Оценить:
 Рейтинг: 0

Пустите тупицу в Америку

Год написания книги
2001
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 11 >>
На страницу:
4 из 11
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Ну… – повторил он, сплевывая, и покосился на машину.

Второй подросток приподнял мертвенно-бледное лицо, посмотрел на меня совершенно безумным взглядом и вдруг громко заржал.

Настя была удивительно терпелива и последовательна. Удивляюсь, как она не схватилась за руль, чтобы немедленно развернуться и уехать из этого поселка.

– Посмотрим здесь, – сказал я и стал отыскивать место, где бы припарковать машину.

– А чего смотреть? – ответила Настя и взялась за ручку, чтобы открыть дверь. – Тебе же сказали, что это шестой дом.

– Разве? – усомнился я, но Настя уже вышла из машины и хлопнула дверью.

Я, как марксист, был твердо убежден, что бытие определяет сознание, и в связи с этим меня начали терзать сомнения – а сумеет ли Чемоданов создать научный труд, возвышающий человека, видя из окон своей квартиры столь живописный двор?

Насте было легче. Она была стратегом и видела перед собой лишь конечную цель: мою фамилию в своем паспорте. Каким способом я буду прокладывать тропинку к этой цели, ее интересовало поскольку постольку. Пока я давал задний ход, стараясь как можно плотнее прижаться правым боком к стволу дерева, пока я прикидывал, как быстро немногословная молодежь снимет с моей машины колеса и выбьет стекла, Настя дошла до подъезда. Она встала под козырьком, чтобы холодные снежинки не падали ей на лицо, и стала смотреть на меня, хмуря брови.

– Уже нашла? – спросил я, прыгая с кочки на кочку, как геолог в нефтеносном болоте. – Здесь тринадцатая?

Подростки исподлобья глазели на нас. Тот, который ржал, начал крупно дрожать. На кончике его носа висела мутная капелька.

– «Федор», «Горбачев», «Лошадка», «Марки», – бормотал он. – Оптом и в розницу…

Я открыл скрипучую дверь, и мы, переступая через подозрительные зловонные лужи поднялись на последний этаж. Мне было стыдно перед Настей, будто я привел ее к себе. Она хоть и скрывала свои чувства, но я представлял, что она думает. Одноклассник – почти что родственник. И коль он не брезгует такой жизнью, значит, так нас воспитали в школе. Значит, и я где-то глубоко внутри порочен.

Настя остановилась перед дверью, неряшливо обшитой коричневым ледерином. Вверху на одном гвоздике болталась металлическая цифра 1. «Тройку», наверное, кто-то украл, и число было дописано мелом.

Я потянулся пальцем к кнопке звонка, а Настя постучала кулаком. Сорок процентов я давал на то, что Чемоданова нет дома, а пятьдесят – что он в дупель пьян. Но выпало на оставшиеся десять. Он открыл, причем не так, как открывают двери в Москве – ровно на столько, чтобы можно было прищемить незваному гостю нос. Открыл нараспашку, во всю ширь, выпустив на лестничную площадку тяжелый запах жилья.

– Серёнька! Откуда? Каким ветром?

«Вот человек, – подумал я, – которому мы с Настей будем обязаны своим счастьем».

На пороге стоял круглолицый, коротко постриженный мужик с рыхлым желтоватым лицом. На нем была тельняшка и короткие шорты из обрезанных джинсов. Рот Чемоданова был чуть приоткрыт, между мясистых губ проглядывали редкие крепкие зубы. Глаза его были круглые и карие, как два каштана. На лице застыло выражение легкого недоумения, расстерянности.

Чемоданов молча развел руками, сдержанно улыбнулся, сдержанно обнял меня и трижды поцеловал во все щеки.

– Очень вовремя! – сказал он хриплым, ломающимся голосом. – У меня есть такая ма-аленькая вобляшка. А ты пива, случайно, не принес? Хотя бы пару бутылочек?

Мы с Настей зашли в тесную прихожую. Чемоданов с третьего раза сумел захлопнуть дверь и только после этого обратил внимание на Настю.

– Очень приятно, – промурлыкал он, пожимал ее руку.

Я смотрел по сторонам, пытаясь найти в темноте вешалку. Всевозможные куртки, бушлаты, телогрейки висели на кривых гвоздях, на ручках дверей, кучей лежали на скамейке. Обувь разнообразных моделей, истоптанная и грязная, в беспорядке валялась на полу. Мы с Настей сослепу наступали на ботинки, кроссовки, сапоги, спотыкаясь и выворачивая себе ноги. Мне было жаль девушку. Разбалованная профессорским комфортом, она, должно быть, с трудом воспринимала жилище Чемоданова.

Я стоял с пальто в руках и не знал, куда его повесить. Настя, жалея свои колготки, не стала снимать сапоги. Чемоданов, вспоминая что-то, качал головой, вздыхал, приглаживал волосы. И вдруг неожиданно расхохотался – с присвистом, заразительно, сложившись почти пополам.

– Ты помнишь нашего физрука?.. – отрывисто произнес он и снова зашипел, засвистел, низко опустив голову. – Как он учил девочек на брусья садиться?.. Ах-хи-хи-и-и…

Настя взглянула на меня, словно хотела спросить: а этот физик нормален?

Мы прошли в комнату. Чемоданов вытирал слезы.

– Вы не удивляйтесь, девушка, – сказала он Насте. – У нас с Сергунчиком в молодости такое было! Такое было! Но я не могу понять, как ты меня нашел?

Комната, куда Чемоданов нас завел, была маленькой, пыльной, до предела забитой хламом. Книжный шкаф прижимался к платяному, а тот в свою очередь упирался в диван, в изголовье которого стоял испорченный холодильник. Стулья и табуретки стояли там, где их можно было воткнуть, и были завалены смятой одеждой, тапочками, носками и книгами. В углу пристроилась печь-буржуйка, от которой через отверстие в форточке выходила вытяжная труба. От печки тянуло удушливым теплом. Я протиснулся к окну, где, как мне думалось, воздух был чище, и нечаянно наступил на консервную банку, в которой лежала какая-то гадость.

– Осторожнее! – мягко упрекнул меня Чемоданов. – Это моего кота каша. Кис-кис, Васюнька, иди доедай, пока твою кашу по полу не размазали!

Но Вася на призыв хозяина не реагировал. Спрятавшись под стулом, он с урчанием разгрызал какую-то добычу, и до наших ушей доносился хруст да треск.

Чемоданов ахнул, повалился на колени и после непродолжительной борьбы отобрал у кота какой-то предмет, похожий на сухую сосновую щепку.

– Вот же гад! – с ненавистью произнес Чемоданов и кинулся за котом, который со всех ног помчался на кухню. – Он до моей вобляшки добрался!

Я с опаской посмотрел на Настю. Она была бледна, но держалась стойко. Все же мне стоило поберечь ее легко ранимую психику и отговорить от поездки к физику. Самоотверженность девушки, готовой на все ради нашего счастья, меня поразила. Я скинул со стула тряпье и усадил ее.

– Мы скоро поедем, – пообещал я.

Чемоданов вернулся с остатками рыбы в руке. Обнюхивая ее, он сел на заваленный книгами диван, а потом принялся вытаскивать их из-под себя.

– Мне кажется, ты пришел не просто навестить старого дружочка, – сказал он, обсасывая кривое рыбье ребрышко. – А помнишь, как математичка о мой портфель споткнулась и на пол рухнула?

И опять: ах-хи-хи-и-и!

– Ты занимаешься наукой, Витя? – спросил я, пытаясь упорядочить в этой комнате хотя бы наше общение.

– Что ты! – ответил он, продолжая держать в губах ребрышко. – Как наш институт закрыли, я с физикой завязал. Иногда, правда, просматриваю свежие наработки…

С этими словами он вытащил из-под себя какой-то мятый журнал на английском, зачем-то понюхал его и протянул Насте.

– Здесь, например, есть несколько исследований в области использования равенства безразмерных критериев подобия. Я имею ввиду чисел Маха, Струхала, Коши – ты, наверное, в курсе, чего я тебе объясняю?

Я кинул на Настю взгляд, не лишенный гордости, словно хотел спросить: как тебе истинный облик моего одноклассника? Бедная обстановка и чудаковатость – это всего лишь материальная, мирская сторона жизни молодого ученого, фаната формул и уравнений. А все прекрасное вершится в его замечательных мозгах.

Настя без интереса листала журнал, в котором не было ни одной картинки – одни формулы и чертежи. Я понял, что мы приехали не зря.

– Ты, наверное, защитился? – начал я издалека.

– Какое там! – отмахнулся Чемоданов и, открыв печную дверцу, пошурудил в остывших углях. – Не успел. Кандидатский минимум сдал, диссертацию почти написал, а потом – обаньки! – моя женулька попала под машину.

– Какой ужас! – сказала я.

– Не то слово! – возразил Чемоданов. – На ней была шубка, такой скромненький шубёнчик за тысячу долларов – так тоже пострадал! Колесом рукав оторвало. На фиг оторвало! Я с водилой из-за этой шубки до сих пор сужусь. Не хочет, гад, компенсировать убыток. Говорит, что шуба еще до наезда рваная была… А чего вы рыбешку не едите? Мне батя с рыбхоза присылает. Свежачок!

– И где теперь эта твоя диссертация? – осторожно спросил я, чувствуя, что кандидатство просто сыпется мне на голову, как штукатурка с потолка

– Где, где, – произнес Чемоданов, профессионально разбирая рыбью голову на запчасти. – Под диваном валяется. Я ею печь растапливаю.

– Да ты что?! – воскликнул я. – Ты это серьезно?

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 11 >>
На страницу:
4 из 11