Русская готика

Никаких выяснений, сейчас ночь… Наталья ощутила призрачное разочарование.

Контакта не состоялось. Между ними установилось вооруженное перемирия, демаркационная линия между враждующими сторонами проходила по теме из семейного дела, и это больше всего бесило Наталью.

Теперь все, исключительно все вращается вокруг этого проклятого особняка.

Наталья посмотрела на дверь, потом протянула руку и выключила настольную лампу. Остался светить только экран компьютера. Было на удивление спокойно. Тихо. Безмятежно. Наталья не знала, как к этому относиться. Затишье перед бурей – чересчур банально… Или эта тишина ничего не значит? Наталья прислушалась к звукам вне своего кабинета.

Виктор прошел в спальню (там стояла новая, специально купленная кровать из натурального дерева, которую Наталья сразу невзлюбила), лег и затих. Он засыпал в течение пяти-семи минут, и ничто не могло этому помешать. Наталья завидовала его таланту. Если она уставала, то попытки заснуть превращались в мучение, а в периоды, когда пошаливали нервы, и вовсе приходила бессонница. Наталья подолгу лежала под одеялом, отвернувшись от мужа, и перебирала в уме всякую белиберду. Сон не шел. Иногда помогало выкурить сигарету в туалете. От снотворного же наутро становилось плохо.

Муж заснул, и она осталась бодрствовать одна, наедине со своими фантазиями и воспоминаниями. Ей пришла в голову мысль установить здесь камин, хотя бы искусственный, и сидеть рядом с ними в кресле качалке с ноутбуком на коленях. И писать. Писать, укрыв колени клетчатым пледом…

она уже сейчас слышала гнилостный смрад, исходящий от стен особняка

Наталья посмотрела на экран компьютера. Красный огонек от оптической мышки бросал на стену тревожащий отблеск. Глаз вампира. Час назад она все-таки решилась открыть файл со Страшной Книгой. Названия у рукописи не было.

Наталья всматривалась в строчки и не могла поверить, что вдруг села писать роман ужасов. Что ее могло к этому подвигнуть, если раньше в двух выпущенных роман максимально страшные вещи не заходили дальше романтических дуэлей, где кому-то протыкали шпагой белую кружевную сорочку? Да, были внешние причины. Это недовольство происходящим, неуверенность, депрессия, плохой сон. И, конечно, особняк. Было ли этого достаточно, чтобы ступить на эту дорожку, ведущую в темноту? Сюжет напоминал то, что должно было произойти с ней самой. Предчувствие будто бы заставило ее посмотреть в будущее. И еще эта женщина, героиня, странное сочетание прагматического ума, наивности и готической экзальтации. Неужели это я? Когда вошел Виктор, Наталья как раз размышляла над тем, что делать дальше. Сколько таких сюжетов уже нашло свое воплощение? Наталья не была поклонницей мистической и литературы ужасов, но могла себе представить, что примерно каждый четвертый роман об этом: дом и его обитатели… Если она напишет его, если найдет силы закончить эту мрачную сагу о безумии, то не будет публиковать. Но как сложно решить идти дальше! Ничего общего с пьесой («…Он поворачивается и смотрит на нее осуждающе…» или «Вика (смеясь). Какой ты, однако, шалун!») Страшная Книга не имеет. Вероятно, в этом и заключается ее главная сила. Горькое лекарство, призванное спасти брак Натальи.

Она дотронулась до мыши, указатель возник из небытия и прополз по тексту. Где-то скрипнула дверь, Наталья обернулась, прижимая руку к груди. С ее места не было видно, сдвинулась дверь ее кабинета или какая-то другая. Но она вообще не помнила, чтобы хоть где-то издавали звуки новые петли. Или это не дверь? Звук «издавало» дерево. А их кровать в спальне? Нет. Та сделана из толстых досок, плотно пригнанных друг к другу. Чтобы раскачать их и заставить скрипеть, понадобится несколько лет усиленных занятий любовью – и то нет гарантии.

Наталья встала, включила настольную лампу. По углам расселись тени, шторы задвинуты, между ними щели нет, шкаф-купе она сегодня не трогала. Но ведь звук-то был!.. Наталья прокралась к выключателю, зажгла верхний свет. Дверь оказалась закрытой. Положив пальцы на ручку, Наталья подождала и надавила на нее. Дверь открылась. Наталья выглянула в гробовую тишину и темень квартиры. Лида легла спать в одиннадцать вечера, Виктор несколько минут назад. В общем, ей показалось.

Ну и ладно.

Наталья вернулась за компьютер. Тихий гул, издаваемый двумя вентиляторами системного блока. Привычная вибрация, которую не замечаешь.

Она села и стала вслушиваться в свои мысли. «Если бы открылась дверь в кабинет, раздался бы щелчок замка. Здесь нужно поворачивать ручку, надавливая вниз», – подумала Наталья. Она пролистала файл до конца и посмотрела, какого объема ей удалось достичь на сегодняшний день. Почти четыре авторских листа. Наталья не помнила, сколько времени работала над ними.

Установив курсор после точки, она написала одно неуверенное, бледное предложение. Остановилась. Как трудно приступать к чему-то, когда оно долго лежало без движения. Нелегко, очень нелегко восстанавливать порванные связи, эти тонкие ниточки, скрепляющие воображение и реальность, твои руки и твои мозги.

Нет. Наталья стерла предложение. Когда теряется нить сюжета – это не так страшно, как лишиться интонации. Реанимировать ее сложно, а иных случаях нельзя, мелодия, когда-то звучавшая в твоем мозгу, смолкает навсегда. Наталья знала это. В случае с пьесой дело не только в том, что она потеряла вдохновение (Вика (задумчиво). А что если я скажу «нет»?»), но в том, что повернуло в неизвестность какое-то важное подводное течение. Одно из многих. Учитывая все это, неужели она думает, что «Брось в шлюху камень» можно воскресить?

Я не думаю так! Она уставилась в текст, испытывая ярость и страх. Страшная Книга манила, но пока не подпускала к себе близко. Наталья встала из-за стола, прошла по комнате, заглянула за задернутые шторы. Улица была пуста, в окнах дома напротив ни одного огонька. Отвратительная картина.

Уже завтра Наталья увидит особняк, на долгое время ей придется распрощаться с привычками и традиционным ритмом жизни, поселиться в лесу. Это не укладывалось у нее в голове. Умываться у колодца, всю ночь отмахиваться от комаров… Неужели нельзя снять жилье где-нибудь подальше? В гостинице? Впрочем, в тех краях вряд ли знают, что такое гостиница…

Наталья взяла распечатку пьесы, эти пять мерзких листов, и разорвала их пополам, потом эти части еще пополам. Швырнула в корзину для бумаг. Файл с пьесой находился в папке «Моя литература», где Наталья хранила все заметки и материалы. Посмотрев на значок файла и его название, она выбрала в контекстном меню пункт «удалить». Вышла на рабочий стол и очистила корзину (если раздумывать над правильностью своего поступка, с ума сойдешь от сомнений и угрызений совести).

С плеч словно гора свалилась. Все. Я принесла жертву Страшной Книге, теперь придется работать с ней.

Наталья выключила компьютер, чувствуя себя несчастной.

В спальне Виктор перевернулся со спины набок. В последнее время он часто просыпался потому, что от лежания на спине челюсть отвисала и рот оказывался открытым. Это вызывало неприятные ощущения. Казалось, этим воспользуется какое-нибудь насекомое… Детский иррациональный страх, но никуда от него не деться.

Виктор понял, что Наталья до сих пор не легла, и как только подумал о том, что ей надо полечить нервы, жена вошла в спальню. Скользнула неслышно, точно вампир или призрак, встала у кровати. У Виктора мурашки побежали по спине, но он притворялся, что спит. Наталья разделась и легла. На спину, укрывшись до подбородка. Захочет ли она секса сейчас? Она повернула голову к мужу. Реакции не было. Виктор переключился на мысли о доме. Сон не дал ему развить свое желание, и Наталье осталось только вздохнуть и забраться глубже под одеяло.

Утром она позвонила своим знакомым, которые интересовались пьесой и хотели поставить ее, и сказала, что работа не идет. Ей нужен перерыв, чтобы подумать. Набраться новых мыслей, расслабиться. О да, они понимают, конечно, они подождут. Хотя… когда примерно можно ждать готовый материал? Наталья ответила неопределенно, сославшись на то, что вдохновению не прикажешь. «Да, жаль, а мы тут прикидывали!..» Они посмеялись. Наталья не решилась сказать, что пьеса убита и больше не возродится.

Окончив разговор, она ощутила ядовитое желание закатить кому-нибудь скандал. Под рукой был только муж, но он не подходил на роль боксерской груши. Наталья проглотила свою злость, вместе с двумя таблетками успокоительного.

Она вынула сигарету, чиркнула зажигалкой.

– Ты уже пятую подряд куришь, – заметил Виктор.

Его джип только что свернул с магистрали на проселочную дорогу. Справа и слева опять было пустое пространство, над которым висели тучи. И надо же было выбрать этот день для поездки! Пасмурно, тоскливо.

– Наташа!..

Она посмотрела на мужа. Тот был весел, только эта радость больше походила на подавленную ярость.

– Да слышу я! – ответила Наталья. Она как разу думала о том, что стала много курить. – Что тебе надо?

– Мне надо, чтобы ты вернулась на землю. Хватит летать неизвестно где, – сказал Виктор. – Мы едем заниматься делом, а не на прогулку.

Мы сто лет не были ни на прогулке, ни на пикнике, ни на курорте, ни в ресторане… У него одна работа, подумала Наталья.

– Когда приедем, тогда и займемся.

– Ты рехнулась, – покачал головой Виктор, окончательно убеждаясь.

– Может быть. Но я излечусь, ты же сам сказал. Подышу свежим воздухом, поем экологически чистых продуктов.

– Ты что, издеваешься? – Он искривил губы, точно собирался плюнуть. Голос его был сдавленный. Вероятно, ему стоило большого труда не разораться. Ее это не пугало. Сейчас.

– И посплю хорошо, чтобы прочистить мозги. Все будет на высшем уровне, – добавила Наталья.

Машину покачивало на ухабах, но Виктор развивал приличную скорость. Через минуту дорога, свернув влево, побежала через лес. Наталья опустила стекло со своей стороны до конца, отмечая про себя, что успела забыть, как пахнут сосны и сырая от дождя земля, что значит сумрак под сводами сомкнутых крон и пение птиц. Ее целиком захватили новые впечатления. Сигарета, выпав, осталась на дороге, во влажной глинистой колее. Наталья знала, что ей предстоит ступить в новый мир, но чтобы вот так!? Будто какое-то невидимое течение подхватило ее и понесло к неизвестным порогам. Она не боялась разбиться – ей нравилось это чувство, когда отрываешься от привычного. Испытывал ли такое Виктор? В этом Наталья сомневалась. Он прагматик и позволяет себе испытывать лишь то, что полезно. Раньше она считала, что семейная жизнь частично сгладит его машинообразный образ мысли и чувствования, но так и не дождалась положительных, с ее точки зрения, перемен. Дело не в том, что Виктор мужчина. Он даже к собственной дочери никогда не испытывал умиления. Любил, конечно. Но так любят хорошо сделанную работу… А с другой стороны, откуда ей известно, что происходит у него внутри?

Я никогда этого не знала.

– Наташа…

– А? – Она вдохнула воздух и закашлялась. Виктор похлопал ее по спине. Ну конечно, вежливость и польза! Лида все больше в этом походила на него…

Наталья покраснела, но не от кашля, а от злости.

– Чего? – спросила она.

– Извини меня. Я вчера наговорил всякой ерунды.

Ох, он извиняется… Наталья не помнила, когда это было в последний раз.

– Ты понимаешь, я, правда, хочу, чтобы у нас был этот дом. Я ведь должен что-то после себя оставить.

– А Лида?..

– Лида? Ну конечно. Лида! – Виктор смотрел на дорогу. – Но – это другое дело. Это переживет нас всех и достанется нашему ребенку и внукам. – Наталья подумала, что он никогда не сожалел о том, что у них родилась дочь, а не сын, которому можно было бы передать дело. Странно. Или забота о доме играет роль какой-то компенсации? – Я неправ. Ты занимаешься своим делом. Я тебе не буду мешать, просто… помоги мне немного. Мы же семья, так?