Славянское реалити-шоу

«Командир, это Наташа Нестеренко. Надо срочно встретиться, поговорить. Здесь что-то не так…. Люди стали совсем другими, ты в глаза всем посмотри внимательно! Другие глаза, жёсткие! Надо обязательно поговорить!», – убористым почерком было написано на листе серой бумаги, явно вырванной из самого обыкновенного блокнота.

«Похоже, это она писала чёрной тушью для ресниц – из косметического набора», – решил Егор. – «А записку мне подложила в карман, когда мы лыжи надевали у большого камня. Жаль, что поговорить не успели…. Что Наталья имела в виду – по поводу «других глаз»?

В восемь часов тридцать минут Егор вошёл в пещеру с тлеющей сосновой щепкой в руках, зажёг самодельный светильник, представляющий собой глиняную плошку, заполненную густым барсучьим жиром, в котором был утоплен свернутый в спираль фитилёк, старательно сплетённый из особого вида местного мха («Инструкции» профессора Петрова – в действии!).

– Подразделение, подъём! – рявкнул Егор. – Осуществить утренние туалетные процедуры! Приготовиться к приёму пищи! Сашенция! – позвал жену.

– Здесь я, здесь! – сонно откликнулась Санька из дальнего угла.

– Назначаешься старшей – по решению текущих бытовых вопросов! Определи места для туалетов. Составь график по мытью грязной посуды. Не слышу ответа! – повысил голос.

– Есть – определить! Есть – составить! – браво отозвалась жена, и в свою очередь громко объявила: – На первый случай определяемся с туалетом по классическому варианту. Мальчики – направо! Девочки – налево! Потом придумаем что-нибудь более оригинальное…

Завтрак прошёл быстро и слаженно. Славяне с аппетитом наворачивали утиный кулёш, откровенно хмурых лиц не наблюдалось, даже – время от времени – звучали нехитрые шутки и весёлые прибаутки.

– Торопимся, господа и дамы! – настойчиво подгонял подчинённых Егор, активно работая деревянной ложкой, подавая тем самым, так сказать, личный пример. – Туго у нас нынче со временем. Очень туго…. После утреннего кофе состоится экстренное собрание коллектива. Будем решать всего один насущный вопрос: как мы собираемся выживать в сложившейся ситуации…

Для проведения полноценного совещания они даже соорудили некое подобие полноценного конференц-зала: между большими плоскими валунами уложили предварительно срубленные сосновые жерди, на которых и расселись семь рядовых бойцов отряда. Егор же, как и положено командиру подразделения, проводящему важную утреннюю планёрку, занял своё законное место перед слушателями и приступил к изложению стоящей перед ними проблемы:

– Во-первых, мы потеряли больше половины разных полезных вещей. Это касается посуды, одежды, инструментов и прочих бытовых мелочей. Кроме того, нам предстоит потратить достаточно много времени на переоборудование диких пещерных помещений – в безусловно жилые. Как бы там ни было, но зимовать, по-видимому, нам предстоит именно здесь, для чего необходимо срочно заготовить необходимый запас сухих дров. Нам и раньше приходилось совсем непросто, а теперь и вовсе…. Ну, вы и сами всё понимаете, не маленькие. Так что попрошу вкалывать на полную катушку, не сачкуя и не отлынивая. От этого – в конечном итоге – зависит, доживём мы до весны, или нет…. Петя! – обратился к Нестеренко, сидящему на самом краю импровизированной скамьи с совершенно равнодушным и потерянным видом. – Петя, я всё понимаю и искренне сочувствую твоему горю, но надо жить дальше…. Ты же у нас лучше всех стреляешь из лука! Давай, ты гусями и утками займёшься – очень серьёзно? А, Петь? Ты хоть головой чуть кивни, если меня слышишь…. Вот, молодец, одобряю! От всех других работ ты, естественно, освобождаешься, только охотишься. Добудь нам водоплавающей дичи, сколько сможешь, от тебя очень многое зависит…. Хорошо, Петро?

– Не волнуйся, командир, сделаю, что смогу, – еле слышно пробормотал Нестеренко.

Егор внимательно посмотрел на Симона Брауна.

– А ты, Сеня, будешь у Петра на подхвате. Во-первых, нужно оперативно выдолбить несколько колодин – из толстых осиновых брёвен. Бочонок-то у нас почти заполнен, не в чем солить битую птицу, квасить капусту. Когда смастеришь две-три дельные колодины, то тут же начинай сооружать полноценную коптильню: что не засолим, то закоптим. Опять же, натоптанную лосиную тропу я видел по дороге, может, удастся по первому снегу добыть сохатого…. Теперь вы, милые дамы. Старшей в вашем симпатичной группе, как я уже сказал ранее, назначается моя любимая жена, Саня Леонова. Гражданка Быстрова, попрошу не возражать! Сейчас совсем не время – для демонстрации ваших недюжинных амбиций.…Итак, основная задача, поставленная мной перед женской частью нашего дружного коллектива, звучит так: непрерывные сбор, сушка и засолка съедобных грибов. В основном – обычная сушка. Засолка, только если образуется лишняя деревянная тара. Например, если Сеня – в трудовой запарке – понаделает лишних колдобин. Или, вдруг, у Петра не заладится с охотой на пернатых…. При этом, прекрасные барышни, никто с вас не снимает и святых женских обязанностей по приготовлению пищи. Да, если найдётся свободное время, то и хворост можете пособирать, бересты надрать впрок. Дрова на зиму будем складировать в северной пещере, там кубов сто пятьдесят поместиться, не меньше. А ещё неплохо бы клюквы и брусники набрать побольше…

– Ну а вы, генералиссимус, чем лично займётесь? – всё же, не вытерпев, перебила его Галина Быстрова. – А ваш верный адъютант Геннадий Федонин?

Егор охотно пояснил:

– Наша с Геной главная и наиважнейшая задача – выстроить в пещере из дикого камня отличную и надёжную печь. Подходящее место я уже присмотрел, да и верхний свод там не очень-то и толстый. Так что, думаю, удастся пробить сквозную дыру для трубы…. Без печи, да что там – без шикарной и сказочной печи – наши шансы пережить суровую и снежную зиму равняются абсолютному нулю. Всё ясно? Тогда приступаем, господа конкурсанты и конкурсантки! Вы хотели увлекательного реалити-шоу? Получайте, любезные мои, по полной программе…

Хорошо ещё, что погода установилось просто шикарная: опять вернулось настоящее бабье лето, днём было тепло и солнечно, ночами тоже обходилось без значимых заморозков.

«Сколько нам ещё осталось до первого снега?», – спрашивал себя Егор. – «По логике вещей, ещё месяца полтора. Но ведь может и так случиться, что уже через три недели ударят морозы…».

Он прекрасно помнил осень 2002 года: тогда серьёзные морозы начались с двадцатых чисел октября, а на ноябрьские праздники он вместе со своим закадычным приятелем – Игорем Ковалёвым – уже поехал на подлёдную рыбалку. И не на какое-нибудь там занюханное и мелководное лестное озеро, а на Вуоксу – водоём очень даже серьёзный, глубокий и широкий.

Дела спорились. Печка получилась просто на загляденье: с двумя топками, плитой для приготовления пищи и с широкими полатями, на которых запросто – в случае такой необходимости – могли разместиться три-четыре человека. Была предусмотрена и специальная стенка с вмурованными в неё бронзовыми крючьями – для сушки мокрой одежды и обуви. Дымила, правда, печь нещадно, особенно пока была не до конца разогретой. Да по-другому и быть не могло: дверцы-то у топок отсутствовали – как класс. Печь поделила выбранное подземное помещение на две примерно равные половины: мужскую спальню и женскую.

Сеня Браун разошёлся не на шутку: выдолбил за полторы недели из толстых осиновых стволов пять здоровенных корчаг. В одной девчонки засолили добытых Петром уток и гусей, две другие заполнили солёными отборными рыжиками, в четвёртой заквасили капусту, щедро пересыпав её клюквой и брусникой, пятая же дожидались своего часа.

– Милый, а почему ты приказал для соления собирать только рыжики? – искренне недоумевала Санька. – В лесах и розовых волнушек очень много, белых и чёрных груздей, осенних опят, сыроежек…. Почему же – только одни рыжики?

– Темнота ты у меня необразованная! – наставительно и чуть ехидно усмехался Егор. – Нам нынче не до разносолов. Не графья, чай! А ведь даже школьнику средних классов известно, если, конечно же, этот школьник по настоящему любознателен, что рыжик – самый калорийный гриб на свете. По этому важному показателю он даже белый гриб значительно превосходит! Короче говоря, рыжик и есть – самый настоящий король грибов. А белый гриб – самый обычный самозванец.

– Надо же, я и не знала! – восхищалась Сашенька. – Чему только в этих ваших спецслужбах не учат! В смысле, в наших, в российских…

Со сбором грибов для сушки тоже всё обстояло наилучшим образом: боровики росли в сосновых лесах и берёзовых рощах дружными группами, в ельниках было очень много крепких маслят. Костры рядом с коптильней, возведённой умельцем Браунов, горели круглые сутки напролёт, сушка грибов – дело серьёзное…

В тот субботний (но – рабочий!) день Егор остался дневальным на сушильно-коптильной «фабрике», расположенной на пологом северном склоне холма – с шикарнейшим видом на Чёрное озеро.

Первым делом он раскочегарил и запустил в работу коптильню: загрузил в топку – на свежие красно-бордовые угли – чуть влажную ольховую труху, в «рабочей камере» подвесил на бронзовых крючьях заранее просоленные тушки уток и гусей. После этого порезал на мелкие кусочки грибы, с утра собранные женщинами, аккуратно разложил эти куски на специальных деревянных решётках, изготовленных согласно «Инструкциям» приснопамятного профессора Петрова, развёл длинный и в меру жаркий костёр, пододвинул решётки поближе к пламени.

Санька трудилась около пещеры: готовила нехитрый обед, одновременно протапливая подземную печь и стирая по мелочам. Генка и Сеня были задействованы на заготовке дров. Пётр выслеживал на болотах – около Чёрного озера – очередную припозднившуюся гусиную стаю. Остальные девчонки ушли на Дубовый холм, расположенный в трёх с половиной километрах к востоку от пещеры, за желудями и рыжиками. Всё шло в полном соответствии с заранее разработанным планом-графиком…

Послышались чьи-то быстрые и лёгкие шаги.

– Егора, милый! – испуганно затараторила Сашенция. – Там, там… Их много, больше десятка… Они возле холма бродят. Бродят и скалятся…

– Да кто – они? – повысил Егор голос. – Ты толком говори, без глупых предисловий!

– Они…

Впрочем, ничего говорить уже и не требовалось: из-за холма прилетел громкий волчий вой, наполненный – до самых краёв – первобытной тоской и плохо скрытой угрозой…

Глава пятая

Красные койоты, змеи и сумасшедший

Егор аккуратно отодвинул подальше от костра решётки с грибами, предварительно переложив пистолет в карман штанов, сбросил на землю свой плащ – чтобы не стеснял движений, браво подмигнув Сашенции:

– Ну, пойдём, дорогая моя, глянем на этих ужасных серых хищников.

– Они и не серые совсем, – пояснила жена. – Рыжеватые, а по хребту идёт слегка красноватая узкая полоса. А ещё там вместе с ними бегает этот убогий…, забыла, как его величают…

– Савелий?

– Он самый. Причём, волки к нему – как я успела заметить – относятся очень и очень уважительно. Вполне возможно, что они приняли его в свою стаю. Не удивлюсь, если и в качестве вожака.

– Даже так? Интересные дела! Пойдём, родная, понаблюдаем…

Супруги Леоновы взобрались на вершину холма, отдышались.

– Вон они, чуть правее той ало-багровой осиновой рощицы, – Санька небрежно махнула рукой.

Егор поднёс бинокль к глазам.

В ста пятидесяти метрах выше подножия холма густой хвойный лес плавно переходил в молодое лиственное мелколесье, и вот среди этих одиночных и невысоких берёзок, осинок и рябинок мелькали ловкие и поджарые тела, отливающие в лучах осеннего неяркого солнышка всеми оттенками светло-коричневого и красно-каштанового. До животных было метров четыреста пятьдесят.

«На классических русских волков они совсем не похожи!», – любезно доложил внутренний голос. – «А вот на южно-американских степных красных койотов – очень даже. Помнишь, мы с тобой видали точно таких же шустриков – в осенней аргентинской пампе, недалеко от заштатного городка со странным названием – Талар?».

Егор прекрасно помнил этот случай, имевший место быть несколько лет назад, недалеко от аргентинской столицы Буэнос-Айреса, но от этого не становилось понятней ни на йоту.

Волки, судя по всему, исполняли какой-то сложный ритуальный танец, ловко перепрыгивая друг через друга и плавно кружа вокруг невысокого берёзового пенька. На пеньке, гордо задрав голову к небу, стоя Савелий. Убогий размахивал руками – словно опытный дирижер армейского оркестра. Звери, повинуясь его скупым жестам, время от времени останавливались, садились на свои тощие облезлые хвосты и начинали хором подтявкивать, а потом и дружно выть в унисон, после чего срывались с места и снова начинали зачарованно кружить вокруг пня….

Санька печально вздохнула: