Отвага, слава и любовь

– Данило, не переживай ты так, – сказал Пахом, беря саблю.

– Да, такую девку еще заслужить надоть, – заметил дед. – Козачка, вся в батька[11 - Батько – отец.]. Тихон Лобода лихой козак!

– Ага, Маричка прошлым летом с братом Пашкой наперегонки скакала, чуть коней не загнали, а она ему не уступила, – восхищенно рассказывал Трохим Лисица.

– Такой девке настоящий козак нужен, сокол сизокрылый, – посмотрел в небо дед Яким.

– Ради Марички я есаулом стану! – в запале сказал Данило.

– О, есаулом он станет! Да чтоб есаулом стать надо попотеть хорошо, сколько верст проскакать, сколько ночей недоспать, сколько пороху понюхать, сколько врагов порубать! А вы что? Только научились шашкой рассекать, уже – есаулом станет, – махнул рукой дед Яким.

– Не кажи дед, мы уже прошли испытание, – заметил Трохим, махнув саблей. – Моя бабушка говорит: иди в гору и будешь на высоте.

– Что вы там прошли, то ж под Желтыми Водами репетиция была. Если бы реестровые козаки, которые были на службе у Речи Посполитой, не стали на бок Богдана Хмельницкого, то не была бы легкой ваша победа, много бы крови пролилось. Ну-ка, Пахомка, бери саблю. Песню запе-вай! – командовал дед.

– Бейся, бейся, за свободу бейся, а ты песня вольная, будто речка лейся, – затянул Трохим.

– Лях[12 - Лях – поляк (устар.).] ошуюю, – кричал дед, – ишо сзади подступают, маши, маши, руби ворога! Так, так, молодец!

2. Травница

Лукерья помешивала в казанке галушки и пробовала на соль. Ей еще не было и сорока. Стройная, чернобровая, с густыми русыми волосами под ярким цветастым платком, она была просто красавица. На шее у нее было три ряда бус из красного стекла, а еще нитка из солнечного янтаря, которую подарил ей при обручении ее муж, теперь уже сотник Тихон Лобода.

Лукерья сполоснула руки после муки и начала резать зеленый лучок, сорванный с грядки.

– Зараз[13 - Зараз – сейчас.] уже суп будет готовый, поешь, Маричка, а потом пойдешь в балку, – уговаривала Лукерья дочь.

– Он еще горячий, я зараз не хочу. Я на суп деда Якима пригласила, если придет, накормите его и дайте ему эту растирку, – попросила Маричка.

– Дам, дочка. Дед Яким добрый козак! А как он твою бабушку любил. Столько сражений прошел дед Яким, сколько ранен был, а вот, Бог послал такой долгий век, а мать моя, Ульяна, молодой погибла, царствие ей небесное, – перекрестилась на иконы Лукерья. – Маричка, ты долго не ходи, скорей возвращайся.

– Наберу сбора и вернусь. Много раненых козаков, да еще и ляхов пленных, много трав надо, – вздохнула дочка.

– Ты всех лечишь, и наших, и пленных, добрая твоя душа.

– Они ж хворые, немощные, собаку и ту жаль, а то человек, – рассуждала Маричка.

– Если б они так же считали, то и не было бы этой войны, – вздохнула Лукерья.

Маричка взяла корзину и вышла во двор. Она взглянула на небо. Оно было ярко-голубым с белоснежными, похожими на разбросанные хлопья облаками. Маричка пошла за хутор, где начиналась балка, ведущая к рощице. Через балку тек ручей, поэтому в низине приживались влаголюбивые растения, а те, которым не надо было много влаги, селились выше. Девушка часто ходила сюда собирать лекарственные травы, которыми обильно одаривала земля. «Вот тысячелистник, овечий язычок, нарву, пригодится от кровотечений и для заживления ран», – Маричка сорвала охапку зеленых нежных листочков и положила в корзину. «Крапива, иди сюда, ух, жгучая, соком будем раны лечить», – сказала девушка, аккуратно обрывая листочки с ветки.

Ступая по тропинке, она увидела впереди себя молоденькую голубку.

– А ты что на тропинке села, учишься летать? – она присела около голубки и поднесла к ней свою руку.

Голубка испугалась, взмахнула крыльями и взлетела, отлетев метра на два.

– Учись, учись, мамка твоя, небось, наблюдает с ветки, переживает. Лети голубка сизокрылая.

Голубка сидела в траве и поглядывала на девушку.

– В гнездышко лети ты, уже скоро ночка, своего обнимешь нежно голубочка. Где ж ты заблудилась, волновался милый, он тебя так любит, голубь сизокрылый, – запела Маричка.

Голубка взмахнула крыльями и взлетела на ветку цветущей калины. Девушка засмеялась и продолжила:

– Я не потерялась, деточек смотрела, чтоб они заснули, сладко песни пела. Будто бы цветочки детки подрастают, научи летать их, пусть они летают. И как солнце село, – продолжала Маричка, – вышел месяц сивый, обнимал голубку голубь сизокрылый. Отдохни немножко, я согрел местечко, ты моя голубка, ты мое сердечко.

Маричка остановилась, заметив недалеко от ручья побеги полевого хвоща.

– Хвощик, незаменимый помощник при лечении гноящихся ран, полезай в корзину.

Девушка направлялась в сторону рощицы, за которой был небольшой ельник. Тут Маричка увидела бабу Одарку, тоже травницу, лечившую раненых бойцов.

– Доброго здоровья, баба Одарка, – поприветствовала девушка.

– Здорова была, Маричка, тоже травы собираешь? – спросила бабушка.

– Решила пополнить запасы, много раненых. Вы медуницы нарвали?

– Да, медунка помощница ранозаживляющая, иди, тут ее целая поляна. И подорожник там.

– Спасибо, баба Одарка, пойду, нарву. Я иду в ельник за живицей.

– А я не дошла до ельника, да и банку я не взяла, – ответила бабушка.

– Так я наберу, поделюсь с вами, – предложила девушка.

– Спасибо, я не откажусь, коли принесешь. Ну, бывай, – попрощалась бабушка.

– Привет Оксане, – крикнула Маричка.

– Передам, передам, – отозвалась бабушка.

Оксана Грымчук была дочкой ее старшего сына, погибшего в тридцатом году, когда девочка еще не родилась.

3. Странный сон

Вечерело. Маричка стелила постель для сна. День выдался трудным – делала отвары, готовила присыпки, отжимала сок, ходила в лазарет лечить раненых козаков и пленных. Козаки, кто уже оклемался от ран, непрестанно шутили с ней, хвалили, а некоторые, молча, восхищенно поглядывали в ее сторону.

Маричка расчесывала волосы и, вспоминая шутка козаков, улыбалась. Расчесавшись, она открыла окошко, вдохнула ароматный вечерний воздух, полный запахов цветов, скошенной травы, и услышала пение соловья. Такое затяжное «фюиюи-юиюи», а потом «пуль-пуль-пуль-пуль».

Маричка смотрела на звезды, слушала соловьиную песню и вспоминала встречу у колодца с дедом Якимом и козаками. Она видела, как Данило Горыцвит смотрит на нее, как смущается, отводит взгляд. Он, конечно, смелый козак, но сердце ее пока молчит.

Закрыв окно, Маричка легла в кровать и будто провалилась. Глубокий сон поглотил ее сознание.

Снилось ей поле, луговые цветы, бабочки, перелетающие с цветка на цветок, пьянящий аромат лета. У нее венок на голове, вышитая маками сорочка, а рядом с ней мужественный красавец в белой рубахе из тонкого льна. Они держатся за руки, бегут в поле, смеются, кружатся, опять смеются. Солнце нежно гладит ее по волосам, а потом красавец проводит ладонью по ее щеке. Она чувствует его нежное, трепетное прикосновение и радость наполняет ее душу. Внезапно около головы пролетает черный ворон и касается крылом ее волос. От неожиданности она присела, закрылась рукой.

Маричка металась на белых простынях, но сон не отпускал ее из своей власти. Ворон, пролетев над головой, сделал круг и опять приближался к ней.