Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Волонтеры Челкеля

Серия
Год написания книги
1996
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 13 >>
На страницу:
4 из 13
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Арцеулов хорошо помнил кабинет Верховного, украшенный огромным Андреевским флагом, с гигантским столом из мореного дуба и раскладной английской койкой у окна. Внешне здесь тоже ничего не изменилось, да и Верховный, насколько успел заметить Арцеулов, выглядел как обычно. Гладкое лицо тщательно выбрито, волосы аккуратно разделены «вечным» офицерским пробором, разве что яркие прежде губы стали какими-то серыми, а под глазами легли темные круги.

Услыхав рапорт, Верховный лишь кивнул, не поднимая головы. Он сидел за столом, глядя куда-то перед собой. Прошла минута, другая, Арцеулов уже хотел напомнить о себе, но адмирал внезапно поднял голову, пружинисто встал и вышел из-за стола.

– Какое сегодня число, капитан?

Вопрос был настолько неожиданным, что на мгновенье Арцеулов лишился дара речи. Казалось невероятным, что Верховный потерял счет времени. Впрочем, Ростислав быстро пришел в себя.

– Четвертое января, ваше высокопревосходительство! Если по большевистскому календарю.

– Ладно, – лицо адмирала дернулось, словно он попытался усмехнуться. – Сойдет и большевистский… У вас три дня, капитан. К седьмому числу вы должны быть в Иркутске…

Ростислав отчеканил: «Так точно», мельком соображая, как можно попасть в Иркутск из нижнеудинской западни.

– В Иркутске вы найдете генерала Ирмана. Он начальник научного отдела военного министерства…

Арцеулов вспомнил рассказ Любшина. Со вчерашнего дня в Иркутске не было никакого военного министерства, там заправлял эсеровский Политцентр, который едва ли окажет ему помощь в розысках. Похоже, адмирал подумал о том же.

– Все знаю, капитан. Но вы должны найти генерала Ирмана в любом случае. Найти и передать ему письмо. Вы меня поняли?

– Так точно, – повторил Арцеулов.

– В письме будет только условный знак. На словах предадите следующее: «Приказываю завершить проект „Владимир Мономах“. Руководитель проекта прибудет к двадцатому января. В случае неудачи все должно быть уничтожено». Повторите!

Арцеулов слово в слово повторил послание. Адмирал несколько секунд стоял неподвижно, а затем поднял глаза на Ростислава. В адмиральском взгляде сквозило нечто, похожее на удивление.

– Вам что-нибудь неясно?

– Извините, ваше превосходительство, – заспешил Арцеулов, которому было неясно не «что-нибудь», а абсолютно все. – Я найду генерала Ирмана…

– Совершенно верно, – резко перебил Верховный. – Вы должны найти его живым или мертвым!..

– Если он будет мертвый, – невольно усмехнулся Ростислав, – он едва ли сможет точно выполнить ваш приказ.

– Да, конечно, – адмирал тоже улыбнулся, и лицо его на миг потеряло обычную суровость. – Извините, капитан, зарапортовался. Если Ирмана не будет в живых – слышите, только в этом случае! – найдите полковника Лебедева. Он служит в том же управлении министерства. Больше о приказе никто не должен знать. Еще вопросы?

– В послании сказано «в случае неудачи». Как это понимать?

– А вам и незачем это понимать, – лицо адмирала вновь застыло, маленькие серые глаза впились в Ростислава. – Ваше дело, капитан, точно передать все Ирману. Впрочем, если он будет столь же непонятлив… Под неудачей я имею в виду прежде всего неудачу самого проекта, а также если его руководитель не прибудет к двадцатому января и возникнет опасность захвата объекта. До двадцатого января уничтожать проект запрещаю! Запомнили?

– Так точно, – в третий раз отчеканил Арцеулов.

– Хорошо, – сухо произнес адмирал, отворачиваясь и глядя куда-то в сторону. – Имейте в виду, я уже посылал полковника Белоногова. Похоже, красные что-то знают об этой операции. Желаю вам быть более осторожным… Возьмите письмо.

Послание оказалось небольшим, в половину обычного, без конверта, без какой-либо надписи на обратной стороне. Арцеулов успел заметить, что в самом письме никак не больше трех строчек.

– Я не запечатал его, – продолжил Верховный. – Прочитаете и выучите наизусть. Но уничтожать только в самом крайнем случае. Без письма Ирман вам может не поверить.

Арцеулов кивнул и спрятал листок в нагрудный карман своего английского френча.

– Мы, наверно, больше не увидимся, – тихо проговорил адмирал. – Но, в любом случае, я рад, что эти месяцы рядом со мной был такой отважный и преданный офицер, как вы… Прощайте, господин капитан!

Арцеулов козырнул и, щелкнув каблуками, вышел из кабинета. Он понял, что Верховный уже не верит в продолжение борьбы. Значит, никакой Монголии не будет. Что ж в этом случае приказ адмирала оставлял ему хоть какой-то смысл дальнейшего существования. По крайней мере до двадцатого января, когда должен быть завершен совершенно неведомый ему проект «Владимир Мономах».

Он шел по коридору, не обращая внимания на царящую вокруг суматоху и даже не откликаясь на вопросы – кое-кто из знакомых офицеров уже успел узнать об аудиенции и спешил поинтересоваться случившимся. Арцеулов качал головой – теперь, когда был дорог каждый час, он должен покинуть поезд немедленно. Не удержавшись, капитан выглянул в окно и вздрогнул – прямо у эшелона, всего в нескольких шагах, стояла ровная, плотная цепь легионеров. Веселые парни в теплых полушубках довольно скалились, поглядывая на поезд Верховного. Стало ясно – они в западне.

Зайдя в купе, Арцеулов первым делом запер дверь и вытащил из нагрудного кармана письмо. Он не ошибся – в нем было всего три строки. Наверху стояло: «Генералу Ирману. Лично», внизу была хорошо известная ему подпись Верховного, а посреди…

Вначале Ростислав ничего не понял, затем вчитался, и, наконец, до него дошло. Единственная строка странного письма гласила: «Рцы мыслете покой». Для пароля адмирал отчего-то воспользовался названиями трех букв церковно-славянского алфавита. Оставалось надеяться, что загадочный генерал Ирман должен иметь обо всей этой тарабарщине куда более точное представление.

Следовало торопиться. Мелькнула мысль, что письмо неплохо бы зашить куда-нибудь в подкладку френча, но времени не было, и Ростислав вновь спрятал его в нагрудный карман. Собственно, брать из вещей было почти нечего. Арцеулов проверил оба свои револьвера: служебный «наган» и маленький бельгийский «бульдог» – подарок давнего приятеля и сослуживца по Марковскому полку Виктора Ухтомского. В полевую сумку были аккуратно уложены две гранаты – такому оригинальному использованию сумки его научил ротный, капитан Михаил Корф. Оружия хватало, куда хуже было с деньгами, и Ростислав выругал себя за то, что не попросил у адмирала командировочных. Значит, железная дорога отпадала сразу, да и возможность как-то прокормиться в пути становилась проблематичной. Впрочем, сейчас было не до того. Арцеулов еще раз выглянул в окно. Ровный строй легионеров стоял и здесь – поезд был окружен со всех сторон.

Ростислав рассовал по карманам оставшийся нехитрый скарб и критически осмотрел полушубок. Тот был всем хорош, кроме одного – вся Сибирь знала форму черных гусар. По слухам, повстанцы вешали офицеров в таких полушубках с особым удовольствием. Арцеулов не числился в черных гусарах, но, когда ударили морозы, ему достался именно такой полушубок. Приходилось идти на явный риск – и немалый. Промелькнула мысль о погонах, но капитан тут же обозвал себя трусом – снимать их Ростислав не собирался.

Оставалось последнее – капитан достал из нехитрого тайника под койкой фляжку и прикрепил к поясу. В ней был шустовский коньяк, из самых лучших, но для Ростислава эта тяжелая металлическая фляга в удобном чехле, с выцарапанным возле горлышка вензелем «С.К.», имела особое значение. Фляга была с ним с конца мая, и все эти месяцы Арцеулов не расставался с ней ни на час…

…Это случилось на реке Белой, совсем близко от переправы, где его рота третий день отбивала атаки частей Фрунзе. Снаряд разорвался рядом, и когда Ростислав открыл глаза, все вокруг было затянуто синим туманом. Кровь заливала рот, а тело словно исчезло, перестав принадлежать ему. Пропали звуки, и эта внезапная тишина показалась Арцеулову еще более страшной, чем недавний грохот разрывов. Потом он увидел лицо жены – Ксения что-то говорила, похоже, пытаясь успокоить, но глаза были полны ужаса, и Ростислав понял, что досталось ему крепко. В руках Ксении появился бинт, она попыталась сдвинуть его голову, но тут все заволокло болью, и Арцеулов вновь потерял сознание.

Очнувшись, он почувствовал на голове свежую повязку. Страшно, нечеловечески захотелось пить. Ростислав беззвучно открыл рот. Жена догадалась, в ее руках появилась фляга, но покрытые засохшей кровью губы ощутили лишь каплю – воды не было. Ксения вскочила, надеясь позвать на помощь и вдруг замерла. Прошла секунда, другая, и Ростислав понял: случилось нечто более страшное, чем его ранение и то, что во фляге кончилась вода.

Кровавый туман перед глазами сгустился; страшные, непохожие на людей, чудовища плыли по воздуху – медленно, неотвратимо. Двигавшийся первым монстр подошел совсем близко, страшная, нечеловеческая рожа уставилась прямо в глаза Ростиславу. Ксения неслышно закричала, и тогда жуткий рот искривился в ухмылке, а огромная лапа неторопливо подняла револьвер. Вороненый ствол был совсем рядом, но Арцеулов почему-то совсем не боялся. Он даже подумал, что сейчас все кончится, ему не будет больше хотеться пить, и даже пожелал, чтоб это случилось поскорее. Лапа с револьвером плыла то вверх, то вниз, Ксения кричала, а потом начала что-то быстро говорить, указывая на Ростислава. И тогда рожа вновь скривилась в чудовищной ухмылке, револьвер куда-то исчез, а огромная лапа потянулась к женщине. И тут Арцеулов впервые после того, как очнулся, захотел жить. Он попытался привстать, но тело куда-то исчезло, а рука монстра все тянулась к Ксении, и Арцеулов вдруг с ужасом сообразил, что на жене офицерская форма. Ксения получила звание прапорщика еще в семнадцатом и с тех пор всегда носила на фронте мундир – хотя и муж, и сослуживцы уговаривали ее надеть платье сестры милосердия. Таких красные обычно не трогали, но сейчас на жене были погоны и даже полученный ею тогда же, в семнадцатом, солдатский Георгий. Монстр возвышался, словно гора, и фигурка жены показалась Арцеулову совсем маленькой. Пальцы чудовища коснулись серебристого крестика, легко сорвав его, затем обе лапы легли на плечи женщины и рывком оторвали тонкие золотые погоны. Ростислав, захлебываясь кровью, сцепил зубы, но внезапно монстр повернулся к нему, и Арцеулов почувствовал, как сильные руки приподнимают его голову. И тут перед губами возникла фляга; холодная, непередаваемо вкусная вода буквально обожгла пересохшее горло. На мгновение кровавый туман рассеялся, и Ростислав понял, что никакого монстра рядом нет, а над ним склонился худощавый парень с красивым, чуть скуластым лицом. На парне была новенькая, – очевидно, трофейная – английская форма, лишь вместо погон на отворотах краснели петлицы, и на фуражке косо сидела звезда с плугом и молотом. Лицо было хмурым, но в глазах, как показалось Арцеулову, светилось нечто, похожее на сочувствие. Парень подождал, покуда Арцеулов напьется, затем взвесил флягу в руке – рука оказалась худой и даже тонкой, совсем непохожей на лапу, – покачал головой, подумал, закрыл флягу крышкой и положил рядом с головой офицера…

Уже в госпитале Ксения говорила Арцеулову, что тогда их спас талисман – старинный серебряный перстень. Тот, который теперь лежал вместе с нею в братской могиле, в далеком Екатеринбурге.

С тех пор Арцеулов не расставался с флягой. Сослуживцам он говорил, что это трофей, но в глубине души надеялся на чудо – что фронтовые дороги сведут его с парнем в краснозвездной фуражке. Ростислав был почему-то уверен, что сможет узнать его из тысячи. Да, они встретятся, и тогда он достанет наган, сунет ствол прямо в скуластое лицо и подождет, покуда красный гад почувствует все, что пришлось испытать капитану на берегу Белой – а затем отдаст флягу и отпустит на все четыре стороны. Возвращать флягу пустой не годилось, и поэтому Ростислав всегда носил в ней коньяк. Пусть красная сволочь не думает, что русский офицер не платит долги!

Все было готово. Арцеулов присел на дорогу, мысленно прощаясь со своим временным пристанищем, затем встал и по давней привычке окинул взглядом купе, проверяя, не оставил ли что-нибудь важное. Взгляд скользнул по койке скоропалительно исчезнувшего подполковника Ревяко – и вдруг на кожаной обшивке вагонной полки что-то тускло блеснуло. Ростислав, не глядя, взял странный предмет в руку и внезапно похолодел. Несколько секунд он стоял, боясь взглянуть на находку, но затем все же пересилил себя и осторожно раскрыл ладонь.

…Перстень – тот самый, тяжелый, серебряный, с изображением двух переплетенных змей с маленькими бирюзовыми глазами. Талисман Ксении.

Времени не было. Капитан сунул перстень в карман полушубка и вышел в коридор. Надо было спешить. Он выглянул в распахнутую дверь, дышавшую морозом, и легко соскочил вниз на платформу.

Тут было людно. В узком промежутке между вагонами и цепью чехословаков толпились десятка два офицеров, многие из которых уже успели снять погоны и даже переодеться в оказавшееся под рукой тулупы и полушубки, выглядевшие весьма живописно. Впрочем, этот маскарад мало кого мог обмануть – чехи стояли недвижно, а какой-то толстый мордатый майор проверял документы, тщательно сверяясь с каким-то списком. Некоторых желающих после тщательной проверки все-таки пропускали, но большинство по-прежнему оставалось в ловушке.

Все это Ростислав фиксировал в сознании совершенно автоматически. Он понимал, что нельзя терять время, но мысль о перстне не давала сосредоточиться. В конце концов он не выдержал и, отойдя чуть в сторону, достал свою находку.

Да, похож: переплетенные змеи, странные, напоминающие руны, знаки, на внутренней поверхности – монограмма из незнакомых букв. Была ли она на том перстне?

Он еще раз припомнил то место, где лежала странная находка. Да, именно там – во сне – сидела Ксения. Совпадение? Точно такой перстень мог быть у Ревяко, и тот в спешке забыл его на койке? Но на койке подполковника утром ничего не лежало, перстень появился позже. Правда, когда Арцеулов был у адмирала, дверь в купе оставалась незапертой…

Ростислав решил отложить дедукцию на более удобное и безопасное время и решительно шагнул к проходу, в котором распоряжался мордатый чешский майор. Уже через несколько минут он понял, что список, с которым сверялся чех – это список личного конвоя Верховного. Офицеры обслуги, а также охрана других эшелонов майора не интересовали. Кажется, те, кто жег костры на сопках, сумели поладить с братьями-славянами. Поговаривали, что черемховские партизаны пригрозили взорвать кругобайкальские железнодорожные тоннели, если чехи не отдадут золотой эшелон и поезд Колчака. Очевидно, эти слухи были близки к истине.

Значит, не выпустят… Ростислав пристроился в долгую очередь к самодовольному чешскому майору, делая вид, что его интересует только одно – чтобы никто не прошел не в свой черед. Такие желающие встречались, но крепкие руки стоявших в очереди офицеров легко наводили порядок. Вокруг шумели, кто-то пытался хвататься за револьвер, а капитан тем временем раз за разом поглядывал по сторонам, освежая в памяти хорошо знакомые ему окрестности станции. Если его не пропустят, то придется, как это ни печально, дожидаться темноты. Тогда он почти наверняка сумеет уйти, но терять несколько часов светлого времени не хотелось, тем более с темнотой сюда могли прийти те, что жгли костры в сопках.

Очередь подошла неожиданно быстро. Он сунул майору офицерскую книжку и стал ждать. Чех, медленно шевеля толстыми губами, прочитал его фамилию и уставился в список. Капитан живо представил, как выхватывает удостоверение у этого борова, бьет ребром ладони по горлу, вырывает у ближайшего чеха винтовку… Все это было настолько просто и осуществимо, что Арцеулов закусил губу, чтобы не выдать себя. Он, конечно, прорвется и даже сумеет добежать до станции. У него будет как минимум пара минут, да и чехи – стрелки неважные. Но на станции его встретят другие легионеры…

Майор нашел его фамилию в списке, равнодушно помотал головой, что явно означало отказ, и небрежно вернул Ростиславу документ. И тут Арцеулов заметил, что рядом с майором появился еще один офицер – молодой подпоручик, с симпатичным курносым лицом, одетый почему-то не в полушубок, а в зеленую шинель, явно не по погоде. Подпоручик что-то шепнул майору, тот даже не повернул головы, но потом замер, недвижно постоял несколько секунд, и вдруг удивленно поглядел на Арцеулова, буркнув: «Проходите».

Капитан не заставил себя упрашивать, мгновенно проскочив за цепь легионеров. Отойдя метров на двадцать, Ростислав не удержался и оглянулся, но молодого подпоручика в зеленой шинели уже не было.

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 13 >>
На страницу:
4 из 13