Темные тропы

– Я не знаю, честное слово, не знаю, – сквозь рыдания проговорила Лена и повернулась к заместителю начальника охраны банка: – Александр Николаевич, отпустите меня. Клянусь, у меня денег нет.

– Это мы и без тебя знаем, – хвастливо заявил Синеев.

Они давно уже свернули с кольцевой дороги, проехали несколько километров по разбитому поселковому шоссе, затем по пыльной грунтовке и, миновав заброшенные песчаные карьеры, снова выскочили на ровную асфальтовую дорогу. Здесь Ломов замешкался, очевидно позабыв, в какую сторону сворачивать, но затем уверенно взял влево. А вскоре машина подъехала к одинокому двухэтажному домишке, окруженному со стороны дороги роскошным сосновым бором. Щитовой дом стоял особняком в стороне от привилегированного дачного поселка и был отгорожен от него высоким деревянным забором. Он почти не отличался от стандартных загородных хибар, а на фоне безвкусных кирпичных коттеджей в три и четыре этажа и вовсе выглядел большой сторожевой будкой.

Лену отвели в просторный подвал и поместили в маленькой комнатке рядом с котельной, наполовину заваленной брикетным углем. Площадь этого железобетонного бункера как-то не вязалась с размерами хибары, под которой он располагался. Посреди подвала возвышалась чугунная печь, очевидно литая на заказ. Дверца печи была настежь раскрыта, и в черном обожженном нутре топки были видны дрова, сложенные аккуратным шалашиком.

В каморке с Леной остался один Ломов. Он подтолкнул ее к обитому клеенкой топчану, приковал наручниками к вертикальной трубе и устроился напротив, на старом плетеном стуле.

Некоторое время они сидели молча. Лена вынуждена была забраться на топчан с ногами, тихонько поскуливала и постоянно вытирала пальцами нос. Ломов бесстрастно смотрел на пленницу и, казалось, ждал, когда она заговорит.

– Кто еще об этом знает? – наконец спросил он.

– Ник-то, – выдавила из себя Лена.

– Только не надо ля-ля! На квартире у этого твоего Антона кто-то вчера был, рылся в вещах, забрал фотографии, – сказал Ломов. Он взял Лену за подбородок, приподнял голову и попытался заглянуть ей в глаза. – Где ты сегодня ночевала?

– У… у друга, – стуча зубами, ответила Лена.

– Дальше, дальше – как его зовут, где живет? Чем занимается – мы сами узнаем.

– Вы же меня не убьете, правда?! – снова залившись слезами, проговорила Лена. Она опрокинулась к стене, как испуганное животное задергалась на хромированной цепочке, привалилась головой к трубе и истошно заголосила: – Ребята, вы не убьете меня?! Он же кинул меня! У меня нет денег! У меня ничего-ничего больше нет. Как тебя зовут? Как тебя зовут?

– Никак, – ответил Ломов.

– Я продам свою квартиру, деньги тебе! Я отдам все!

– Как зовут твоего друга и где он живет? – бесстрастно наблюдая за ее судорожными телодвижениями, повторил свой вопрос Ломов.

– Я скажу, я все, что хочешь скажу, только поклянись, что вы меня не убьете, – совсем тихо попросила Лена.

– Я не могу тебе ничего обещать, – так же невозмутимо ответил Ломов. – Но я могу сделать так, что ты все равно скажешь. Не тяни время, у нас его нет.

– Но ты мне поможешь? – не теряла надежды Лена. – Хоть чуть-чуть поможешь? А я продам квартиру, все тебе…

– Помогу, – пообещал Ломов.

– Коля Буздырь. Николай Александрович Буздырь, – постоянно всхлипывая, заторопилась Лена. – Он работает администратором в ресторане «Буревестник». Это рядом с Киевским вокзалом. Я ему все рассказала и попросила помочь найти Антона. У него такие связи…

– Больше никто? – сразу же встав со стула, спросил Ломов.

– Никто, клянусь, – приподнявшись на локте, ответила Лена и, вспомнив о подруге, добавила: – Таньке я ничего не сказала. Я просто заняла у нее. Если бы она узнала, не дала бы.

– Заняла? – удивился Ломов. Он достал из кармана конверт, в котором Татьяна отдала Лене деньги, и спросил: – Вот эти?

– Да, – кивнула Лена.

– Я думал, ты свои забрала, – внимательно разглядывая пленницу, проговорил Ломов.

– Свои… мои… – снова всхлипнула Лена. – Это были наши общие деньги. С Сергеем. С моим мужем. Я опоздала почти на час, и он успел вперед меня.

– Значит, он все-таки там бы-ыл, – с растяжкой, удовлетворенно произнес Ломов. Он направился к двери, но у порога задержался и неожиданно спросил: – А ты знаешь, что в дипломате?

– Деньги, – жалобно прошептала Лена, а затем еще тише добавила: – Миллион баксов.

– Понятно, – задумчиво проговорил Ломов.

Он запер дверь каморки на засов и по вертикальной металлической лестнице поднялся на первый этаж, который был разделен фанерной перегородкой на две комнаты: поменьше – кухня, побольше – гостиная. В этой самой гостиной Мокроусов, вальяжно развалившись в кресле, потягивал водку с апельсиновым соком, а Синеев со стаканом такого же коктейля копался в хозяйской видеотеке.