Чёрная Луна

«Нужно будет установить в комнате сканер… – подумал Джедиан. – Ее мысли, должно быть, очень любопытны…»

– Не хочешь знать, что с тобой случилось? – вслух спросил он.

– Нет… – едва слышно ответила она.

– А зря… – Джедиану показалось, что при этих словах она вздрогнула всем телом и вновь едва заметно повела плечами, как от озноба.

– Почему ты не покинула «Европу» вместе с остальными пассажирами? – Он достал сигарету, прикурил и закинул ногу на ногу. Этот допрос, начатый в форме доверительной беседы, все больше и больше захватывал его воображение.

Даша молча смотрела на яркие россыпи звезд. В ее сознании они распухали, превращаясь в ослепительные солнца ядерных разрывов…

Виртуальная ломка.

Болезнь сознания, которую не способно излечить время… «Даже целый век беспамятства не смог меня избавить…» – горько подумала она, пытаясь отрешиться от навязчивых картин, что рождало ее больное воображение. Джедиана она воспринимала каким-то краешком сознания, и его образ, в ее понимании, завис где-то на уровне клерка – занудного чиновника на государственной службе. Слова же долетали до нее, как через слой ваты…

– Зачем?.. – наконец спросила она, не ощущая, сколь велика оказалась пауза между вопросом и ответом.

– Тебе безразлично – жить или умереть? – саркастически ухмыльнулся Джедиан. – Не поверю. Любой человек хочет жить. А твой поступок – просто глупая бравада. Перед кем?

Даша наконец повернулась и непонимающе уставилась на него, словно этот человек, развалившийся в кресле напротив, выпал в ее измерение из другого мира.

Впрочем, присмотревшись к чертам его полного, упитанного лица и встретившись взглядом с глазами Джедиана, она вдруг поняла, что так оно и есть. Этот человек ничего не знал про ее мир. Он не жил в нем. В его ладонях никогда не таял грязно-серый радиоактивный снег наступившей после орбитальных бомбежек ядерной зимы.

Она вдруг вспомнила…

Вспомнила, как все начиналось… Тот сумрачный серый день противоестественной природе зимы, когда наступил предел ее безысходности и она решилась спуститься вниз, к боевым бункерам, чтобы записаться добровольцем в систему обороны Дабога и уже больше никогда не подниматься под тускло-красный солнечный свет…

В тот день она вышла из бомбоубежища на заснеженное поле космодрома и долго бесцельно брела, глядя себе под ноги на страшный, серый снег.

Где-то неподалеку с утробным воем сел космический истребитель… а она шла и шла, пока совершенно случайно не оказалась подле места посадки.

Даша, погруженная в свои мысли, едва не споткнулась о сержанта планетарных сил самообороны, который, посадив истребитель, вылез из него и опустился прямо на мерзлую землю подле раскаленной опорной стойки, словно его вдруг покинули силы.

Даша остановилась как вкопанная.

Тогда он тоже казался ей призраком, выходцем из иного, непонятного мира, потерявшим свою сцену актером страшной драмы…

Сержант сидел, глядя глубоко запавшими глазами себе под ноги, а его руки машинально загребали рыхлый снег и сыпали его между пальцев, на колени, на грудь…

Это было страшно. Взрослые сходили с ума, один за другим.

– Нам не остановить их… – едва слышно шептал он, зачарованно глядя на серебристый снег. – Не остановить… Не остановить…

Тогда она заплакала во второй раз после смерти родителей.

В первый раз она плакала, когда Хью, тот самый робот-андроид, с которым несколько месяцев спустя… или сто лет назад?.. она прогуливалась по аллее гидропонического отсека «Европы», нашел ее через две или три недели после первой бомбежки Дабога…

До этого была пустота. Полнейшая пустота без слез, без боли, без обиды…

Просто мир вокруг умер. Сгорел, как свечка… Обратился в прах… Она поняла это, когда вне себя от тревоги сумела протолкаться к обзорному экрану бомбоубежища и увидела… Увидела, как в багряно-сером сумраке в небо торчат несколько костлявых и погнутых опор линии электропередачи… Это было все, что осталось от города. От родителей… От ее жизни. Опоры, накренясь, застыли на краю гигантской остекленевшей воронки, а ветер уже заметал ее тоннами серого пепла.

Вскоре наступила зима. Кто-то сказал, что она будет длиться не меньше ста лет…

Сто лет… Даша вдруг с тоской подумала, что сейчас, должно быть, там уже наступает весна.

Зачем? Зачем ей тогда, на «Европе», нужно было, расталкивая других людей, лезть в шлюпку, если ее душа сгорела вместе с планетой, а ее остатки замерзли, покрылись ледяной коркой?

Ведь она знала, что никто и нигде не ждет ее, от прежней жизни оставались лишь ошметья рассудка, чудом уцелевшее выходное платье матери да Хьюго, которого неделю «чистили» от радиации, прежде чем впустить к ней в бомбоубежище.

Нет, она не задумывалась над тем, нужно ли ей бежать с «Европы». Просто надела платье и пошла в сад, чтобы хоть на мгновение вернуть частицу той несбыточной жизни…

Чтобы в последний миг перед смертью, которая уже давно воспринималась как избавление от кошмара, в последний миг ощутить себя ЧЕЛОВЕКОМ и запомнить, унести с собой это чувство.

Ничего не получилось…

– Дабог?.. – Это слово сорвалось с губ помимо воли, просто в унисон мыслям.

– Что «Дабог»? – не понял Джедиан.

– Планета Дабог. – Она словно выплывала из омута беспамятства. – Там наступила весна?..

Джедиан нахмурился. Ему, конечно, нравились ее туманная непоследовательность и романтический трагизм вопроса, но не переигрывает ли она?

Он не понял одного – она не играла.

Для того чтобы осознать это, оказалось мало быть хорошим психологом. Это нужно было пережить внутри себя, но на подобные эксперименты у Джедиана не было ни времени, ни желания.

– Не знаю, – пожав плечами, ответил он. И тут же немного раздраженно добавил: – Девочка, тебе мало, что я спас твою жизнь? Ты сотню лет проболталась в космосе внутри куска льда, и вот ты чудесным образом спасена, вернулась к нормальному существованию, и к чему тебе теперь какие-то муки столетней давности? Вот, посмотри сюда, – он демонстративно поднял руку и ущипнул себя. – Смотри, я живой! И ты тоже!.. Давай приходи в себя, слышишь?

Даша не ответила. Она опять боковым зрением поймала звезды.

Ее непреодолимо тянуло туда, в холодный, кристально чистый мрак… Зеленые ниточки траекторий. Горячее покалывание в висках… Покой… Отрешенность…

«Это я спасала вас всех…» – вдруг подумалось ей, но мысль прошла без эмоций, просто как констатация факта…

Она отвернулась к экрану и вновь замерла, будто изваяние.

Она еще не понимала, что жизнь возвращается… И ее виртуальная ломка не настоящая, а лишь постэффект… следствие клинической смерти.

– Где мой андроид? – тихо спросила Даша, вновь повернувшись к окну. Джедиан не интересовал ее абсолютно, он чувствовал это… и злился.

Но, посмотрев на нее, он вдруг с удивительной легкостью подавил раздражение. Все это было так необычно… Новизна чувств, которую Джедиан не испытывал уже много лет, пленила его. Он смотрел на Дашу и представлял, какая она несчастная, раздавленная, одинокая…

– Послушай, девочка… – Он встал с кресла и, подойдя к ней, осторожно взял Дашу за плечи. – Я понимаю, как тебе одиноко… Но ты должна понять, что я…

Даша от прикосновения его рук вздрогнула и стала поворачивать голову. Полуобернувшись, она встретила его взгляд, секунду смотрела в глаза, а потом спросила, едва разжимая сухие и потрескавшиеся губы:

– Ты кто?