала домой? Что же делать дальше? От невеселых мыслей ее отвлек раздавшийся за спиной мелодичный голосок с чуть заметной хрипотцой:

– Здравствуй, Линда! Как я рада тебя видеть.

Линда обернулась и увидела Ирину Романову.

– О, Ира, – расплывшись в улыбке, воскликнула Линда, – я тоже очень тебе рада. Ты меня искала? Хотела поболтать по старинке? Помнишь, как мы часами могли говорить о твоих детях? Кстати, как они? Уверена, что твои сорванцы мно-ого натворили такого, что обхохочешься. Расскажи быстрее, я хочу посме…

Тут она резко осеклась, увидев, что в глазах стоявшей напротив нее женщины застыл откровенный страх.

– Что случилось, Ира? У тебя неприятности? Ты чего-то боишься? – взволнованно спросила она.

– Да, боюсь. И хотела встретиться с тобой совсем не для того, чтобы поболтать о своих сорванцах. Я должна срочно рассказать тебе о своей проблеме… Но она ужасна… Не знаю, стоит ли тебя втягивать в свои неприятности. И все же, как ни крути, только ты сможешь мне помочь – иначе я пропала, – чуть ли не шепотом, взволнованно ответила Ирина.

– Ира, конечно, ты все должна мне рассказать. Даже не сомневайся в этом! Ты же знаешь: я обязательно помогу тебе, чем смогу.

Линда вновь осеклась, потому что взгляд собеседницы стал совсем отсутствующим. Некоторое время они стояли молча. Пауза затянулась. Но тут Ирина, вздохнув, нетвердо произнесла:

– И зачем я начала этот разговор… Когда ты все узнаешь, то скажешь, наверное, что я сошла с ума. Давай забудем о том, что я брякнула: пропадать – так пропадать, не буду втягивать в свои неприятности других.

– Ну если не хочешь говорить, дорогая, то принуждать я тебя не буду, – ответила Линда и собралась было перевести разговор на общих знакомых.

Но тут молодая женщина заплакала – тихо, но так горько, что у Линды от жалости сжалось сердце.

– Ну- ну дорогая, – прикрикнула она на подругу, в то же время, крепко ее обняв. – Прекрати сейчас же это мокрое дело, а то вся косметика потечет. Давай-ка все-таки расскажи мне о своих проблемах. И не бойся, что я тебя не пойму. Разве я не вижу, что ты совершенно нормальная? Еще раз обещаю: я тебя в беде не брошу. Одна голова – хорошо, а две – лучше. Вместе мы скорее найдем решение твоей проблемы.

Ирина еще несколько раз всхлипнула, но наконец, все же, успокоилась, взяла себя в руки и достаточно твердым голосом произнесла:

– Ладно, только поклянись, что если вдруг по какой-то причине откажешься помочь, наш разговор останется в тайне.

– Обещаю.

– Давай спустимся в бар – там сейчас никого нет, все пошли на улицу, где сейчас будет фейерверк в честь виновников торжества. Так что мы спокойно сможем выпить по коктейлю и поговорить о моих делах.

Через минуту женщины сидели в баре, потягивая через трубочку коктейли, и молчали. Линда не торопила подругу. Ирина, наконец, решилась начать разговор:

– Я сейчас не в том состоянии, чтобы ходить вокруг да около. Скажу сразу: как бы это ни дико звучало, муж хочет меня убить. Молчи! Не перебивай. Мне и так тяжело это говорить. Но я знаю точно, что так и есть. У него молодая любовница. Конечно, их было – не счесть. Однако на этот раз все серьезно. Тут смешались любовь и бизнес – девица амбициозная, со связями. Ее дядя работает начальником районной налоговой. А у моего Стаса большие проблемы с этой серьезной организацией. Он, конечно, ничего мне о бизнесе не говорит, но я же слышу его разговоры по телефону. Еще кое-что узнаю, когда к нам домой приходят друзья мужа и он с ними беседует в гостиной или в бильярдной.

– Вот уж не думала, что у него денежные затруднения, – удивилась Линда. – У твоего Стаса вид вполне успешного джентльмена и он не прочь иногда прихвастнуть процветанием своего бизнеса.

– В принципе Станислав, насколько я в этом разбираюсь, хороший бизнесмен. Он отлично чувствует настроение людей: хорошо знает, что им надо, как они хотят отдохнуть. Вот его казино и процветают. Но мой муж всегда мечтал о гораздо больших деньгах. В результате он заигрался с налогами – пытался скрыть часть доходов. Ну, по крайней мере, у меня сложилось такое впечатление.

– Ты говоришь так, как будто все принадлежит ему, а ты не имеешь к бизнесу мужа никакого отношения; «его казано», «он скрыл налоги». А тебе и детям что – ничего не принадлежит?

– Да в том-то и дело, что принадлежит. На первый взгляд, кажется, что для нас с детьми это очень хорошо, но на самом деле такой расклад может сыграть с нами злую шутку. У нас нет брачного договора и, если мы разведемся, все имущество, включая бизнес, придется делить пополам. Стасик потому меня и не бросает, хотя давным-давно разлюбил. Ты же знаешь о его похождениях – что тебе рассказывать…

– Да брось ты! Часто случается, что мужья погуливают, и тем не менее, любят своих жен. Я думаю, в вашей семье именно такой формат отношений. Муж с тобой ласков и заботлив. Да и в его глазах я вижу любовь к тебе и раскаяние за свое беспутство.

– Это все наиграно. Дома он со мной груб и неласков, придирается к каждой мелочи. А когда он нашел эту свою последнюю пассию – некую Каролину, его даже дети стали раздражать. Постоянно к ним цепляется. Я думаю, он решил жениться на этой особе. Она на десять лет моложе меня и, приходится признать, красивее, эффектнее. Она прекрасно со вкусом одевается, любит иногда потусить в гламурных ночных клубах. Моему благоверному все это очень по душе. А она… Не знаю уж, чем ее покорил мой муж, но она вцепилась в Стасика, как клещ. Не стесняется даже по несколько раз на день названивать супругу, когда он дома. Но главное для моего мужа, все же, наверное, дядя этой ужасной особы. Если муж разведется со мной и женится на Каролине, дяди ничего не останется, как помочь мужу племянницы. Стас, скорее всего, с его поддержкой избавился бы от долгов по налогам и его бизнес получил бы второе дыхание. Другой причины, почему он стал так груб с семьей, я не вижу.

– Даже если это и так, причем здесь убийство?

– Ну а как ему иначе от меня избавиться? Развестись не может, ведь ему придется отрезать нам с детьми довольно солидный ломоть от своего денежного пирога. Выгнать не посмеет – слишком большой будет скандал, который ударит по его репутации. В то же время, от брака с Каролиной он также не может отказаться. Что ему делать? Выход один – простой и эффективный – избавиться от меня. Тогда все состояние останется безутешному вдовцу, да и репутация его не пострадает, ведь ему не придется бросать жену с двумя детьми. Вот такой, как выражаются в полиции, мотив у моего Стаса.

* * *

Линда на минуту задумалась, а потом воскликнула:

– Ирка, да окстись ты! Все равно я в это не верю. У многих мужчин неприятности в бизнесе, у многих есть любовницы. Но с чего ты это взяла, что он хочет тебя убить? Это, извини меня, совершенно пустое утверждение. Просто твои домыслы, хотя, конечно, в них есть своя логика. На минуту даже представим, что у твоего мужа мелькали мысли об убийстве. Но поверь моему опыту следователя – между мыслями и действиями о-о-чень большая пропасть. Так что успокойся, расслабься, выдохни. Ты просто взвинчена появлением серьезной соперницы, нервы расстроены, вот что-то и почудилось. А ты выдумала, что муж хочет тебя убить.

– К сожалению, не выдумала. Хотела бы ошибаться, но… Вот послушай и решай сама, права я или нет. Начну с того, что несколько дней назад Стас меня чуть не придушил. Начал скандалить, причем, практически без причины. Орал, что убьет – я ему надоела, мешаю, жизнь порчу. Так громко вопил, что в соседнем особняке все слышали. Соседи мне позже об этом сказали. Видишь, синяки на шее? Хотя я их загримировала, все равно видно. Это его рук дело. Видела бы ты при этом его лицо! В нем было столько ненависти! Думаю, он правда хотел в тот момент меня убить. Просто мечтал об этом. Но не посмел: знал, что его сразу поймают и окажется он не в объятьях Каролины, а на нарах. Это не входило в его планы, поэтому он сумел сдержаться.

– Боже, Ира, а я-то думала. Конечно, ужасно, что он тебя бил. Но мало ли кто из супругов кричит друг другу, что убьет. Я уверена, это он сгоряча.

– Если бы так! Я тогда тоже подумала, что его угрозы ничего не значат. Но слушай дальше. Вчера стою у зеркала в своей спальне и в открытую дверь вижу, как Стасик на кухне возле шкафчика крутится. Ничего не успела спросить, потому что он буквально через несколько секунд закрыл дверцы, вышел из дома и куда-то уехал. Думаю, что он забыл в этом шкафчике? Никогда им вроде не интересовался. Ну, подошла к шкафчику, открыла дверцы. Все вроде на своих местах, ничего не тронуто. В основном там у меня находятся разные приправы. Зачем, думаю, они ему? Что там еще? Бутылочка домашнего вишневого ликера стоит – мама из деревни присылает. Я этот ликер с юности обожаю, а больше его никто не пьет. Тут что-то меня как под руку подтолкнуло: я взяла ликер и вылила за окно. Случайно попала на крошки в саду, которыми птичек подкармливаю. Тем временем домработница уже собрала детей в школу, я с ними простилась, проводила к машине. Потом то да се, и только часа через полтора я вновь выглянула в кухонное окно – а там возле крошек две мертвые птички лежат.

От изумления и страха по телу Линды пробежала дрожь.

– Ужас Ира, это настоящий ужас. Не могу поверить! – воскликнула она. – А ты ничего не перепутала?

– Если бы… Тут нет никаких сомнений. Я сама до конца не могу в это поверить. Пробовала найти хоть какое-то нормальное объяснение случившемуся, но ничего не получается. Все сводится к одному: муж хотел меня отравить. Но самое ужасное в том, что я… я все равно люблю его по-прежнему.

Тут Ирина, не выдержав, залилась горькими слезами. Что ж, Линда понимала подругу: если твой родной муж, отец твоих детей, задумал тебя отравить, тут не только заплачешь, а завоешь, как белуга.

– Ирочка, ну все, все, успокойся, пока ведь это только предположения, – попыталась утешить несчастную женщину. – А если честно, я и сама в шоке. Неужели Стас мог такое задумать? Ты же мать его детей – заботливая, любящая, кроткая. Нет, у меня все это не укладывается в голове.

– Что здесь можно сказать? Все очевидно: любовь с интересом к Каролине стали ему дороже опостылевшей семьи. А меня он больше совсем не любит, не любит, не любит!

– Да, дела… Не знаю, что еще и сказать. Но я-то чем могу здесь помочь? Тебя же нужно круглосуточно охранять. Я бы охраняла. Но разве твой Стас позволит за тобой всюду ходить – даже в спальню?

– Конечно, не позволит. Он меня в психушку в таком случае упечет, а там благополучно и прикончит. Ох, не могу я больше! – воскликнула Ирина и слезы опять градом полились из ее глаз. – Лучше умереть, чем так жить, но ради детей не имею права даже на это.

Линда обняла подругу и долго гладила по голове, пока та не успокоилась. Потом спросила: