Ковен озера Шамплейн

– Серьезно?! Вот черт. Ничего, мы это уладим… Рано или поздно он все равно узнает. Я что-нибудь придумаю. Но ты ведь хочешь увидеть Марту, да? Мы не зря туда едем?

Я замялась, снова отвернувшись к окну, хотя времени на размышления мне было не нужно: ответ на этот вопрос я знала всегда.

– Да, конечно, хочу. Она часто снится мне по ночам… Вместе с Джулианом и тем монстром в маске.

Коул стянул перчатку с той руки, что была помечена ритуалом, и положил ее на мою коленку, но я так и не повернулась. Слишком много эмоций сразу, чтобы разобрать их все. Скорбь, вина, трепет, возбуждение… Мы промчались мимо церквушки, заезжая в безлюдные окраины поселения, и я сунула Коулу его перчатку назад.

– Если ты не хочешь умереть сегодня, – строго напутствовала я, – не снимай перчатки даже в душе!

Коул сосредоточенно кивнул, паркуясь возле фермы. Под колесами носился сторожевой пес Бакс, лая на машину со всех сторон, и Коулу потребовалась вся его водительская сноровка, чтобы случайно не задавить неугомонное животное. Гидеон стоял у конюшни с лопатой наперевес, утрамбовывая дорожку, а рядом с ним – обросший бородой мужчина, в котором я даже не сразу признала Ганса. Он чинил отвалившуюся дверцу у стойла. Его отросшие волосы, светлые, как пшеница, были забраны в пучок на затылке, а борода так заросла, что могла защищать от холода не хуже шерстяного шарфа.

Из-за их спин уже вынеслась миниатюрная фигурка в розовом комбинезоне и желтом плаще. Ее белокурые волосы развевались, как солнечная грива, и я поспешила выбраться из джипа и поймать ее в объятия раньше, чем она поскользнулась бы на растекшейся грязи.

– Одри!

Мельком я разглядела бледно-розовые полосы на ее ручках, выглядывающие из-под варежек. Под густыми ресницами сияли два глаза: один – светло-голубой, а второй почти такой же, но темнее, с искусственным отблеском на свету и тяжело нависающим веком. Протез.

– Привет! – засмеялась я изо всех сил, стараясь не выдать той старой боли, которая так и не прошла. – Ого, ты выросла! Такая красавица. Извини, Марта, я должна была навестить тебя раньше.

Она прыгала на месте, крепко обхватывая руками мои ноги. Когда Марта смотрела на меня, взгляд ее протеза соскальзывал чуть-чуть в сторону. Стеклянный глаз был временным, стандартным, поэтому окрас зрачков заметно отличался. Однако это все равно было лучше того, что я помнила: зияющая дыра с бегущими струйками крови, а внутри – клад из черной жемчужины, как прощальный дар смерти.

Марта запрокинула голову, улыбаясь, и вытащила из кармашка комбинезона альбомный лист, сложенный пополам.

– Я знала, что ты приедешь. Я видела сон. Даже нарисовала его. Вот!

Я улыбнулась и взяла рисунок, тут же разворачивая его, чтобы не повторять прошлых ошибок и не увидеть картинку слишком поздно. Марта снова нарисовала меня – смешного человечка в красном платье, – держащую ее за руку. В углу был нарисован еще кто-то, высокий, в голубых джинсах и с коричневой бородкой.

– Это твой папа? – спросила я, и Марта покачала головой.

– Нет, твой.

Я сжала в пальцах рисунок и пристально взглянула на девочку, но прежде чем успела открыть рот, раздался саркастичный голос Гидеона:

– Надо же! Что-то ты зачастил. И года не прошло с нашей прошлой встречи, – он воткнул лопату в сырую землю и крепко обнял оторопевшего Коула, хлопая его по плечу, а затем посмотрел на меня. – Здравствуй, Одри.