Падение «Хрустального Бастиона»

– Ну… – невольно замялся Алексей. – Лицей окончил, затем институт в Томске. Специальность – антикризисный менеджмент, в мою студенческую молодость это было одной из самых модных профессий. Потом, конечно, кризис прошел, а вот спецов по борьбе с ним осталось хоть отбавляй. – Начав рассказ, Матвеев вдруг почувствовал, как напряжение и нервозность уходят. – Год в армии после института. Ракетчиком, но тут и рассказать-то нечего. Потом начал работать… По специальности не удалось, но перепробовал много. Сразу после принятия плана Смолянинова на вахту ездил на север Красноярского края, потом тут вертелся… Пью мало, не курю.

– Выгоняли откуда-нибудь? – в лоб спросил его Покрышкин, поглядывая из-за края кофейной чашки.

В летном шлеме, с неизменным прищуром, сейчас он выглядел так, словно смотрел на нового сотрудника через прицел авиационного пулемета. Однако, к собственному приятному удивлению, Матвеев не смутился.

– Нет, не выгоняли, – он даже помотал головой, – этим горжусь. Уходил по-разному, где по сокращению штата, где по ликвидации предприятия, но никогда за проступки. В непростое время живем, как говорят…

– Простых времен не бывает, – вдруг отрезал Покрышкин, вновь демонстрируя мгновенную смену облика. Вынул из кармана рубашки пачку сигарет, щелкнул зажигалкой, закурил. – А последнее место работы?

– Оператор кибернетических машин по уборке улиц. – Алексей машинально опустил взгляд. – Дворник, если проще. Ушел по сокращению. Нашу бригаду уборочных автоматов на Ключ-Камышенском плато расформировали. Парк устарел, ремонта нет, людей мало. Кто хотел, перевелся на Юго-Западный округ. Я не захотел…

– И правильно! – Покрышкин сделал еще глоток, затянулся сигаретой. – Нечего такому крепкому и толковому парню в мусоре ковыряться. Ну ничего, мы из тебя еще охотника сделаем. – Он подмигнул стажеру сквозь сигаретный дым, отчего тот невольно улыбнулся. – Тебе лет-то сколько? Двадцать семь, вроде?

– Двадцать восемь.

– Самое время для начала карьеры! – Дотянувшись до комбайна, Павел сунул пустую чашку в ополаскиватель. – Ну вот, теперь мы и знакомы, Леша. Пора приступать к работе.

Он встал, обходя стол и снимая с вешалки легкий теплоотталкивающий плащ. Принялся рассовывать по карманам сигареты, зажигалку, ключ от машины и еще какую-то мелочовку.

– Видишь, возле тебя чемоданчик стоит? – не оборачиваясь, поинтересовался Покрышкин, продолжая шелестеть невесомой серебристой тканью.

– Конечно, – подтвердил Алексей, рассматривая пузатый чемодан, похожий на саквояжи XIX века.

– Сие, мой друг, отныне твой рабочий инструмент. – Павел набросил плащ на плечи, застегиваясь на пару крючков и скрывая пистолеты. – Оружие тебе пока не положено, но к содержимому данного ридикюля рекомендую отнестись предельно внимательно и осторожно. В нем, можно сказать, львиная доля нашей непростой работы. И именно ее тебе предстоит осваивать в ближайшие дни.

С растущим любопытством Леша нагнулся, поднимая чемоданчик на колени. Саквояж оказался на удивление увесистым, сшитым из толстой натуральной кожи коричневого цвета, с латунными защелками. Щелкнув ими, Матвеев в очередной раз не сдержал удивления и принялся рассматривать гаджеты, наполняющие кожаные недра.

– Кстати, как там у тебя насчет предрасположенности к психическим отклонениям или серьезным заболеваниям? – неожиданно меняя тему, но все с той же прямотой уточнил Павел, перегибаясь через стол и вытряхивая пепельницу в мусорную корзину.

– Сложно сказать, – решил не лукавить Леша, отводя взгляд от инструментов и аккуратно закрывая саквояж. – Обычные исследования не выявили ничего, кроме возможной гипертонии после сорока лет… А к генопровидцам меня так и не сводили – родители были недоверчивыми ретроградами.

– Это ничего… – понимающе хмыкнул шеф, покивав. – Я и сам анализ ДНК не делал, а детские записи уничтожил. Угнетает это, когда точно знаешь, что ждет завтра.

Все-таки он производил крайне любопытное впечатление, этот крепкий мужичок в старинном летном шлеме и при пистолетах. Меняющий стиль разговора, как заправский следователь, цепкий, прямолинейный. А еще какой-то… устаревший, что ли? Словно на полшажка отставший от стремительного роста насквозь техногенной цивилизации и ее веяний.

Разглядывая его, сейчас перебирающего какие-то бумаги на столе, Матвеев задумался, что начинает испытывать к новому начальнику откровенную симпатию. Однако уже через секунду представил, каков тот может быть в гневе, и заставил себя смотреть на вещи трезвее.

– Ну что, ведомый Матвеев? – Осмотрев кабинет, словно опасался что-то забыть, Покрышкин взялся за ручку двери. – Готов к первому вылету?

– Наверное. – Алексей улыбнулся, но вышло не очень убедительно.

Он встал, ощущая в руке тяжесть кейса, и шагнул в приоткрытую начальником дверь.

– Тогда идем, Леша. – Шеф пиликнул электронным замком. – Детали расскажу в машине. Хотя знаешь, сказать по чести, не так уж они и важны. Обычно отличается только место операции, возраст клиента, количество комнат в квартире и марка гроба. А все остальное – шелуха, по большому-то счету…

Они шагали по безлюдному коридору, скрипя резиновыми подошвами по блестящему полу. Покрышкин, как и полагается ведущему пилоту, шел чуть впереди и справа. Матвеев старался не отставать, уже пожалев, что на увесистом саквояже нет наплечного ремня.

Старенький, но идеально бесшумный лифт доставил их на первый этаж. Как рассказал Павел, приезжал он рано, еще до сумерек, а потому машину предпочитал хранить не под землей, а прямо за зданием, чтобы дать батареям лишний глоток солнца.

Сонный охранник на вахте почти не обратил на них внимания. Приподнял взгляд из-за электрокниги в затертом до дыр чехле и вернулся к чтению. Дверь-вертушка выпустила их на улицу, и уже через секунду приятная прохлада холла осталась за спиной, а на плечи обрушился изнуряющий вечерний зной. Щурясь от заходящего солнца, Алексей накинул капюшон жароотталкивающей куртки, а Покрышкин надел солнцезащитные очки, идеально дополнявшие его гротескный вид.

– Эх, сейчас бы за город! – мечтательно причмокнул губами Павел. – Да чтобы на речку, да в тихое место, чтобы без зверья всякого дикого… У вас, Леша, еще была дача или ты этот период уже не застал?

– Была, – кивнул Матвеев, перекладывая поминутно тяжелеющий чемодан в другую руку. – Разграбили, а почти сразу после этого война… Потом уже восстанавливать руки не дошли.

– У меня похожая ситуация. – Они обогнули здание, выходя на разомлевшую от солнца парковку. – Такое место славное было. Сейчас там, наверное, уже и фундамента не осталось…

Как и предполагал Леша, машин тут почти не наблюдалось. Разгружался у служебного входа небольшой грузовик, да несколько легковушек блестели активными уловителями, впитывая потоки вечерних лучей.

– Вот он, мой верный «Ишак», – с гордостью улыбнулся Покрышкин, брелоком указывая на старенький китайский джип, припаркованный в самом центре пустынной автостоянки. – Куча боевых вылетов, масса сбитых противников…

Алексей понимающе покивал, но в голове вдруг вспыхнула важная мысль, робко ворочавшаяся еще с первого видеофонного собеседования.

– А вообще их много было?.. – шагая по еще мягкому асфальту вслед за Павлом, поинтересовался Матвеев. – Ну, я имею в виду сбитых противников… Клиентов много было? Пробужденных?

– Да понял я, о чем ты. Говоря по чести, немало. – Покрышкин неторопливо кивнул, поправляя шарф. – Как-никак, уже шестой год этим ремеслом кормлюсь. Ну а вообще, «воюем не для счета», как говорил мой легендарный прадед. Запрыгивай-ка в кабину.

Пискнула сигнализация, а последнюю фразу он произносил уже с водительского сиденья. Аккуратно поставив тяжелый чемодан в багажник, Матвеев устроился рядом с шефом, прикрывая тихонько скрипнувшую дверь.

Машина была не новой, лет пятнадцати от роду, но на вид казалась крепкой рабочей лошадкой, еще способной дать жару.

– Как насчет музыки? – Покрышкин вынул из внутреннего кармана плаща АйПи-фон, вставил в паз на приборной доске. Выбрал в меню музыкальную станцию, включил. – Классику любишь?

И не успел Матвеев ответить, как из многочисленных динамиков, часть которых похрипывала, в салон полился вибрирующий голос Элвиса Пресли.

Загудел мотор, в борта и крышу мягко втянулись заполненные энергией солнечные аккумуляторы. Плавно развернув тяжелую машину, Павел направил джип к выезду с парковки.

– Так кто же он, наш сегодняшний клиент? – когда машина выкатилась на проспект, решил поинтересоваться Алексей. Ему показалось, что пришло время вновь проявить инициативу.

– Захар Алферов, сорок два года, директор небольшого предприятия по производству пищевых полуфабрикатов. Котлетки всякие, пельмешки, – покачиваясь в такт музыке и лениво поглядывая на пустынную дорогу, принялся рассказывать начальник. – Ушел в загул четыре недели назад. Раньше баловался, но работе это не мешало. А тут вдруг в штопор. Алименты не платит, предприятие почти встало, люди негодуют и требуют праведного суда. Вернем заблудшую овцу – нам сразу сорок человек спасибо скажут.

– Нам? – Алексей, пытавшийся угадать звучащую песню, не успел сдержать изумления.

– Нет, конечно, – хохотнул Покрышкин, довольный неожиданной шалостью. – Государству они спасибо скажут. Органам соответствующим, ведомствам. Ну да и черт с ними, Леша, мы с тобой не за аплодисменты работаем. Согласен?

– Согласен…

Немного смутившись, Алексей уставился в окно, разглядывая идущий на обгон японский грузовик. Зато сразу вспомнил, что песня называлась «В гетто» и рассказывала о судьбе несчастного чернокожего мальчика. Мелодия была грустной и вполне соответсвовала пейзажу, пролетающему за окном.

Вечер вступал в свои законные права, и город оживал. Редкие еще прохожие торопливо брели по делам. Некоторые катились на стоячих мини-скутерах, разговаривая по АйПи-фонам или просматривая через них свежие заметки на новостных лентах. Ярко сверкали плазменные рекламные панели. Немногочисленные электромобили, бесшумно плывущие по улицам города, казались блестящими рыбами с бриллиантами накопителей вместо плавников.

Над проспектом, плавно завернув за высотное здание, пролетела стайка небольших пузатых птиц. Алексей с интересом придвинулся к лобовому стеклу, задирая голову, а Покрышкин многозначительно покивал, лишь мельком взглянув в окно.

– Голуби, небесные крысы… Возвращаются потихонечку, уже и в центре обосновались. Возле дома ворону недавно видел. Скоро их как раньше будет, вот увидишь…

Птицы на самом деле все активнее возвращались в Новосибирск. Сначала робко, с недоверием селясь вокруг замолчавших приборов отпугивания, но затем всё смелее. Эпидемия миновала, популяция городских пернатых сократилась до критической нормы, и в двадцать восьмом врачи официально дали отбой тревоге. Поэтому вот уже почти десять лет вышки с акустическими пушками ржавели, превращаясь в подставки под гнезда, а над улицами вновь зашуршали птичьи крылья.

Ехать оказалось неблизко, но небольшое количество машин дало возможность добраться до Чемского округа за какие-то пятнадцать минут. Подъезжая к густому жилмассиву, блестящему на закатном солнце сотнями окон, Павел сбросил скорость. Здесь и электромобилей, и прохожих было еще меньше, чем в старом центре, а оттого улицы производили и вовсе не самое приятное впечатление. Особенно с наступлением темноты.