Высокое напряжение

– Понятно. Благодарю за новость.

– Заходите еще.

Паша положил трубку. Вытягивать из Королева подробности не имело смысла, он сам еще ничего не знал.

– Поехали, «жмурик» образовался. Вовчик, записку оставь мичуринцам, что мы на происшествии. Пусть сидят и ждут, мало ли помощь понадобится.

– Кому-кому?

– Спортсменам нашим.

– А почему мичуринцам?

– Потому что груши околачивают.

Глава 2

Дом на Вишневой стоял во дворе послевоенной застройки. Барельефы и бутафорские балкончики нелепо топорщились в пространство. Барокко времен позднего социализма. Неширокий свод арки соединял дом с соседним. Весь квартал был застроен аналогичными шедеврами в три этажа. Обитали на Вишневке – так в большинстве своем обзывали эту улицу в микрорайоне – трудящиеся с местного завода, потому что дома были ведомственными. Дворы со своим, устоявшимся бытом, в отличие от новостроек, имели нехитрые традиции, жильцы знали не только соседей по дому, но и по кварталу, что для крупных городов практически несвойственно.

Возле подъезда стоял УАЗик с номером отделения на боку. «Пролетарский гнев» прибыл на место далеко не первым, что не удивительно – транспорт в это время суток на заслуженном перерыве после часа пик.

В подъезде было достаточно прохладно. Местный участковый, признав своих, кивнул на дверь.

На площадке стояло несколько человек из руководства РУВД. Обитая коричневым дерматином дверь была чуть приоткрыта, и из помещения тянуло противным запахом начавшегося разложения.

Ребята поздоровались с начальством. Шеф розыска сухо кивнул в ответ. Ему сейчас не позавидуешь – назначили на должность, и как прорвало – «мокруха» за «мокрухой». И все глухие. За этот месяц уже седьмая. Приятного мало. А в Главке как смотрят – почему это, товарищ дорогой, до вас все тихо-мирно было, а теперь по два убийства в неделю, и ни одно не раскрыто. Погорячились мы с вашим назначением.

Начальник розыска был мужиком неплохим, большинство понимало, что от него мало что зависит, и где-то сочувствовало.

Таничев заглянул в приоткрытую дверь.

– Что там?

– Парень. Лет восемнадцати. Лежит на диване, руки связаны за спиной, в комнате бардак.

– Установили?

– Пока нет. Мы не рылись до экспертов.

– Понятненько. С экспертами я договорюсь, в обиде не будут. Все равно, другие уже натоптано.

Таничев кивнул Паше. Тот зашел следом. На двери следы взлома отсутствовали. Квартира была двухкомнатной. Ужасный беспорядок присутствовал везде, начиная с прихожей и заканчивая кладовыми, не говоря уже о комнатах.

Парень лежал в дальней комнате, лицом вниз. Руки спутаны скотчем для оклейки окон. Все стало ясно с первого взгляда. По всей спине растеклось грязно-бурое пятно, резко контрастирующее с белой футболкой.

– Ножом?

– Да. Вон, рукоятка на ковре. Лезвие, наверное, в теле.

– Бедняга. Хуже всего, когда в спину.

– Ты что, пробовал?

– Я не к тому. Как поросенка зарезали. Спокойно, сзади.

– Да. Что творят, суки!

Петрович осторожно повернул голову мертвеца. Волосы застыли в запекшейся крови. Должно быть, парня сначала оглушили. Тело лежало где-то дня два, но, благодаря тому, что форточка была открыта, воздух не отличался особой спертостью и вполне можно было обходиться без противогаза.

– Глянь, чегой-то у него с руками?

Петрович перевел взгляд. Между пальцами обеих рук остались следы засохшей крови.

– Не знаю…

Паша двумя пальчиками, за уголок (а то эксперты и в самом деле могли вой поднять) взял валяющуюся на журнальном столике общую тетрадь.

– Что там?

– Медицинская карта. Чернов Юрий Сергеевич семьдесят пятого гэ-рэ, уроженец Челябинска живет там же, улица то ли Цвеллера, то ли Швеллера, тут неразборчиво.

– Был такой. Говорят, кучу людей повесил в революцию. Соратник. Фотки пацана нет?

– Не. Прививки, краснуха, опять неразборчиво, анализы всякие.

– Да он, кто ж еще? Вот так и бывает. Растет, растет, прививочки, осмотры, анализы. А потом… Н-да. Перепиши данные – и на выход. Эксперты приехали.

Под окном послышался шум подъехавшего экспертного автобуса.

Паша бегло осмотрел журнальный столик, но, кроме учебников средней школы и черного корейского плейера, ничего не обнаружил. Под раскрытым учебником математики лежали отпечатанные на машинке листы с экзаменационными билетами.

Паша нагнулся и взглянул на «шапку» текста. «Санкт-Петербургская морская техническая академия».

Положив на место медицинскую карту, он вслед за Таничевым направился к выходу.

На площадке публики прибавилось. Старший эксперт уже читал лекцию Таничеву о последствиях нарушения первоначальной обстановки места происшествия, о проблемах идентификации и о последних достижениях в области мировой криминалистики. Суть всей этой нотации можно было выразить в трех словах: «Ну, ты мудак!»

Таничев, конечно, догадывался, что идентификация – вещь необходимая, и не обижался, понимая правоту эксперта.

Среди прибывших Паша заметил незнакомого суетливого парнишку лет двадцати с небольшим в райотделе раньше не числившегося. Завидев Гончарова, тот резко отделился от начальствующей группы и, вытянув вперед шею, подал Паше руку:

– Шаминский, из Главка. Ну, что там у нас?

– «Глухарь», что ж еще?

– Ай-яй-яй… Так-так-так. Тебя, вообще, как звать?

– Паша.