Загадка школьного подвала

– Ты бы, Женечка, еще лбом постучал, – прыснула Катя.

Впрочем, она волновалась напрасно. Дверь резко открыли. Женька, не успев среагировать, получил по лбу.

– Эй! Осторожно! Больно ведь! – потер ушибленное место ладонью он.

– В другой раз не будешь так колотить, – сурово откликнулась сторожиха.

Это была преклонных лет женщина с крашенными в рыжий цвет волосами. От нее за километр разило табачным дымом. Темыч, который всегда очень заботился о своем здоровье, уверял, что школьная сторожиха отравляет экологическую обстановку в их микрорайоне. Как объяснил однажды ребятам Арсений Владимирович, раньше она работала машинисткой в штабе одного дальнего военного округа. Откуда бывший кадровый офицер Арсений Владимирович, демобилизовавшись и став заместителем директора две тысячи первой школы, и перетащил ее в сторожа.

– Здравствуйте, Екатерина Тимофеевна! – хором приветствовали сторожиху ребята.

– Как хорошо, что вы живы! – выпалил Женька.

– Где наша не пропадала! – ответила Екатерина Тимофеевна.

Затем она принялась шарить по карманам пальто.

– Кончились, – разочарованно проговорила она. Затем, с надеждой глянув на Мою Длину и Пашкова, снова принялась шарить в карманах.

– Угощайтесь, – протянул ей Лешка предусмотрительно купленную как раз для такого случая пачку сигарет.

Школьникова почти синхронно с Лешкой извлекла из сумки большую и нарядную коробку конфет.

– Это вам, Екатерина Тимофеевна.

– Все мне? – явно не верила собственному счастью сторожиха. – И коробка эта огромная?

– Именно, – подтвердила Моя Длина.

– Так сказать, компенсация за моральный ущерб в борьбе с грабителями, – мигом нашелся Пашков.

– Уже, значит, прослышали, – покачала головой сторожиха. – Вот дела… Вообще-то, конечно, мне ничего говорить не велено, – заговорщицки подмигнула ребятам она. – Но вы же свои и вообще почти родные. Пойдемте-ка в школу.

И ласково прижимая к груди конфеты, Екатерина Тимофеевна распахнула свободной рукой дверь. Ребята проскользнули в вестибюль. Екатерина Тимофеевна тут же заперла дверь на замок.

– Живешь, как на Везувии или Этне, – пожаловалась она. – Вот-вот превращусь в какую-нибудь Помпею.

– В наше время запросто, – мрачным голосом подтвердил Темыч.

– Ну жизнь, – продолжала сетовать сторожиха. – Хуже, чем в Штатах.

– Естественно хуже, – вторил ей Темыч. – Там хоть и преступность, зато экономика устоявшаяся.

– Экономику нам сегодня ночью такую устроили! – продолжала Екатерина Тимофеевна. – Мне еще, считайте, повезло. Жива осталась.

– А разве кого-то прибили? – спросил Женька.

– Типун тебе на язык! – воскликнула женщина. – Пока все живы.

– Как это случилось-то, расскажите, – обратилась к женщине Катя.

– Вообще-то мне не велели, – начала та и умолкла.

Ребята терпеливо ждали. Чувствовалось, что Екатерина Тимофеевна ведет нешуточную внутреннюю борьбу с собой. Из рассказа Моей Длины друзьям стало ясно, что милиция и директор школы пока решили не разглашать историю ограбления. Однако ребята понимали и другое. Екатерине Тимофеевне безумно хотелось поделиться хоть с кем-нибудь пережитым. К тому же Компанию с Большой Спасской она знала давно и относилась к этой семерке с доверием. Ну и, естественно, итальянские конфеты тоже сыграли свою положительную роль.

Поколебавшись еще какое-то время, Екатерина Тимофеевна порывисто распечатала коробку и, сунув конфету в рот, наконец, сказала:

– Только сугубо между нами. Потому как Петрович мне не велел. И Андрюша, ваш классный, тоже сильно тревожится.

Услыхав это, ребята обменялись выразительными взглядами. Они давно уже знали, что Екатерина Тимофеевна, несмотря на скромную свою должность, всегда полностью осведомлена о любом слове, произнесенном в стенах родной две тысячи первой школы. Видимо, сказывался богатый опыт работы в штабе дальнего военного округа.

– Мы никому ничего не скажем! – хором воскликнули семеро друзей.

– Могила! – ткнул себя в грудь Женька.

– Это ты-то могила? – с сомнением покачала головой Екатерина Тимофеевна.

– Ну! – радостно улыбнулся Женька.

– Вы не беспокойтесь. Мы за ним проследим, – заверила сторожиху Катя.

– Ну, тогда слушайте, – уже не в силах была молчать та. – В общем, я ровно в двенадцать ночи обход пошла сделать. У меня ведь обычно как? Обойду все, проверю, а после – на боковую. Обошла. Все тихо. Являюсь к себе. Ложусь, а мне чего-то не спится. На душе, знаете, словно кошки скребут.

– Со мной так тоже бывает, – вклинился Женька. – Когда плохо поужинаешь и потом есть хочется. Способ только один: пойти на кухню и залезть в холодильник. Ой!

Это Олег, изловчившись, ткнул Женьку в бок.

– На ночь есть вредно, – возразила Екатерина Тимофеевна. – Вот покурить – другое дело.

– Курить в постели еще вреднее, – вставил реплику Темыч. – Можно пожар устроить.

– Вот я тебе сейчас, Микроспора, пожалуй, устрою самосожжение! – рявкнула на него Моя Длина.

– Вы слушать-то будете? – недовольно произнесла сторожиха. – А то, если неинтересно…

– Да что вы! – пылко воскликнула Катя. – Нам так интересно!

И сторожиха продолжила свой рассказ:

– В общем, и покурила я, и водички выпила, а сна так и нет. Потом вроде бы полежала и как бы забылась. Вдруг меня словно какая сила подкинула на кровати. Я села, прислушалась. Вроде тихо. А внутри прямо все дрожит.

– Вот это да-а, – подыграла ей Катя.

– Я – к двери. Открыла и снова слушаю. И такая вокруг тишина… И мне вдруг как бы что стукнуло: не к добру это. Думаю: «Может, свет в коридоре зажечь?» – а руку мою будто кто не пускает.

– Как это не пускает? – уставился на сторожиху Женька.

– Молодой ты еще, не понять тебе, – с сочувствием посмотрела на него Екатерина Тимофеевна. – Ну, такое вдруг у меня чувство, что никак нельзя мне дотрагиваться до выключателя. Я шасть в свою комнату. Халат накинула и фонарик взяла. А потом вновь в коридор подалась. Прошла по нему, огляделась. Все как обычно. Потом гардероб фонарем осветила. И там полная норма. Я уж к себе решила вернуться, а тут вроде из кабинета Петровича послышались шорохи.