Изоляция

Тяжелые думы не добавляли душевного равновесия. Среди пленных людей она не заметила ни одного тиберианца. Не на кого положиться.

«А просто умереть в бою?» – язвительно осведомилось подсознание.

«Уже не выход», – машинально подумала Яна.

«Ты боишься?» – презрительно фыркнул голос.

Она ничего не ответила. Сложно подобрать правильное определение мучительному состоянию. Слишком часто за последние дни она видела себя как бы со стороны – сидящую у заиндевелой стены, мертвую, неподвижную, окоченевшую. И тем острее воспринималось настоящее: она ощущала тепло, исходящее от очага, а вдоль спины мурашками крался ледяной озноб воспоминаний.

Еще одни оковы? Теперь уже моральные?

Яна устала от бессмысленного внутреннего спора. Надо умыться. Пытаясь отвлечься от мрачных размышлений, она склонилась над котелком с дождевой водой, увидела свое отражение.

А я ли это?! Отчаянные эмоции переполнили вмиг, грозя выплеснуться за грань разумного, за рамки пошатнувшегося самоконтроля.

Неуловимо изменились черты лица. Или это поверхность воды и отсветы пламени искажают облик?!

Ей было страшно, горько и одиноко.

Жестокий опыт прожитого никуда не годился. «Что со мной сделал омни?!» Яна невольно коснулась отражения, и по воде побежали круги, стирая увиденный облик.

«Нет. Так не пойдет!» – Она решительно встала, вышла наружу. Дождь уже прекратился, погода после неурочного Смещения стояла изменчивая, капризная.

В небе сияли планеты Ожерелья. Облака угнал ветер, лужи подернуло хрупким и тонким льдом.

Яна запрокинула голову, заставила себя посмотреть вверх. Оковы нужно разорвать, не важно, из чего они сделаны. Неточное генетическое копирование? Наплевать. Ее губы беззвучно шевелились, в глазах отражалось бездонное черное небо. Я – это я. Душа, мысли, рассудок, память остались прежними!

* * *

Она долго стояла, глядя в небо.

Пустота и одиночество никуда не исчезли. «Выходит, они прижились навсегда? Или мне просто нечем заполнить моральный вакуум?»

Внутренний спор вызывал раздражение. Самоанализ никогда не являлся ее сильным качеством, да и прежняя жизнь не предполагала долгих раздумий.

Теперь же пустота затопила весь мир, казалась неодолимой. На душе было тяжело, вязко. Моральное самоистязание вело в тупик.

Заслышав шум, она взглянула по сторонам.

Повсюду горели костры. Пламя отбрасывало удлиненные изменчивые тени, фигуры чужих существ окружали ее, замыкали в жуткий хоровод далеко не светлых эмоций.

Метрах в тридцати от ее временного жилища, в границах расположенного ниже уступа, внезапно вспыхнула непонятная борьба. Яна присмотрелась. Трое существ, отдаленно похожих на инсектов, куда-то тащили изрядно избитого человека. Гревшиеся у костра норлы посторонились, уступая дорогу, провожая странных тварей глухим рычанием.

«Куда они его тащат?!» – В сиротливых и зябких мыслях вдруг промелькнула непривычная нотка сострадания.

Как ни горько это прозвучит, но к людям Яна относилась с еще большей настороженностью, чем к инопланетным существам. В жизни она доверяла лишь нескольким прошедшим с ней через огонь и воду тиберианцам, к остальным же испытывала в лучшем случае равнодушие.

Неподалеку возвышались строительные леса, прикрепленные к стене кратера. На фоне ночного неба выделялся контур примитивной лебедки, с помощью которой наверх поднимали грузы.

Она промедлила лишь пару секунд, затем ловко скользнула вниз, едва прикасаясь к скрепленным веревками частям шаткой деревянной конструкции.

Насекомоподобные существа уже вышли из освещенного костром круга, скрылись из вида за пологом тьмы, но Яна мгновенно сориентировалась по издаваемым ими царапающим звукам и, не удостоив норлов взглядом, метнулась вслед.

Зачем? Она не искала ответа. Просто вдруг до ноющей боли в груди захотелось взглянуть в человеческое лицо, кем бы ни оказался избитый пленник, пусть испуганным крестьянином, охотником за лограми, черным археологом из внешних миров или…

Во тьме вдруг раздался приглушенный удар, словно врезали кулаком в хитин, скрежет мгновенно стал отчетливее, а еще она услышала частое, надорванное дыхание человека.

До следующего костра еще метров двадцать. Подле него плотным кругом – мурглы. Их массивные фигуры заслоняют свет, а на небольшой площадке, где составлены пустые корзины, темнеют свернутые в бухты веревки, горками набросаны клинья, к стенам прислонены кирки и огромные кувалды.

Трое насекомых нагнали вырвавшегося из их рук человека и молча, с усердием избивали его.

Он упал, но тут же попытался встать.

Хитин скрежетнул по камню, резкий удар пришелся в голову, человека опрокинуло на спину, он судорожно выгнулся, хрипя.

«Убьют!» – Она успела заметить острые выросты на руке насекомого, расположенные от запястья до локтя, и поняла – сейчас будет нанесен роковой удар.

– Обернись!

Все трое синхронно отреагировали на звук. В тусклом свете планет Ожерелья Яна успела рассмотреть тварей, окончательно убедиться – это не инсекты. Их белесые, сегментированные растущими внахлест пластинами брюшки часто пульсировали, чуть выше располагались прочные природные нагрудники, лица были похожи на застывшие маски, вытянутые к затылку черепа глянцевито поблескивали.

Она никогда не сталкивалась с подобными существами, но, впитав их облик, мгновенно определила как смертельно опасных противников, рывком ушла в сторону, и вовремя: хитин на их груди раздался в стороны, обнажая влажно поблескивающие мышечные трубки, раздался сиплый выдох, и острые иглы, источающие резкий запах токсина, разметали корзины, с глухим треском впились в смотанные канаты, вибрируя, вонзились в деревянные детали огромной лебедки.

Избитый до полусмерти человек собрал остаток сил, привстал, его рука нашарила в темноте небольшой, но острый обломок камня.

Бросок вышел слабым, раздался приглушенный стук, но этого оказалось достаточно, твари отвлеклись, сочтя, что с Яной покончено.

Они лишь пару секунд пребывали в заблуждении. Сбоку метнулась гибкая тень, раздался хруст, голову крайнего из насекомых свернуло набок, девушка мгновенно прикрылась им, как щитом, прыснули иглы, хитин царапнул о хитин, а в следующий миг глухой удар проломил глянцевитый череп второй твари.

Двое насекомых медленно оседали, третий, впустую разрядив бионический автомат, с неожиданной ловкостью ушел вбок, стремительно пробежал по деревянным конструкциям, в прыжке оттолкнулся от скалы, меняя траекторию атакующего броска, и… не встретив сопротивления, канул в пропасть, разминувшись с Яной на добрые полметра.

Снизу донесся глухой удар.

– Ну, ты живой? – Девушка шагнула в сумрак, присела подле избитого парня, осторожно приподняла его голову, заглянула в лицо и вдруг смертельно побледнела.

Кровь отхлынула, пальцы дрогнули, губы едва слышно шепнули:

– Антон?!

Он не ответил. Лежал без сознания, словно тряпичная кукла.

Го-Лоит наслаждался. Множество датчиков, расположенных по периметру кратера, передавали ему разнообразные данные. Омни комфортно устроился в одном из недавно отремонтированных отсеков сбитого корабля. Перед ним тускло мерцали сферические мониторы, в их глубинах формировались объемные визуализации мысленных образов Яны, считанные модулем технологической телепатии и переданные сюда для обработки и анализа.

Наверное, единственное удовольствие, которое никогда не приедается, – это тонкие манипуляции с другими существами.

Гибель троих фокарсиан его нисколько не заботила. «Теперь Яна полностью в моей власти», – подумал Го-Лоит. Торжество, ни с чем не сравнимое, ибо каждая постановка выходила за рамки искусства. Ощущение абсолютной власти пьянило. И не важно, каков масштаб события. Иногда столкнуть лбами две цивилизации проще, чем пройти по тонкой грани неведомых ощущений, мыслей, навязывая определенный поступок, играя с именами, образами, формируя события и предугадывая их последствия.

* * *