Мертв только дважды

Под яростный визг покрышек у вокзала Вестбанхоф, или Западного вокзала, затормозил черный Opel. Из него выскочили двое мужчин и бросились сквозь толпу пассажиров. Бегущих провожали взгляды не без злорадства: аккуратным пассажирам весело смотреть на опоздавших.

Они выскочили на перрон, когда хвост скорого поезда 13.42 в Будапешт набирал ход. Ахан выругался и топнул ногой. Мас вынул мобильный, набрал номер и коротко сказал на фарси:

– Мы опоздали.

В динамике шипели короткие звуки.

– Понял, сделаем, что сможем, – сказал Мас и выключил телефон.

– Что сказал господин Шер?

– Догонять поезд.

– Это невозможно.

– Надо успеть.

К выходу из вокзала они бросились, расталкивая всех на своем пути. Вслед им летели недовольные и обиженные выкрики. Кто-то требовал вызвать полицию. На угрозы Мас и Ахан не обращали внимания. Запрыгнули в машину, Opel рванулся с места.

…Поезд Railjet вылетел за границы Вены. До Будапешта его путь составит два часа сорок минут. Не самый скоростной поезд, зато ходит каждые два часа, как электричка. Красно-черные и бело-синие вагоны предпочитали туристы, посещающие обе столицы Австро-Венгерской империи, которые не хотели мучиться в автобусе четыре часа. Заодно и немного сэкономить. Билет во втором классе стоил 39 евро.

В последнем вагоне второго класса, в котором немного потряхивало, ехал пассажир, похожий на обычного туриста. Он купил место у самого выхода. Его большой альпинистский рюкзак, не поместившийся на верхнюю полку, стоял за креслом. Опустив спинку кресла, пассажир дремал больше двух часов. Проснувшись, взглянул на старые часы с поцарапанным циферблатом, встал, подхватил рюкзак за верхнюю лямку, шагнул в тамбур. Как будто хотел выйти самым первым. Пассажиры вагона поглядывали на чудака, но скоро перестали замечать его неподвижную фигуру за стеклами дверей в тамбур. Ничего интересного в нем не было.

Въехав в дальние пригороды Будапешта, поезд сбросил скорость. Франсуа Шандор нацепил рюкзак и тщательно закрепил на груди ремешки. Подвигал плечами, проверяя, хорошо ли прилегает спинка рюкзака. Нелегкий багаж сидел надежно.

В окне показались городские кварталы. Поезд проезжал X округ Будапешта. Оставался последний поворот к вокзалу, состав пробирался не спеша. Шандор присмотрелся к кварталам спальных районов, которые проплывали мимо него, взялся за рукоятку стоп-крана и дернул ее.

Состав вздрогнул и замер. Толчок оказался несильным. Пассажиры не пострадали. Только в вагоне премиум-класса проводница вылила на дремлющего господина апельсиновый сок.

Шандор нажал кнопку экстренного выхода. Под тревожное пиканье дверь отъехала в сторону. Он спрыгнул на дорожную насыпь и пошел по рельсам в сторону от стоящего состава. Кто-то из пассажиров выглянул в окно, заметил одинокую фигуру с рюкзаком. Вскоре он затерялся в постройках улицы Horog.

…На вокзал Keleti Pаlyaudvar, или Восточный вокзал, или просто – Келети, Бахрам и Теркет прибыли с большим запасом. Позицию наблюдения заняли в начале перрона. Их подняли по тревоге. На почту пришла фотография француза, который должен приехать один. Сложенный листок с распечаткой оба держали в руке, чтобы проверять приехавших мужчин. Эти европейцы вообще на одно лицо. Что создавало проблему. Приказ был простой: вести объект, не привлекая внимания. Если Мас с Аханом опоздают, без них ничего не предпринимать. Зафиксировать, где объект остановится, держать под полным контролем, особенно если он зайдет в камеру хранения или оставит вещи где-нибудь. К объекту не приближаться, не пытаться задержать, он может оказать сопротивление. Если объект отдаст кому-то вещи, один продолжает вести его, другой отправляется за вещами. Упустить француза нельзя. Цена ошибки – отправка на фронт в Сирию.

Поезд опоздал на пять минут. Двери вагонов открылись, пассажиры выходили, обозревая и фотографируя красоты старинного вокзала. Бахрам и Теркет внимательно изучали проходящих мужчин, даже если те шли с женой, детьми, подружками и чемоданами. Большой поток стал редеть, пока не прекратился. На перроне остались самые неторопливые и ленивые пассажиры. Вскоре исчезли и они.

У вагонов стояли проводники, зашли уборщики с тележками, которые будут наводить порядок перед обратным рейсом. Бахрам и Теркет молча переглянулись. Бахрам проверил сообщение: все верно, поезд тот. Но пассажира нет.

Теркет кивнул. Они пошли мимо состава, заглядывая внутрь. Ничего другого не оставалось. Шанс, что француз оказался таким хитрым, что затаился, был ничтожным.

Дойдя до последнего вагона, остановились. Что делать дальше, ни Бахрам, ни Теркет не знали. Они были оперативниками, которые привыкли выполнять приказы. Отдать им новый приказ было некому.

– Может, спросить? – предложил Бахрам, указывая на проводников.

Теркет не знал: можно показывать чужим распечатку или нет. В любом случае хорошей идеей это не выглядело.

– Займись, – тем не менее сказал он.

Бахрам неплохо говорил по-английски. Он подошел к проводнице, улыбнулся как мог радушно и спросил, не видела ли она его приятеля-француза, который должен был приехать этим рейсом. И показал распечатку. Взглянув, девушка нахмурила подведенные бровки.

– Ваш друг вел себя возмутительно: дернул стоп-кран и спрыгнул с поезда, – строго сказала она. – Это категорически запрещено. Никакой экстренной ситуации не было. Мы сообщим в полицию.

Бахрам поблагодарил.

– Плохо, – сказал Теркет, когда напарник перевел, что случилось. – Он ушел. Умный.

В начале перрона показались Мас и Ахан, бегущие со всех ног. Что было ошибкой: камеры вокзала фиксируют любое нестандартное поведение.

Ахан тяжело дышал:

– Упустили?

– Он сошел раньше, – ответил Теркет. – Когда поезд еще не подъехал к вокзалу.

Выхватив мобильник, Мас сообщил о том, что случилось. И долго держал трубку. Молча.

– Слушаюсь, – наконец сказал он, нажимая отбой. – Сегодня не нужны, быть на связи. Степень готовности – высшая.

Бахраму и Теркету пояснения не требовались: на них пала вина. Теперь будут их гонять как собак.

– Надо поесть, – сказал Ахан, отвернувшись от виноватых.

Мас похлопал его по спине.

– Обед отменяется. Поставлена новая задача. Едем…

5

8 мая, воскресенье

XXII округ Будапешта, улица Tuzliliom

8.00 (GMT+1)

Он плыл в черной воде, лицо захлестывали волны. Открывал рот, не хватало воздуха. Цеплялся руками, руки были тяжелы, тянули вниз. Тонул, и не было силы, что могла вытащить его. Он тонул в безграничной тьме…

Карлос резко открыл глаза. Сон повторился. Давно не было. Так давно, что мог забыться. Значит, тревога была ненапрасной.

Тревога появилась, когда Карлос приехал в Вену выполнить пустяковый заказ. Чувство, возникшее вдруг, было таким сильным, словно в него воткнули иглу. Он ушел с аукциона, не выполнив заказ. Об этом волноваться не стоило. Клиент получит сообщение, что манускрипт XIV века, который хотел приобрести, подделка. Клиент будет рад, что эксперт сохранил ему большие деньги и честно заработал свои комиссионные.

Тревога сигналила из глубины. Ее огонек подпитывали мелкие случайности. Мелочи Карлос замечал всегда. Случайностей было много. Чье-то плечо, метнувшееся за колонну в зале «Dorotheum». Внезапная остановка скорого поезда там, где не было остановок. Двое восточных мужчин на перроне, которые ощупывали лица пассажиров взглядом. Карлоса не удостоили внимания, но мелочь упала в копилку.

Пора вставать. По привычке он проверил датчики и камеры слежения, которые окружали квартиру, выводя картинки на монитор. Признаков посещения или интереса посторонних не было. Карлос размял мышцы, отдернул занавеску и вышел на узкий «французский» балкон, на котором еле помещались его голые ступни.

Майское небо горело голубизной. Деревья стояли в зелени. Можно радоваться жизни и открывшемуся пейзажу. С его балкончика Дунай не виден, хотя до него всего километра три. В качестве украшения можно считать боковую стену Океанариума, видневшуюся в отдалении.

Квартира помещалась на четвертом этаже шестиэтажного дома, похожего на прямоугольную коробку. За ним в цепочку, примкнув углами, стояло два таких же одинаковых дома. Рядом с ними располагались еще двадцать типовых строений. Жилой квартал находился в не самом престижном XXII округе Будапешта.

У жилища были преимущества более важные, чем архитектура. Поблизости располагалась развязка 73-го и 75-го шоссе, по которым можно уехать куда угодно на большой скорости. Перед домом – открытое пространство, на котором трудно остаться незамеченным. Ради этих преимуществ Карлос выбрал дом. Он всегда предпочитал открытые пространства.