Крайние течения

Крайние течения
Аркадий Тимофеевич Аверченко

«… – И вам не стыдно? – укоризненно спрашивал судья, смотря на стоявшего перед ним Декадента, – ну, скажите: пара ли она вам?

– Она из хорошей семьи, – ответил, моргая глазами, Декадент. – Отец ее был предводителем стада, и потом жил несколько лет на городской конюшне, а мать получила на выставке медаль.

– Да, но ведь она же – коза! …»

Аркадий Аверченко

Крайние течения

Сотрудник московского журнала «Весы», декадент Эллис, уличен в похищении листов и порче книг в публичной библиотеке.

    Газетная хроника

I

– И вам не стыдно? – укоризненно спрашивал судья, смотря на стоявшего перед ним Декадента, – ну, скажите: пара ли она вам?

– Она из хорошей семьи, – ответил, моргая глазами, Декадент. – Отец ее был предводителем стада, и потом жил несколько лет на городской конюшне, а мать получила на выставке медаль.

– Да, но ведь она же – коза!

– Коза, господин судья.

– Так как же вы так?! А?..

– Я не из расчета, господин судья. Я по любви.

– Что же вы нашли в ней хорошего? Коза – козой и останется. Вот вы говорите, что хотите узаконить вашу любовь браком. Намерение в своем первоисточнике – почтенное. Не спорю. Но подумали ли вы о тех тяжелых осложнениях и инцидентах, которые должны возникнуть потом? Вы из хорошей семьи, у вас есть престарелые родные... Того ли ожидали ваши папа и мама, когда растили вас и качали на коленах, маленького, с кудрявой головкой, о такой ли партии для своего первенца думала ваша уважаемая матушка? Уж не говоря о том, что ваш брак, как противный каноническим правилам, будет только гражданским, подумали ли вы о том, что будет, если ваши родственники, ваши друзья захотят познакомиться с вашей... супругой? Сможете ли вы ввести ее в порядочное общество равноправным членом, и не заставит ли она своим бестактным поведением краснеть вас, с первых же шагов ее светской жизни? Я понимаю, конечно, вы скажете: я молод, я ее перевоспитаю, с милым рай в шалаше, ну... и прочее там... Хорошо-с! А о старости... О старости своей подумали ли бы, молодой человек?! Кто вам – хвореньхому, седенькому, слабенькому подаст напиться?! Кто поправит вам подушку и даст в чайной ложечке лекарство? Коза? Коза пригреет вас, приголубит, утешит и облегчит в жизненных неудачах и передрягах?

На глазах престарелого судьи стояли слезы.

Декадент плакал навзрыд.

– Что же мне делать, господин судья? Теперь я и сам вижу, что она мне не пара.

– Гоните ее от себя!

– Она будет очень страдать, – прошептал Декадент, сморкаясь в носовой платок. – Мы так любили друг друга!

– Вы должны ее возненавидеть!

– Спасибо, господин судья. Возненавижу. А тут еще у моего приятеля была собака... Очень красивая. Ее звали – Леди. Если бы...

– Нельзя, – твердо сказал судья. – Тоже нельзя. Гнать и ненавидеть!

– Тут еще кошку на днях я одну видел, – признался Декадент. – Препикантное создание!..

– Ни-ни! Гоните от себя всякие соблазны... Поселите в своем сердце вместо любви – ненависть.

– Поселю, господин судья, – обещал растроганный Декадент.

II

– И вам не стыдно? – укоризненно спрашивал судья, смотря на стоявшего перед ним Декадента. – Ну, скажите, разве для воспитанного молодого человека подходящее занятие – давить кошек веревками и травить собаками?

– А мы потом этих собак кипятком обливали, – попытался оправдаться Декадент.

– Тоже нехорошо. Нет в вас меры. То вы хотите козу осчастливить предложением руки и сердца, то собаку кипятком шпарите. Ведь собака вам ничего дурного не сделала?

Декадент подумал.

– Ничего.

– Так зачем же вы ее кипятком обливаете?

– Да, теперь я и сам вижу, господин судья, что это было лишнее.

– Вот видите. А зачем кошек давить? Существо она чистенькое, никому вреда не приносит, а, наоборот, в хозяйстве полезное – мышей ловит, за что же ее убивать?

– На днях у тети моей, – оживился Декадент, – во какую мышь поймала!

– То-то и оно. И тетенька ваша, наверное, ее любит, молочком за это, печенкой кормит. А вы взяли ее, да веревкой удавили! Покличет ваша тетушка свою Машку: Машенька, Машенька, где ты? Ан нет Машеньки... На веревке удавлена... Померла! Не нужно ей уже ни молочка, ни печеночки...

Старый судья прослезился.

Декадент тоже плакал.

– Не буду больше, господин судья.

– То-то и оно. Вы бы лучше книжки читали, чем животных мучить...

– Буду книжки читать, господин судья, – пообещал Декадент.

III

– И вам не стыдно? – укоризненно спрашивал старый судья, смотря на стоявшего перед ним Декадента.

– Что дурного сделали вам книжки в публичной библиотеке, что вы из них выдирали страницы?

– Я полюбил чтение, господин судья.

– Так зачем же страницы выдирать?!

– Я не все. Несколько страничек... И то в толстых книжках. Если тоненькая – я понимаю, что нельзя. Она оттого еще тоньше будет. А толстая – что ей сделается?

– Ну, поставьте вы себя на место другого читателя... Приходите вы, берете книгу, разворачиваете, ан от 16-й до 86 страницы – и нет!