Звезды падают вверх

Хозяйка поджала губы, и Петренко понял, что не слишком корректно поставил вопрос.

– Я имею в виду: как зарабатывали?

– Ну, Ваньке повезло больше, чем моему. Он купил раздолбайку, калымил каждый день.

– А Марина?

– Торгашка. Купи-продай-надуй! Косметикой торговала – все наши у нее затаривались. Лифчики продавала. Купальники.

– Кстати, вы в тот день с ней собирались на рынок?..

– Она сама позвала. Говорит, буду закупать купальники, поехали – возьмешь себе один по оптовой цене. Померишь хоть заодно. Ей одной, мол, тащиться скучно. Ну, я и согласилась. Только все равно пришлось ехать самой и по обычной цене покупать…

Петренко не уставал удивляться: Настя говорила о погибшей с не очень-то скрываемой неприязнью. Он внимательно посмотрел на женщину:

– Вы с Мариной дружили?

Настя не смутилась:

– Мужики наши дружили. А мы… – она пожала плечами. – Видите ли, у нас с покойной были совершенно разные мировоззрения…

– Разные – в каком смысле?

Настя пожала плечами.

– На жизнь. На работу. На мужиков. Марина считала, что нужно хватать, если дают. И если не дают – тоже. Когтями вырывать. А я так не умею. У меня когтей нет. – Настя продемонстрировала Петренко свои руки с обрезанными под корень ногтями.

Петренко отчего-то показалось, что и Настя-Золотые Шары тоже из лапок своих при случае ничего не упустит, однако поинтересовался:

– И чего же такого Марина вырывала? Своими-то когтями?

– Ну, этот бизнес ее… В долг она, к примеру, никогда не продавала… Даже мне… Да что – мне! Никому вообще!.. А вот вам характерный показатель. Для гостей она кофейный напиток держала. С цикорием! А сама кофе пила – колумбийский, в зернах…

– У нее были, э-э, внебрачные связи?

– Были, – ясно и просто ответила Золотые Шары. – На мужиков она вешалась. Да так, что не снимешь…

«Ага, вот оно что», – понял Петренко и простодушно спросил:

– И на вашего мужа – тоже?

Настя поспешно ответила:

– Ну, моему Семену она на фиг не сдалась. Он подстилок не любит. А кто менее разборчивый – всегда пожалуйста. Семен рассказывал – у них в части солдатик похвалялся, что пробовал капитаншу…

Петренко потянулся за бутербродом. Сыр был невкусный, но ему нужен был минутный тайм-аут. С одной стороны, конечно, приятно иметь такого свидетеля, как Настя, который бескомпромиссно называет все своими именами. А с другой… хорошенькая же была у Марины подруга!

– Скажите, – осторожно начал он, – а в тот вечер вы что-нибудь слышали?

– Слышали.

– А что?

– Ругались они.

– Как? О чем, я хотел сказать, они говорили?

– Я же вам сказала: я не прислушиваюсь.

– Значит, вы просто слышали шум ссоры…

– Так точно!

– А слов не слышали? Обрывков фраз? Припомните. Это очень важно, э-э, Настенька…

– Ну какие там слова? Ссора же… Ну, он вроде кричал… Что-то типа: «Шлюха! Шлюха!»… Потом: «Чтоб ты сдохла!» – кричал…

– Ого! А она в ответ?

– Не разобрала.

– Ну, а ссорились они громче, чем обычно? Или как всегда?

– Громче, тише! Что я, с децибелом у них под дверью стояла?

Петренко слегка усмехнулся этому самому «децибелу»: видать, Настя изо всех сил пыталась произвести впечатление «образованной». Сказал:

– Спасибо вам, Настя… Вы, правда, очень мне помогаете… Ну, а потом что было?

– Ну, а потом все стихло. Где-то через полчаса Ванька выскочил на крыльцо. С чемоданами. С двумя. Кинул их в свой багажник – и был таков.

– А он раньше куда-то ехать собирался?

– Так в том-то и дело, что собирался!.. В отпуск, говорит, махну на недельку.

– Один? Без жены?

– А они всегда порознь отдыхали… Только он вообще-то наутро собирался. А уехал раньше – в ночь.

– А куда он собирался, не знаете?

– Без понятия.

– Ничего не говорил?

– Мне – нет. Куда-то к друзьям… У него друзей – пол-Союза. И в Москве есть… А мать в Питере живет…

– А муж ваш может знать, куда он поехал?