Кремль 2222. Кронштадт

– Закидывайте, парни, – в голосе робота слышалась едва заметная издевка. – А сначала. Разрубите его. На куски. Целиком не влезет.

– Видим, что не влезет, – вздохнув, рыжеволосый Рэм бросил на био полный затаенной надежды взгляд. – А сам-то ты не можешь его разорвать?

– Я бы и рад. Да увы. Нынче. Нечем.

Железячный отрывистый голос зазвучал совсем уныло и грустно.

– Рубите, – не столько приказал, сколько попросил Кир. – Топоры возьмите трофейные. Однако, где же у нас Дэм?

– А там, – оглянувшись, Малыш неопределенно махнул рукой. – Верно, мертвяка пожирнее присматривает. Скульптор!

Отрезав лопоухому уши, Дэм грустно посмотрел на труп и тяжко вздохнул. Вряд ли удастся запросто демотивировать такого редкостного урода. Ну, уши отрезал хорошо, они явно не гармонировали с круглой, как пушечное ядро, головою. Отрезал, и что теперь? Выколоть глаза? Или что-нибудь вырезать на лбу? Написать какое-нибудь слово?

– Развлекаешься? – десятник появился, как всегда, внезапно, но это ничуть не смутило Дэма.

– Думаю вот, что бы ему на лбу вырезать? Ты бы что написал?

Кир поперхнулся слюною – вот еще не хватало, издеваться над мертвецами да еще подвести под это дело философскую теорию. Мол, демотивация есть последний удар по врагу!

– Потащили, – кивнув на труп, не стал препираться Кирилл. – Поверь мне, Спайдер демотивирует этого бедолагу куда сильнее, чем ты.

– Да, но это не будет ни философия, ни искусство.

Махнув рукой, крепыш наклонился и ухватил мертвеца за ноги:

– Ну, потащили, что ли.

Яркая вспышка. Запах паленого мяса, дерьма и озона. Боевой робот питался почти так же, как Поля Смерти. Правда, особой благодарности из динамиков что-то не доносилось. Вообще ничего не доносилось, даже металлической музыки – Спайдер трапезничал молча.

– Любопытно? – насытившись, поинтересовался био. – А по мне так ничего интересного – обычный процесс.

– Все хочу спросить, вкусно ли? – не удержался случившийся рядом Рэм.

– У меня нет. Вкусовых. Рецепторов, – урча двигателями, био повращал башней. – Мне все равно. Кого кушать. Мутанта. Или кого-то еще.

– Ты же как-то говорил, что любишь рыбу!

– Люблю. Нравится. Как чешуя блестит.

– Тоже еще эстет выискался, – хмыкнул Кир. – Не хуже Дэма. Ладно, Спайдер, пока! Извини, друг, некогда тут с тобою.

– Подожди, – как и в прошлый раз, робот не сильно торопился прощаться. – Надо. Поговорить.

– Ну, поговорим, – десятник жестом отправил своих прочь. – Слушаю тебя внимательно. Однако – недолго.

Ничего необычного в просьбе робота не оказалось. Конечно же, он хотел обрести былую подвижность: механические ноги или хотя бы гусеницы – хоть какое-нибудь шасси. И, конечно, манипуляторы. Обрести не просто так, взамен био предлагал все ту же службу, но уже – мобильную, патрулировать все северное побережье, от форта Риф до Первого Северного и дальше – до самой крепости Кронштадта.

– Я вижу. И слышу. Гораздо лучше вас. Могу заметить опасность. Издалека.

Так-то оно было так, все логично: обретший подвижность Спайдер, конечно, мог принести Острову куда больше пользы. Только вот пойдет ли на это Совет? Одного био отпусти, другого… А что в их мозги взбредет, кто знает?

– Кроме пищи. Мне нужно. Обслуживание, – продолжал убеждать робот. – Как и любой технике. Сам я. Не могу. А сервов – нет. Нужны люди. Опытные. Механики. Без этого – гибель. И никуда я не сбегу. Никто не сбежит – море.

– Меня ты, наверное, убедил бы, – выслушав, честно признался десятник. – Но Совет… Впрочем, я обязательно выступлю на ближайшем же заседании. Замолвлю словечко, а уж дальше – как выйдет, ага.

* * *

Небольшой отряд дампов под командованием сержанта Джареда Хорга вышел к рыбацкому хутору с подветренной стороны. У рыбаков вполне могли быть собаки, и опытный сержант не хотел, чтобы его отряд учуяли раньше времени. За соснами виднелась пара изб, сарай, растянутые для просушки сети. Людей – да и вообще живых существ – видно не было, однако в одном из домиков топилась печь: из жестяной трубы поднимался вверх, к палево-серому небу, тоненький сизый дымок. И еще сильно пахло копченой рыбой.

– Ржыбки пы… – мечтательно произнес капрал. – Или лушше – бабу!

Сержант лишь усмехнулся. Судя по последним событиям, на хуторе вряд ли кто-то остался. А печь… просто уходили быстро, вот и забыли потушить впопыхах.

– Лождка Одногжажого! – встрепенувшись, капрал показал рукой в море. – Вон, паруш! Можэт, покришать?

А что Одноглазый здесь делает? В относительно пустынном месте, хм… Видать, не хочет ни с кем встретиться, ага.

– Отшатвить, атом ваш ражражи! – подумав, выругался Хорг. – Лоджку вожмем ждесь. И бужем выбиратша шами. Потихоньку, да.

Они так и сделали. Не заходя на хутор, забрались в покачивающуюся у деревянных мостков лодку, прихватили вместо весел оторванные здесь же доски. Погребли. Чай, не открытое море. Что тут плыть-то? Лишь бы внезапно не налетел злобный осенний шквал.

* * *

Старый Максим Карась со своим небольшим, но трудолюбивым семейством вернулся на свой хутор лишь ближе к вечеру, когда враг уже был разбит и остатки трупоедов – кому повезло – бежали с острова без оглядки, на всех подручных средствах, включая наспех сколоченные плоты.

Смеркалось. Тихие волны мягко лизали песок, а на западе, за дальним фортом Риф, сверкало средь желтоватых облаков оранжевое закатное солнце.

– Завтра будет добрый денек, – глядя на солнышко, Карась принялся раскуривать трубку. Это его занятие было прервано внуками. Одного, Мишку, старик посылал к причалу, второго – Николеньку – пробежаться по пляжу, поглядеть, что там, да как.

Первым вернулся Мишка. Сверкая босыми, несмотря на холод, пятками, заголосил еще издали:

– Дедушка-а-а! Какие-то ироды лодку украли!

– Лодка – дело наживное, – кряхтя, успокоил внука рыбак. – Главное – сами живы. И не в плену.

Тут примчался и второй внучок, Николенька. И тоже – распаленный. Замахал руками:

– Деда, деда, там… там…

– Да что там-то?

– Девка там, деда! Утопленница.

Утопленница, слава Господу, оказалась живою, только что без сознания. Молоденькая, лет, наверное, четырнадцати, не больше. И красивая – не оторвать глаз! Белое, с тонким чертами и аристократически узким носом лицо, длинная шея, ресницы долгие, темные да пушистые, а уж глаза… Открыла на миг, обдала невообразимой синью… и снова захлопнула. Устала, видать. Да и что сказать, видно – прибоем на берег выкинуло, длинное шерстяное платье промокло насквозь.

– Видать, с финской стороны пригнало, – задумчиво пробормотал дед Максим. – В лесах тех, старики говорили, человеческие хутора есть. Такие вот там и живут – беленькие. Однако платье бы снять, да саму посушить бы…

– Ой, деда, деда, мы поможем снять!