Умирать подано

Громов пожал плечами:

– Да откуда? С крыши, что ли, упадет? Дай Бог, обход закончим целиком да свидетелей найдем. Сейчас на объем вся работа. История скандальная, докладывать и оправдываться будем часто и долго, так хоть не с пустыми руками на ковер выйдем.

– Можешь не объяснять. Персоны VIР, будь они… Вот, почитай, – Виталий Андреевич извлек из стола свежий номер газеты и протянул Громову, – началось уже. Резонанс, версии. Все, мать их, на политику переведут. Бабку в подъезде прибьют из-за пенсии, так никакого резонанса, никаких газет, а здесь устроили фейерверк… А иная бабка в сотню раз больше уважения заслуживает, чем этот… Журналисты независимые, паппарацци херовы. Вся их независимость до первого расстройства желудка.

Продолжая ворчать, Вдовин вновь поднялся и направился к голодной рыбке. Юрий Сергеевич развернул газету и прочел указанную заметку под броским заголовком «Уходя, гасите всех».

Статья была посвящена совершенному три дня назад убийству господина Салтыкова, крупного чиновника из окружения мэра. Леопольд Степанович, так звали погибшего, хотя и не имел официальной приставки «вице», но несомненно играл несколько ведущих партий в оркестре исполнительной власти. Само по себе убийство чиновника такого ранга способно наделать много шума, а если добавить к этому ряд событий, произошедших накануне, то станет очевидным, почему к расследованию дела проявлялось столь пристальное внимание.

Предстоящие в недалеком будущем выборы вовлекали в гонку все новых лиц, любое маломальское событие могло трактоваться в выгодном тем или иным кругам свете и, конечно, использоваться в собственных интересах. Что, впрочем, характерно для любой политической интриги в любом цивилизованном обществе. Но поскольку российское общество до конца цивилизованным назвать все-таки стремно, то и методы политических разборок были в большинстве своем стремные. Из чужих кроватей и саун, ресторанов и ночных клубов выползал компроматик, до нужного времени прятавшийся под замком; обретали смелость независимые журналисты; возбуждались показательные уголовные дела; денежными таранами пробивались двери кабинетов, а контрольными выстрелами – черепа. Короче, создавалась нормальная рабочая обстановка.

Именно в такой обстановке на территории райотдела, возглавляемого полковником милиции Вдовиным, и случилась неприятность с Леопольдом Степановичем Салтыковым. Последний третьего дня был найден в собственной квартире с пулевым ранением головы и, соответственно, со всеми признаками кончины. Нашла покойного жена, вернувшаяся из двухнедельного тура по Европе и крайне недовольная тем обстоятельством, что ее не встретили на вокзале, как было условлено. Горя желанием устроить скандал с, как минимум, битьем посуды, она поймала такси, примчалась домой, открыла дверь ключом и с горечью поняла, что скандал сорвался. Леопольд Степанович без посторонней одежды – в смысле совсем без одежды – лежал на супружеском ложе, обнимая подушку, через которую и был произведен выстрел.

Супруга, поголосив для приличия, обратилась в государственные учреждения, набрав на телефоне «ОЗ» и «02».»03» развело руками и удалилось. «02» осталось с полным набором соответствующих мероприятий. Квартиру в порядке живой очереди навестили человек пятьдесят, каждый смог насладиться чудесной обстановкой четы Салтыковых, а кое-кто даже вынес пару вещиц на память. Супруга, возможно, пожалела, что обратилась в компетентные органы, ибо органы, несмотря на кажущуюся неуклюжесть, были все-таки компетентными, а первая версия при раскрытии любого преступления гласит: «Кто преступление обнаружил, тот его и совершил». Жена тут же отправилась на трое суток в изолятор временного содержания, где существенно расширила кругозор, сравнивая местный комфорт с комфортом европейского отеля. Пока она занималась этим, сыщики проверяли, действительно ли она прибыла из Европы, действительно ли добралась на такси и действительно ли скорбит об утрате. Все подтвердилось, кроме последнего. Вдова по Леопольду Степановичу не убивалась.

Медик установил, что смерть наступила в результате пулевого ранения головы из настоящего пистолета пару дней назад. Криминалисты отыскали на итальянской мебели отпечатки женских пальчиков, а жена перед отправкой на нары успела обнаружить пропажу кое-каких вещичек, в том числе подаренного ей ко дню рождения фарфорового сервиза «Рафаэль». Мгновенно закрутилась машина розыска по горячим следам, в районные подразделения полетели ориентировки, был создан штаб, поселившийся в ленинской комнате местного отдела милиции, прибыли приданные силы, внесшие еще больше сумятицы. «Силы», чтобы не крутились под ногами, тут же отправили на обход жилмассива ловить свидетелей. Дальше все пошло по трафарету – планы, отчеты, сводки, короче, бумага.

Версию ограбления средства массовой информации мгновенно отвергли. Чиновник такого ранга не мог быть ограблен, выражаясь модным языком, «по определению». Он мог быть только убит по заказу с дальнейшей инсценировкой налета. В милицейских же кругах гипотеза с ограблением, наоборот, выдвигалась на первое место, что вызывало бурю негодования в прессе: «Сейчас найдут козла отпущения и прикроют дельце!»

Так или иначе, но ни козлом, ни настоящим убийцей даже не пахло. Пахло, как заметил Вдовин, только из милицейского сортира в конце коридора.

Однако кое-какую характеристику на Леопольда Степановича за истекшие трое суток получить все же удалось. Пока основанную по большей части на слухах и сплетнях, в протоколах допросов не фиксируемых, ибо, как и в большинстве аналогичных убийств, источники информации отнюдь не спешат занять очередь в следственные кабинеты для правдивого рассказа. А если что и расскажут, то по большому секрету, с глазу на глаз, без записей. Вся же надводная часть чистосердечно заносится на бумагу, подписывается и подшивается в уголовное дело, прочтя которое, можно сделать вывод, что какие-то подонки отправили на тот свет второго Христа, любимца народа или, на худой конец, борца за счастье негров.

До прихода во власть Леопольд Степанович боролся за всеобщее счастье в кресле директора крупного предприятия, занимавшегося строительством «пирамид» из добровольных взносов физических и юридических лиц. Когда «пирамиды» достигли критической высоты и стали видны из кабинетов налоговой полиции, Салтыков с тяжелой ношей на душе и в кармане покинул кресло директора, сменив его на чиновничье – более недосягаемое для полицейских и публики, так и не дождавшейся обещанного счастья.

Перемещению помогли верившие в Салтыкова товарищи из мэрии, не без участия и поддержки которых он в свое время начал благородное пирамидное движение.

Спустя неделю после торжественного въезда в новый кабинет главного бухгалтера оставленного предприятия нашли застреленным в подъезде. На что Леопольд Степанович горестно заметил: «Вот и занимайся бизнесом после этого».

Через год в городе сменилась власть, но борец за счастье остался на своем боевом посту. По каким причинам, сказать было сложно – либо имел покровителей в Москве, либо успел доказать свою преданность новой администрации.

Кресло чиновника в мэрии открывало новые горизонты для старых замыслов. Прежде всего благодаря появившимся связям. Обладая широкой, где надо, натурой, экс-предприниматель оброс нужными связями быстро и умело. Приставка «экс» сильно расстраивала Леопольда Степановича, поэтому он факультативно, исключительно из соображений ностальгии, владел десятком-другим фирм у нас и не у нас. Разумеется, без записи в трудовой книжке – чиновникам, к несчастью, не рекомендуется совмещать службу народу с ностальгией подобного рода. Фирмы преуспевали – держась за руль власти и обладая доступом к новоблудскому бюджету, Салтыков успешно обходил рифы и мели. Процветание вполне могло не нравиться конкурентам, не имевшим поддержки сверху, вследствие чего Салтыкова и устранили. Тем более что сферы коммерческой деятельности чиновника были весьма аппетитны для криминальных ртов. Бензин, водка, строительство…

Статья перешла на другую полосу, Громов перевернул страницу.

«За что ж и кто убил чиновника из мэрии? Ответит ли следствие на эти вопросы? Вряд ли. Как показали предыдущие годы, ни одно убийство подобного рода раскрыто не было, потому что никому не надо поднимать ил со дна и мутить воду. Мы провели собственное журналистское расследование, и вот что удалось установить.

Две недели назад в город прибыла следственная бригада Генеральной прокуратуры для проверки ряда сигналов, поступивших в центр, о фактах коррупции в администрации Новоблудска. Сигналы касались в том числе и покойного, чья истинная роль в правительстве города теперь может так и остаться загадкой. По данным, полученным из определенных кругов, Леопольд Степанович Салтыков играл роль «серого кардинала» Его величества. И при бывшем величестве, и при настоящем. Серые кардиналы нужны любому правителю, даже сказочный Карабас-Барабас не мог обойтись без услуг некоего Дуремара, подрабатывающего помимо ловли пиявок стукачеством и выведыванием всякого рода тайн про ключики, дверцы и клады. За что получал дополнительную корочку хлеба.

Но вот вопрос – не имел ли случайно господин Салтыков белой папочки с голубой тесемочкой, в которой хранил секреты самого хозяина-короля? Ведь нынешний король когда-то служил в свите предыдущего монарха. И стал бы кардинал молчать, попав в сети прокурорской бригады? И не хотела ли прокуратура найти у него именно эту папочку? Увы, ныне это весьма затруднительно. Бригада опоздала ровно на сутки – Леопольда Степановича «чисто случайно» застрелили именно накануне назначенного у него обыска. Не подтверждает ли разгром в квартире, что убийца искал ту самую папочку, вовсе не интересуясь личным имуществом чиновника?

Я думаю, будет очень трудно получить ответы на все эти вопросы. Убийство Салтыкова – прямое следствие агонии нынешней администрации, стремящейся во что бы то ни стало удержаться у власти, не брезгующей при этом самыми грязными средствами. А если удержаться не получится, то никаких материалов для последующих разоблачений остаться не должно. Уходя, гасите всех!»

Финал статьи был обильно удобрен зычными терминами «коррупция», «беспредел», «мафия» и «бандитизм».

«Еще раз мы можем убедиться, что решающим аргументом в нашем обществе является пистолетный выстрел или удар ножом из-за угла. Власть, порождая преступный беспредел, сама этот беспредел и использует… Можно ли поймать собственную тень? Будут ли найдены настоящие убийцы? Мы ждем…

Артем Карасев».

– Ну и что? – Громов свернул газету и положил ее на стол. – Обычная заказная статейка. «По данным, полученным из определенных кругов…» Херня это все на масле «Рама».

– Но генпрокуратура действительно работает в городе, и более того, работает с установкой – накопать на мэра. Вероятно, в Москве его фигура нравится далеко не всем.

– Да нам-то какая разница, по большому счету? Раскрывать мокруху все равно придется. Фактов о том, что Салтыков действительно располагал «компрой» на главного, этот Карасев не привел, так, игра слов. Кардинал, папочки всякие… Газетчиков понять можно – кость бросят и ждут реакции. Завтра напишут, что Леопольд трахнул Клаву Шифер, так что ж нам теперь, фокусника Копперфильда колоть?

Рыбка в аквариуме легла на грунт и замерла, словно уснув. Вдовин постучал пальцем по стеклу.

– Тот, кто заказал статью, имел вполне конкретную цель – придать делу чисто политический окрас, – чуть помолчав, сказал он. – Теперь от нас потребуют копать и в этом направлении. Копать и, соответственно, отчитываться. А всякие Артемы Карасевы будут стоять рядом, чтобы тут же доводить до публики результаты. Судя по тому, что он знал про обыск, информаторы у него хорошие.

– По-моему, вы все усложняете, Виталий Андреевич, будем рыть в тех направлениях, которые выберем сами, а газетчики что хотят, то пускай и пишут.

– От прессы нынче отмахнуться тяжело. Поверь, найти убийцу после этой публикации будет гораздо сложнее. У него теперь есть очень неплохая версия… Идиотское положение – если папочка действительно была и убийство произошло из-за нее, нам будут мешать одни, если же все это бредни, поднимут лай другие. Мне это напоминает скандал в коммуналке – две семьи не могут поделить унитаз, но виновата во всем милиция… По обходу нашли что-нибудь?

– Пусто. Два квартала прочесали, не до конца, конечно, многих дома нет. Никто не видел, чтобы из подъезда Салтыкова выносили вещи. Вещичек, кстати, много пропало, в том числе и крупногабаритных – телик, музыкальный центр… Видимо, ночью работали.

– Он всегда голый спал?

– Со слов жены, по-всякому. Вообще мужик не дурак был кобельнуться. Падок на бабенок. Это его третья жена. Да, чуть не забыл, от нас еще трех оперов в группу эту требуют. Ну где мы народ возьмем? И так всю землю оголили, заявки принимать некому, а грабежи сыплются один за другим. Позвоните, что ли, в Главк – нет у нас людей.

– Людей нигде нет. Отправим участковых.

– Участковых тоже нет.

– Ладно, разберемся… Что Главк еще наметил? Кроме как людей требовать?

– Как всегда. Задания агентуре, проверка судимых, отработка сигналов…

– Я по существу спрашиваю.

– По существу ответить не могу, план не писал. Наша задача – обход.

– Хорошо, иди отдыхай… Если по Салтыкову что появится, сразу доложи… Вот черт, что такое?'

Вдовин взял маленький сачок и помешал воду в аквариуме.

Рыбка медленно перевернулась и всплыла на поверхность кверху брюхом.

– Последняя сдохла! Ты посмотри, за неделю шестая. Кормлю ведь, ладно б забывал! Кислорода, может, не хватает или света?

Громов подошел к аквариуму, сочувственно взглянул на только что преставившуюся гуппи.

В аквариумах он разбирался гораздо хуже, чем в оперативно-розыскной деятельности, зато последняя научила его «зрить в корень», безошибочно находя причину тех или иных явлений. С рыбки взгляд переместился на столик, где лежал пакетик с кормом.

– Вы их этим угощаете? – Юрий Сергеевич с удивлением взял пакетик в руки.

– Ну да! Верку попросил сухого корма купить. А что, плохой корм? – Виталий Андреевич взял со своего стола очки.

– Ну как сказать… «Сухой суп „Новоблудский аромат“. Для приготовления высыпать содержимое в кипящую воду и помешивая варить в течение 15 минут. Соль и перец добавить по вкусу». Виталий Андреевич, вы кипятильник в аквариум забыли сунуть. И поперчить.