Атаман А. И. Дутов

.

Ленин, очевидно, считал контрреволюцию на Южном Урале ликвидированной окончательно, однако Дутов схвачен не был, что имело для большевиков весьма печальные последствия – борьбу с ним пришлось начинать сначала. Заявить об окончательном разгроме Дутова большевики поспешили и в своей печатной пропаганде

. Тем не менее до настоящей победы над восставшим атаманом было еще далеко.

За неделю до вступления в Оренбург красных Дутов, видимо, для собственной безопасности переселился в казачий Форштадт (предместье Оренбурга, населенное казаками) по адресу ул. Черновская, дом 26

. Несмотря на требования большевиков по взятии Оренбурга задержать Дутова, обещание вознаграждения за его поимку и почти полное отсутствие у него охраны, ни одна из станиц не выдала Войскового атамана. Дутов решил не покидать территорию войска и отправился в Верхнеуральск, где намечался созыв Войскового Круга. Верхнеуральск находился вдали от крупных дорог и давал возможность продолжить борьбу и сформировать новые силы против большевиков, не теряя управления войском. Туда же отдельно от атамана уехали члены Войскового правительства и депутаты Круга. Красные же предполагали, что Дутов может уйти на Дон

.

Уже в июле 1918 г. атаман сам подробно изложил обстоятельства своего побега из Оренбурга. Дутов вспоминал, что «17 января в 8

/

час[ов] вечера для меня поданы были лошади для отъезда из г. Оренбурга. Однако мусульманская организация, которой в тот момент в городе принадлежала власть, этих лошадей арестовала. Тогда я пошел в Форштадт. Иду по войсковой площади, меня догоняет подпоручик Гончаренко.

– Куда вы? – спрашивает он.

– Домой.

– Куда домой?

– В Оренбургскую станицу…

Гончаренко берет меня, и едем в Нежинскую станицу. Приезжаем. Там идет сход, на котором выносится решение о том, чтобы меня арестовать. Узнав об этом, являюсь на сход и предлагаю привести в исполнение их постановление обо мне. Нежинцы смягчились, напоили чаем и отправили дальше. Приезжаю в Верхне-Озерную станицу. Там имеется телеграф, по которому в эту станицу уже было сообщено о том, что за поимку меня обещана награда в 200 000 руб.

Являюсь в станицу и говорю:

– У вас бедно. Заработайте на мне…

Тоже устыдились и проводили дальше. Приезжаю в поселок Хабарный, от которого до г. Орска 17 верст. Проехал и еду дальше на г. Орск, около которого стоят уже пикеты. Проезжаю Орск. Кругом пьяно. Видны пьяные хвосты. Приезжаю в пос. Куртазымский

, где сталкиваюсь с четырьмя каторжниками-казаками, которые вначале хотели было меня арестовать, но чего-то медлили

.

– Почему же не арестуете, – спрашиваю.

– Да мы думали, что вы не такой, какой вы есть… Казак-каторжанин на своих лошадях бесплатно отвозит меня до следующей станции, причем 60 верст делает в 4 часа

.

В Верхнеуральске меня встретили довольно торжественно. В других станицах меня встречали частью хорошо, частью сдержанно, причем везде я собирал сходы. В г. Верхнеуральск я мог проехать в шесть дней, а я ехал 12 дней, так что если у большевиков была бы организация и хоть одна умная голова, то они поймали бы меня…»

. Таким образом, Дутов оказался в Верхнеуральске около 29 января 1918 г.

Известный писатель-эмигрант Р.Б. Гуль так описывал события: «Дутов не признал октября ни на один день. Атаман печатно заявил, что не подчиняется большевистской власти, и в Оренбурге начал формировать казачьи отряды для вооруженной борьбы. Но на Оренбург, по улицам которого в желтом овчинном полушубке, в руке с атаманской булавой, окруженный охраной ходил Дутов, в декабре 1917-го двинулись красные матросские отряды. Пришедшие с фронта мировой войны, разложенные казаки-фронтовики не захотели сражаться еще и под родным Оренбургом и открыли матросам город. Красная гвардия ринулась в казачью столицу. До последней минуты Дутов оставался в Оренбурге. Только когда уж по улицам бежали ворвавшиеся матросы, атаман с комендантом города высадили с извозчика какого-то седока на мостовую и на рысаке в сумерках помчались из Оренбурга. За голову Дутова большевики объявили награду, но так и ушел от красных матросов казачий атаман, увезший с собой только булаву, и, засев в Верхнеуральске, созвал войсковой Круг оренбургских казаков, чтобы снова отсюда вести сопротивление большевикам. В русскую революцию и гражданскую войну многие белые и красные военачальники освежали в памяти биографию Бонапарта. Не забыл ее и Дутов. У Дутова были данные: военный талант, храбрость, ораторский дар, уменье поднять войска; но люди близкие атаману знавали и иные черты казачьего офицера: легкомыслие и любовь к удовольствиям жизни, из-за которых подчас на многое махал рукой веселый атаман. В 1923 году

в Западном Китае к штабу уже выбитого из России Дутова подскакал степной киргиз, привезший для атамана «секретный пакет». Дутов вышел к посланцу на крыльцо. Подкупленный агентами ГПУ киргиз подал атаману левой рукой пакет, а правой выстрелил в упор в Дутова и убил наповал. Так кончил жизнь казак, атаман А.И. Дутов. Но тогда в 1918 году в Верхнеуральске за ним пошли старики – казаки, башкиры, сформировались партизанские юнкерские и офицерские части, и Дутов двинулся на север на захват железнодорожного узла у Челябинска. План Дутова был правилен: отрезать от большевистской России Сибирь. Но этот план поняли и в Москве. Против Дутова из Великороссии пошли первые красногвардейские отряды всевозможной шпаны и матросов. Эти отряды были б малострашны, если б внезапным сильным противником атаману не встал самарский комиссар, неизвестный Блюхер, пошедший на него из Самары»

.

Нельзя не упомянуть о том, что с этим периодом была связана одна из нескольких неудачных попыток спасения при содействии Дутова семьи императора Николая II. План этой операции был выработан главой одной из московских гражданских организаций убежденным монархистом присяжным поверенным В.С. Полянским, вероятно, совместно с епископом Камчатским Нестором вскоре после октябрьского переворота. Царскую семью предполагалось вывезти из Тобольска в Троицк, занятый силами Дутова. С целью разведки в район городов Тюмени, Омска, Екатеринбурга и Троицка должны были несколькими группами выехать 30 человек из московских подпольных антибольшевистских организаций во главе с ротмистром Сумского гусарского полка М.С. Лопухиным (расстрелян большевиками в Москве летом 1918 г.

). При проезде через Оренбургскую губернию этот отряд должен был стать конвоем императора и цесаревича, которые должны были ехать инкогнито (по некоторым данным, императрицу и великих княжон предполагалось вывезти в Японию

). Непосредственное освобождение семьи Николая II в Тобольске было возложено на сотню гардемарин под руководством командира одного из пехотных полков кавалера ордена Св. Георгия 4-й степени и французского ордена Почетного легиона полковника Н.

Группа Лопухина выехала из Москвы в первой половине января 1918 г. разными маршрутами: князь А.Е. Трубецкой и 5 офицеров – по маршруту Вятка – Пермь – Екатеринбург – Челябинск (выехали двумя группами 10–11 января), а сам Лопухин и его люди – по маршруту Уфа – Оренбург. По прибытии в Челябинск стало известно о том, что еще 25 декабря 1917 г. Троицк был занят красными. В Москву была направлена телеграмма: «Цены изменились, сделка состояться не может»

. Одна из составляющих плана рухнула, а впоследствии не удалась и вся операция.

Следует отметить, что в основе плана операции лежала слепая вера ее организаторов во всеобщий монархизм оренбургского казачества и в то, что, даже если инкогнито императора и наследника будет раскрыто, опасности для них со стороны оренбуржцев не будет

. Возможно, оренбуржцы бы и не выдали бывшего императора, однако отношение казаков к представителям старого режима было в этот период совсем иным. К примеру, газета «Оренбургский казачий вестник», официальный орган войска, писала 16 января 1918 г. о Каледине, что тот «сделал Луцкий прорыв, после чего Алиса настояла на почетной ссылке его на Дон»

. Автор этой довольно хамской, на мой взгляд, характеристики, разумеется, имел в виду императрицу Александру Федоровну – урожденную принцессу Алису Гессенскую и предполагавшееся, но так и не доказанное ее вмешательство в государственные дела. Сведений о том, что редактор газеты А.С. Беленинов за публикацию такого материала понес какое-то наказание от Дутова, не имеется. Следовательно, сам Дутов в этот период не считал подобную оценку непозволительной. Конечно, нельзя исключать, что оренбургский атаман не читал эту статью (хотя это маловероятно), но даже в этом случае о монархизме оренбургского казачества и его лидеров после 1917 г. говорить не приходится. Кстати, это далеко не единичный пример антимонархических пассажей «Оренбургского казачьего вестника». Например, в декабре 1918 г. в газете появилась панегирическая статья «Первые мученики», посвященная декабристам

. Сам Дутов в 1919 г. писал: «Разве русскому народу свойственен царский строй; нет, и глубоко нет. Он навязан с Востока, из Византии и потом укреплялся влиянием Запада»

. Антимонархизмом отличались и другие представители войсковой администрации периода Гражданской войны. Например, молодой атаман 2-го военного округа подъесаул В.Н. Захаров заявил на 3-м окружном съезде в конце 1918 г.: «Демократические иностранные государства нам помогут, и мы не доживем до монархии»