У Никитских ворот. Литературно-художественный альманах №1(7) 2020 г.

Через пару минут раздался звонок, пришёл Саша. Открыв дверь, отступила на два шага назад и остановилась перед закрытой дверью в комнату. Он ахнул, увидев ту, которую добивался два года, во всём великолепии: миниатюрная фигурка, обтянутая платьем в пол, туфли на высоком каблуке, красиво уложенные волосы и лёгкий макияж: она светилась невидимым светом.

– Ну ты даёшь, – только и выдохнул Саша, передавая пакет с подарками и цветы. По восхищённому взгляду было видно: так его ещё не встречали.

Прошли на кухню, и у него вырвался новый «Ах!» восхищения: стол был покрыт белоснежной скатертью с сердечно-романтичной сервировкой. Пили кофе с мороженым, говорили о пустяках, время поджимало – вечером на работу. Ольга встала, взяла свечу-сердечко, передала Саше: «Ты неси, а я открою дверь в комнату». И вышла первой, он осторожно двинулся за ней, прикрывая пламя свечи рукой.

В комнате, куда они вошли, было темно: покрывала на окнах, прибитые гвоздиками, создавали иллюзию ночи. На потолке кружились звёзды, мерцая и переливаясь, в такт нежной музыке. Поставив свечу на столик, он обнял Ольгу и прошептал в самое ухо: «Какая же ты всё-таки выдумщица у меня!»

Прозвенел будильник – закончилось время встречи, отрезвляя обоих и приводя в чувство реальности. Застёгивая рубашку, Саша мечтательно сказал:

– Так и остался бы здесь навсегда…»

– Что, понравилась ночь среди бела дня? – смеясь, спросила Ольга.

– Да, понравилась… Но я не об этом, я хотел бы остаться здесь навсегда с тобой…

Она подошла, уткнулась головой в грудь, вздохнула…

– Нет, не получится… Не смогу. У тебя – семья, у меня – дети. Одно дело создать призрачность семейного счастья и совсем иное – вовсе забрать.

Ольга ждала и боялась этого дня, когда он готов был уйти из семьи, а она не готова была принять по убеждениям: «На чужом несчастье себе счастье не построишь» и – «Если любишь – отпусти».

Она любила…

Василий Головачёв

Головачёв Василий Васильевич — член Союза писателей России (и Украины) с 1983 года. Автор более 60 романов, более 20 повестей и более 60 рассказов, переиздающихся по сей день огромными тиражами (тираж романа «Смерш-2» достиг более двух миллионов экземпляров). Романы: «Смерш-2», «Перехватчик», «Бич времён», «Схрон», «Посланник», «Черный человек», «Человек боя», «Бой не вечен» и другие на протяжении последних лет регулярно становились бестселлерами. Общий тираж книг превысил 20 млн. экз.

Ассоциация российских космонавтов вручила ему в 2008 году свидетельство о присуждении одной из звёзд созвездия Близнецов имени Василий Головачёв, с вручением регистрационного сертификата и памятного знака.

Имя Василия Головачёва было внесено в Российскую Книгу Рекордов (Гиннеса) как автора 40 оригинальных произведений, изданный почти 20-миллионным тиражом. Хотя к настоящему времени он намного превысил этот рубеж.

Рыжий

Правдивая история

Кот орал ночью так, что Максим проснулся в два часа и подумал: «Кто-то умирает!» – настолько душевные фиоритуры издавал котяра. Зверь буквально плакал и стонал, как человек, испытывающий невероятную боль. Ему было холодно, мучил голод, и в мяве он изливал своё непонимание человеческой чёрствости и отсутствия у людей сочувствия.

Пришлось встать и притворить окно: несмотря на холод и сентябрьскую промозглую сырость, спал Максим с открытой форточкой. И заснуть ему удалось только после того, как кот умолк.

Наутро сестра Таня сообщила, что кот соседский, ворюга и бандит, ворует всё и у всех, и соседка давно пытается избавиться от него: выгоняет на улицу и травит.

– Зачем? – не понял Максим. – Не жалко скотину мучить? Взяла бы и усыпила в ветлечебнице.

– Так за это платить надо, – простодушно пожала плечами сестра, которая тоже не любила котов, чего и не скрывала. – А Чума всем надоел, сосед Вовка Спирин в него стрелял даже, жалко, что не попал.

– Неправильно это, – осуждающе покачал головой Максим: он-то, в отличие от Татьяны, животных любил, а в детстве, когда жил с родителями, дружил с котами и часто заступался перед бабкой Нюрой за Барсика; кот по ночам спал у него в ногах.

По плану, в этот приезд он собирался с друзьями посетить кладбище, где были похоронены все его предки и друг детства Лёха Шилов, а потом съездить на рынок, купить кое-что для вечерних посиделок.

Он практически каждый год приезжал из Москвы в Жуковку на машине и собирал старую школьную компанию, останавливаясь то у тётки Ксени, то у тётки Вали (родители разошлись, отец уехал в Сибирь, мать в Белоруссию), а когда двоюродная сестра Татьяна купила в Жуковке частный домик и переехала туда из Брянска, начал квартироваться у неё.

Кота по кличке Чума он увидел возле машины, которую ставил во дворе дома: гаража у Татьяны не было. Здоровенный пушистый рыжий кот сидел у колеса и, когда Максим вышел, уставился на него огромными зелёными глазищами. И такая у кота стояла в глазах тоска, такая вселенская скорбь, что у Максима ком встал в горле. Он замер.

Замер и кот, глядя на человека.

Максим присел на корточки.

– Плохо, да, рыжий? Есть хочешь?

Глаза у кота стали ещё больше, зрачки расширились.

– Обижают? – продолжал Максим. – Хочешь, вынесу чего-нибудь?

– Мяк?! – не промяукал – сказал котяра.

Максим улыбнулся.

– Подожди, сейчас вынесу.

– Что-то забыл? – спросила Татьяна, когда он появился на кухне.

– Кота хочу покормить. Есть чего-нибудь, косточки там, молоко?

– Ещё чего, – удивилась дородная, полная, с толстыми ногами и животом, пятидесятилетняя женщина, пережившая двух мужей. – Яду ему, а не косточек.

– Тань, ты куриный суп собралась готовить, отрежь гузку и лапы, и не ругайся, божья тварь таки.

Поворчав, сестра обрезала тушку курицы.

Кот не ушёл, хотя и сидел теперь за углом дома, перед кустами малины, готовый, чуть что, скрыться.

– Вот, принёс я, Чума, – показал курятину Максим. – Хреновую кликуху тебе дали. Буду звать тебя Рыжий, если не возражаешь. Приходи вечером, ещё чего-нибудь вынесу.

Он бросил мясо ближе к забору.

Кот проводил куски взглядом, вопросительно и недоверчиво глянул на человека.

– Ешь, не яд, – засмеялся Максим. – А то я подумаю, что ты не голоден.

Кот не спеша подошёл к мясу, понюхал, ещё раз удивлённо посмотрел на Максима, потом ухватил ближайший кусок зубами и даже не съел – проглотил всю порцию за пару секунд, судорожно обнюхав дёрн вокруг.

Стукнула дверь: вышла сестра.

Кот махнул в кусты, исчез.

– До вечера, – проводил его глазами Максим.

– Чума? – спросила Татьяна.