Дух времени. Введение в Третью мировую войну

Мышление – это сложный интеллектуальный навык, предполагающий способность создавать объёмные, многофакторные модели реальности и обнаруживать в них пути воздействия на реальность как таковую.

Воспроизводство культурных мемов (Р. Докинз) – это не мышление. В противном случае придётся признать, что и попугай, в целом, очень даже мыслящее существо. Мышление должно оказывать воздействие на реальность, что-то менять в ней, что-то в неё привносить. Если вы мыслите, а в реальности ничего толком не меняется, вы не мыслите, вы имитируете мышление.

Но вернёмся к центральной части определения «мышления»: «объёмная, многофакторная модель реальности». Наш мозг постоянно создаёт модели реальности, более того – кроме этих моделей у него ничего и нет. Любой зрительный образ, любая мысль – это какая-то модель реальности. Но она может быть объёмной и сложносоставной, а может быть до убогости плоской.

Представьте себе посетителя художественной галереи, который ничего не знает ни о художниках, которые в ней выставлены, ни о направлениях в живописи, ни об исторических процессах, на фоне которых создавались соответствующие произведения. Что он вынесет из своего визита в пространство с картинками? Ровным счётом ничего. Попросите его написать критическую статью об этой выставке, и вы в этом легко убедитесь.

Теперь представим себе другого человека, который всё, о чём мы только что говорили, знает – и о художниках, и о направлениях, и об истории создания данных полотен, и в принципе об истории, – причём знает досконально. Сколько он вынесет из своего посещения выставки? Разумеется, результат будет абсолютно другим.

Во втором случае мы имеем другой объём элементов системы (количество интеллектуальных объектов) и многофакторность созданной им модели реальности (то есть представленность разных систем измерений) данной выставки. Это позволит ему написать достойный отчёт о работе галеристов, чем он, возможно, повлияет и на их собственное видение, а также на восприятие данной выставки публикой. То есть что-то в реальности изменится просто благодаря мышлению.

Очень важно, кто, так сказать, смотрит, кто моделирует тот или иной аспект реальности. А что такое этот «кто»? Этот «кто» определяется теми знаниями, которые у него уже есть, а точнее даже не знаниями, а системой знаний, благодаря которой и могут возникнуть те самые многие измерения мема (интеллектуального объекта).

И вот что стало происходить с цифровым человеком, который вроде бы и обладает множеством знаний (хотя большинство и вовсе страдает «эффектом Google»)[9 - «Эффект Google» или, как его ещё называют, «цифровая амнезия»: современный человек перестал запоминать то, что он может легко найти в интернете, при этом у него возникает психологическая иллюзия, что он это знает, тогда как в ряде случаев он даже не знает, где эту информацию искать.], но системы знаний у него нет. Может быть, какие-то отдельные, не связанные друг с другом системки и имеются, но полноценной структуры нет. То есть под понятиями, которыми пользуется современный человек, нет того объёма значений, на который они были рассчитаны и которым они ещё недавно обладали.

В «Складке» я назвал такие понятия фальсификатами, а процесс их использования – фальсификацией мышления. Чуть позже это состояние я назвал «информационной псевдодебильностью», за что меня, впрочем, очень ругали и невзлюбили популяризаторы науки.

Но из песни слов не выкинешь: если вы мыслите фальсификатами, то будете демонстрировать отсутствие мышления. Сама, кстати сказать, популяризация науки, которую так не любят настоящие учёные, и есть в большинстве своём способ производства таких фальсификатов в массовом сознании – слышали звон, да не знаем, где он.

Итак, цифровой человек глупеет, но даже не знает об этом.

Во-первых, потому что если глупеют все скопом, то кто это заметит?

Во-вторых, контакт с реальностью из-за всеобщей цифровизации тотально утрачен, так что ей и не сообщить нам об ошибках, которые в ином случае позволили бы хоть что-то скорректировать в кривой логике.

В-третьих, поскольку больше всего современный человек любит слышать, что он личность, индивидуальность, невероятно умён и имеет право на собственное «мнение» по любому вопросу, критическое отношение человека к себе в обществе перестало существовать.

«Личное мнение» – это, вообще говоря, новый способ социального взаимодействия. На заре общения в Сети – на прежних «форумах» и «досках», – выражая своё несогласие с оппонентом, считалось правилом хорошего тона добавить после своей реплики аббревиатуру ИМХО[10 - ИМХО – русифицированная версия аббревиатуры IMHO: in my humble opinion, то есть «по моему скромному мнению».]. Это должно было свидетельствовать, что автор сообщения признаёт, что может заблуждаться, не претендует на истину и т. д.

Но теперь от всей этой прежней сетевой деликатности не осталось и следа: написать хоть что-то в комментариях под постом, оставить лайк, «реакцию», подписаться на аккаунт или демонстративно отписаться от него – это уже считается высказыванием собственного мнения. Но зачем? Какой эффект это произведёт? И вообще, что это – твоё «личное мнение»? Кого оно интересует?

Никого, но внутренние психологические причины комментаторов понятны: на фоне тотального одиночества, потери всякого подлинного интереса к тебе со стороны окружающих, это «мнение» подобно протестному «нет!» ребёнка в момент «кризиса трёх лет»: способ сообщить, о том, что ты в принципе существуешь, что ты есть, что у тебя есть твои желания, даже если всем на них наплевать.

В пространстве «личных мнений» больше нет глупостей, абсурда или некомпетентности – всё возможно, ибо всё дозволено. Поиск философской истины или хотя бы достоверного научного знания, что должно было бы быть целью и сутью дискуссии, уже не является источником внутренней проблематизации. Из общения выпадает смысл того, о чём говорят и зачем. Общение служит лишь тому, чтобы дать тебе возможность обозначиться, документировать, так сказать, своё существование.

К счастью, несмотря на эту нарастающую дебилизацию, жизненно важные технологические продукты всё ещё создаются остатками прежней школы и молодыми людьми, чьи природные задатки их родители систематически в них развивали. Именно по этой причине самолёты ещё летают, мосты строятся, медицина лечит, генная инженерия обещает решение множества проблем, цифровые платформы пытаются превратиться в Metaverse, а искусственный интеллект чем дальше, тем больше творит чудеса.

Впрочем, тенденция вызывает тревогу – глупеем мы, кажется, с той же скоростью, с которой искусственный интеллект умнеет. И ему точно есть куда расти, а вот нам, может оказаться, даже падать будет некуда.

Но почему я говорю о мышлении, а не об обещанной Третьей мировой войне? Потому что, если вы поместите фальсифицированное мышление в среду, где общение происходит с цифровыми аватарами, а информационное пространство определяется рекомендательными сервисами цифровых платформ, вы получите неуправляемую социальную массу.

Точнее – управляемую, но не вами, без, так сказать, центра принятия решений, и это ставит правительства в принципиально новую ситуацию.

Можно говорить как минимум о трёх принципиальных эффектах «цифровой волны», которые оказали влияние на растущее геополитическое напряжение по всему миру: цифровое гражданство, криптовалюты, новая власть.

Глава первая. Цифровое гражданство

Вот тебе, бабушка, Юрьев день.

    Александр Пушкин

«Цифровое гражданство» – это уже новая, хотя и не осмысленная нами должным образом реальность. По мере того как человек всё больше проводит времени в интернете[11 - Согласно отчёту Global Digital 2021, среднестатистический пользователь интернета в России проводит в интернете 7 часов 52 минуты каждый день, что почти на час больше среднемирового значения (6 часов 54 минуты). С учётом дополнительного «экранного времени» (телевидение – 3 часа 13 минут, онлайн-радио – 47 минут, стриминговые музыкальные сервисы – 41 минута, подкасты – 21 минута), непонятно, где вообще у обывателя остаётся время на жизнь.], его присутствие в сфере действительного социального неуклонно сокращается. Вся его социальная, а потом и политическая жизнь находится теперь здесь, в Сети, а не в ведении государства, как это было прежде, и не подконтрольна ему.

Гражданин оставил государству только своё физическое тело. Все создающие его самого политические и социальные практики реализуются в виртуальном пространстве. Там он ведёт «политические дискуссии», там же бесконечно за что-то голосует, высказывает свою позицию (пусть лишь самим фактом просмотра тех или иных пабликов или видео).

Как показывает в своих исследованиях Герт Ловинк – директор Института сетевых культур в Амстердаме, – пользователь начинает напрямую идентифицировать себя со своим сетевым аватаром (тем образом, который он создаёт в социальных сетях). Нет сомнений, что по мере развития метавселенных пользователи будут больше тратиться на свой аватар – его внешность, суперспособности, доступные возможности и т. д., нежели использовать эти деньги на себя из реального мира.

«Добро пожаловать в Новую Норму, – пишет Герт Ловинк в своей книге „Критическая теория интернета“. – Социальные медиа переформатируют наш внутренний мир. По мере того как становится невозможным разделять индивида и платформу, социальный нетворкинг сливается с „социальным“ как таковым. […] Социальные медиа как новое телевидение – это часть долгоиграющего тренда, заключающегося в эрозии когда-то воспевавшейся артиципаторной культуры и переходе от интерактивности к интерпассивности. Это гигантский, но пустой мир. […] Пока мы, проверяя соцсети, покидаем границы сознания, начинается движение в обратную сторону, и Другой, незаметно для нас, проникает в наш мир. Даже когда мы ненадолго достаём телефон, беспокойство не уходит. […] Мгновенное сканирование ленты социальных медиа может быть бегством от наличной в данный момент действительности, но можем ли мы сказать, что это намеренное бегство в мир фантазии? Едва ли. Как и в случае с грёзами, мы обновляем ленту и просматриваем входящие, чтобы избавиться от скуки».

«Цифровое гражданство» – не фигура речи. Пользователи получают в Сети хоть и виртуальные, но вовсе не иллюзорные «гражданства» (подданство): каждый ваш аккаунт в той или иной социальной сети, на маркетплейсах, игровой платформе или просто на каком-нибудь сайте, по сути, является аналогом физического паспорта – «документа, удостоверяющего личность».

Поскольку таких «личностей» у пользователей стало слишком много, и обо всех о них им не упомнить, более мелкие интернет-ресурсы, подобно политическим сателлитам, входят в «зоны», контролируемые основными «геополитическими игроками» Сети.

Эти монстры сначала принуждают вас создать ваш персональный ID (Apple ID, Google Account, Facebook[12 - Принадлежит компании Meta, запрещённой на территории РФ.] Account, включая использование биометрии) – тут предложение формируется так, что вы не можете отказаться, иначе ваше устройство просто не будет работать. Но наличие такого ID, по сути, является виртуальной «шенгенской визой» на все сайты, входящие в соответствующие «содружества».

Мелкие сетевые игроки получают функциональный протекторат со стороны основных платформ, а те, в свою очередь, собирают с нас данные о нашем поведении на этих, сторонних вроде бы ресурсах. Данные о действиях пользователей в Сети – это в каком-то смысле её внутренний капитал, внутренняя валюта, которая не видна глазу пользователей.

Эта валюта – почти физическая ценность, виртуальное «золото», которое используется для производства в цифровом мире наших аватаров, опять-таки для внутреннего использования теми игроками, которые их создают. Переработанные таким образом наши данные служат для продажи нам же рекламы и товаров (рекомендательные сервисы на маркетплейсах, стриминговых платформах и т. д.).

Существует едва различимый зазор времени между тем, как страница, которую вы открываете в Сети, загрузится, и тем, как вы увидите рекламу на ней. В эти считаные доли секунды происходит самый настоящий аукцион, на котором разыгрывается ваше внимание.

Десятки, а то и сотни роботов делают в этот момент свои ставки – то есть фактически выставляют цену за ваше внимание, ориентируясь на то, насколько ваш (их) цифровой аватар подходит под рекламу, которую они должны разместить.

Допустим, вы хотите купить дом или машину и сделали соответствующий запрос в поисковой строке… Для вас это просто поиск подходящего дома или машины, а для робота, оперирующего вашим цифровым аватаром по ту сторону экрана, – прямое указание на то, что ваше внимание стоит существенно дороже для тех, кто продаёт в этот момент дома или машины.

Поэтому при переходе на следующую страницу вы обнаружите на ней рекламные предложения, которые соответствуют целям вашего поиска, – от агентств недвижимости, дилерских автомобильных центров и т. д. Для продавцов шариковых ручек или кастрюль ваше внимание в этот момент будет слишком дорогим удовольствием.

Чем больше информации в вашем цифровом аватаре по ту сторону экрана, тем удобнее и комфортнее вам жить: роботы, выполняющие заказы, принятые от рекламодателей, делают вам более точные ценовые предложения, точнее попадают в ваши пристрастия.

Аналогичным образом работают и платформы, которые непосредственно что-то вам продают: товары, услуги, контент. У них тоже есть свои «ваши» цифровые аватары, которые знают, что вы покупали прежде, в каком количестве, за какую цену, с какой периодичностью, а также что покупают люди, которые «похожи на вас» (Look-alike аудитория – LAL).

Причём эта LAL создаётся далеко не только из тех данных, которые вы оставили на данной платформе – Amazon или Netflix, но и тех, которые они собрали о вас на других своих площадках (у Amazon, например, их предостаточно), получили от своих партнёров по бартеру или же которые они просто купили на рынке данных у других игроков.

Наконец, та же Amazon не только продаёт товары своим клиентам, но и предоставляет другим компаниям целый стек облачных технологий: Amazon Web Services (AWS) – облачная платформа, представляющая собой целую инфраструктуру технологических сервисов и услуг (файловый хостинг, распределённые хранилища данных, аренда виртуальных серверов, предоставление вычислительных мощностей и т. д.), – технически имеет доступ к в принципе неограниченному объёму данных[13 - В 2020 году выручка Amazon Web Services составила 45,37 млрд долларов, а прибыль достигла 13,53 млрд долларов, и хотя на облачное подразделение Amazon пришлось лишь 12 % всей выручки компании, её доля в совокупной прибыли превысила 50 %.].

Впрочем, как показывает опыт, даже не обладая таким объёмом данных, но эффективно используя набор инструментов (особенно если речь идёт об одном контекстом поле), можно добиваться поразительных экономических результатов. Например, 80 % стримингового времени на Netflix обеспечивается с помощью рекомендательной системы, а также приводит к улучшению пользовательского опыта (то есть увеличивает лояльность пользователей и способствует их удержанию), что, в свою очередь, позволяет экономить на привлечении новых клиентов (так, считается, что ещё в 2016 году компания сэкономила на этом порядка миллиарда долларов).

Рекомендательная система Netflix использует целую батарею алгоритмов: Personalised Video Ranking (PVR), создающий жанровые ряды, выбирая из всего каталога именно то, что идеально подойдёт для пользователя; Top-N Video Ranker – отвечает за подбор самых популярных фильмов, которые могут быть интересны именно вам; Trending Now Ranker – позволяет отслеживать ваше поведение по году и событийности (праздники, катастрофы и т. д.); Continue Watching Ranker – анализирует, что вы начали смотреть, но не закончили, и вычисляет вероятность того, что вы продолжите просмотр, используя контекстно-зависимые сигналы (например, время, прошедшее с момента просмотра, момент, на котором пользователь остановился, устройство, на котором пользователь смотрел контент, и т. д.); Video-Video Similarity Ranker – позволяет сличать то, что вы уже смотрели, с матрицей сходства между элементами, и т. д.

Кроме того, ряд подходов позволяют провести ранжирование результатов, полученных с помощью указанных алгоритмов: row-based подход использует уже существующие рекомендации и применяет к ним подход learning-to-rank – то есть ставит оценки и ранжирует по ним; stage-wise-подход – делает то же самое, но уже не для всех рядов одновременно, а последовательно друг за другом (если вы выбрали какую-то рубрику, например содержащую «ужасы», то это приводит к пересчёту всех остальных рядов с учётом вашего интереса); ML-подход – создаёт рейтинг с учётом того, какие страницы были сгенерированы для вас рекомендательной моделью в прошлом (учитывается то, что вы уже видели и как взаимодействовали с отображаемым контентом).

Разумеется, это только самая верхушка айсберга и пара платформ, хотя и очень успешных. Но представьте, какой массив данных хранится о вас на всех этих серверах. Кажется, что если вы не совершаете ничего предосудительного, то вам и нечего опасаться – мол, ну собирают данные для моей же пользы, и хорошо.

Но дело не в том, что кто-то из нас нужен этому монструозному «Большому брату», дело в том, что совершенствование этих алгоритмов и аватаров потенциально превращает вас в зависимых существ: вам будут показывать зрелища, от которых именно вы не сможете оторваться, вы не сможете выбрать что-либо самостоятельно, потому что просто потеряете этот навык.

«Мягкая сила, – как писал Джозеф С. Най – младший в книге „Будущее власти“, – это не форма идеализма или либерализма. Это просто форма власти, один из способов достижения желаемых результатов». Это слова одного из самых влиятельных политологов США, который руководил и Национальным советом по безопасности, и Советом национальной разведки, и был заместителем министра обороны США.

Впрочем, никто, включая Дж. С. Ная, судя по всему, и не думал, что незаметность «мягкой силы» – её самое страшное оружие. И оно может сдетонировать не только в случае СССР и стран Варшавского договора, но и в отношении всего мира. Социальные сети, поисковые системы, платформы – все они выросли на генерации контента, который производили сами пользователи, на больших данных, которые они им предоставили, наконец, банально из-за удобства…