Несуществующее настоящее (сборник)

– Нет, это ты урод, Василий прав, у тебя идеологическая паранойя. Ты не понимаешь, что фантазии – это фантазии, а поступки – это поступки. Или, по-твоему, писатель ужасов в жизни всех убивает и мучает?

Этот довод заставил Евгения задуматься: «Это аргумент, может, я не прав? Нет, это искушение».

Евгений нажал на курок. Прозвучал выстрел, Алексей вдруг неожиданно что-то осознал, это было видно по его лицу. Он увидел, он понял что-то такое, на что ему не хватило времени рассказать. Он упал в воду. Евгений быстро перевел взгляд на Андрея, который хотел сбежать, но не успел.

– Остров конечный, я все равно тебя найду, – обратился к нему Женя, далее продолжил, – значит, ты чужими руками хотел меня убить? Никак не осмеливался предложить связать меня и утопить или повесить? Об этом ты думаешь двое суток подряд?

Андрей стоял и не мог сказать ни слова, он был страшно напуган.

– Идиот, – вмешался сидящий спиной к ним Василий, – он же ребенок, он просто боялся и хотел спастись. Читай между строк мысли. Ты видишь в них только то, что тебе удобно!

Евгений нажал на курок, и Андрей упал. Внезапно Василий вскочил на ноги и побежал. Евгений сначала хотел начать стрелять в его сторону, но не стал. Остров все равно маленький, и Василий уже немолодой. «Как в кино, – подумал Женя, – совсем как в кино». Пройдя метров двести, он увидел кустарник. Его вдруг осенила мысль: «Если бы я был на его месте… Я бы по ночам носил сюда камни, чтобы в случае чего обороняться… И сидел бы я вон там». Евгений навел пистолет на предполагаемое место и нажал на курок. Через пару секунд из кустов вышел раненый в сердце Василий с камнем в руках и упал на спину. Он стал подзывать Евгения рукой, лежа на спине. Евгений подошел. Василий стал говорить:

– Ты думаешь, я убежал, потому что испугался смерти? Нет, я убежал, чтобы сопротивляться. Ты ошибся, Женя, во всех нас, без исключения.

– Но я разоблачил тебя. Я понял, что ты прячешь камни, я понял, где ты стоишь. Я ведь не мог читать твои мысли. Значит, я просчитал тебя, как банального «неправильного» человека.

– Нет же, – на последнем дыхании продолжал Василий, – дело в другом. Я подозревал с самого начала, но сомневался. Женя, тут не было никого, кроме тебя… Понимаешь? Тут не было чужих людей…

Василий умер. Евгений вдруг понял, о чем говорил ему только что убитый им пожилой старик. Он побежал обратно к берегу, чтобы посмотреть на лица Алексея и Андрея. Это был он, он в семнадцать и в двадцать восемь лет. Затем он вернулся к Василию и тоже увидел свои черты лица, это был он в шестьдесят пять лет. «Каким образом? Как такое может быть…» – испуганно думал Евгений. Его взгляд устремился на соседний остров, на котором под светом огня люди подбадривали очередного смельчака, который пытался покинуть скалистый остров. В этот раз они смастерили какое-то подобие катапульты. Человек должен был перелететь через скалы и, упав в воду, доплыть до берега.

– Давай, – сказал Евгений, – давай… Ну, давай же! – стал кричать он.

Человек взлетел, пролетел большое расстояние, но приземлился вновь на скалы.

Слишком в своей голове цепляешься за то, чему научился. Слишком сложно накручено, хоть и звучит красиво. Жаль только, работать не будет.

    Чжуан Цзы

Необычный человек

Каким вы судом людей судите, тем же и судимы будете.

    Иисус Христос

Отец Николай, отец Николай! – раздался зов в сторону идущего по своим делам священника.

– Да? – священник остановился и вопросительно посмотрел на окликавшего его человека.

– Отец Николай, – с небольшой одышкой, уже чуть тише продолжал говорить человек, – один мой хороший товарищ посоветовал мне к вам обратиться. Мне нужна помощь, я убил человека… Помогите мне, отец Николай, исповедуйте меня.

Закончив, человек с надеждой смотрел в глаза священнику.

– Тсс, тише, тише, – моментально сориентировался отец Николай, оглядываясь по сторонам, пытаясь понять, услышал ли кто-нибудь это заявление неизвестного мужчины или нет. – Давайте так: завтра мы с вами поговорим на эту тему. Я помогу вам, не сомневайтесь. Но не сегодня. Сегодня я не смогу. А вы сейчас идите домой и ни о чем не думайте, насладитесь сегодняшним днем, как будто в вашей жизни не произошло никаких событий. Договорились?

– Вы поможете мне? Правда, поможете? – нервно вопрошал мужчина.

– Обязательно помогу, я вам обещаю. Приходите завтра с утра, я буду ждать вас.

Мужчина заулыбался:

– Спасибо… Спасибо вам! – затем развернулся и ушел.

Отец Николай нисколько не удивился просьбе неизвестного ему мужчины. Он был один из тех священников, которые действительно имеют цель помогать людям, помогать через слово. Поэтому у него было множество прихожан, и их количество возрастало с каждым месяцем. У отца Николая была безупречная репутация. Всякий исповедующийся ему человек чувствовал себя освобожденным от какого-то тяжелого, долголетнего груза. После общения с ним люди уходили совсем не такими, какими приходили. Они уходили счастливыми и свободными. Поэтому отца Николая было сложно удивить каким-либо произошедшим событием. К нему приходили люди из разных социальных слоев, с совершенно разными проблемами.

Кто-то переживал огромную трагедию из-за того, что во время поста выпил стакан молока. А кто-то едва ли понимал жестокость своих деяний. «Отец Николай, я позавчера жену свою избил вместе с ребенком… Ну, это-то ладно. Но я в порыве еще и кошку свою ударил, не за что… Это, наверное, грех, да?» Что-то подобное порой приходилось слышать отцу Николаю. Сегодня же у него должна была состояться одна, по первому впечатлению, странная встреча. Действительно, удивительная. Именно поэтому отец Николай попросил зайти к нему завтра пришедшего мужчину.

Несколько дней назад на почту отца Николая пришло очень странное, короткое письмо. «Здравствуйте, отец Николай. Меня зовут Дмитрий. Мне нужна Ваша помощь. Со мной давно происходит что-то странное. От меня гибнут люди. Если Вы можете мне помочь, примите меня, пожалуйста, в такой-то день. Просто подтвердите, да или нет. Не вступайте со мной в диалог. Иначе, боюсь, что наша встреча может не состояться».

Отец Николай коротко ответил на это письмо ровно так, как просил его Дмитрий. Он написал: «Да». Вслед за этим пришло еще одно письмо такого же странного характера. «Спасибо Вам за понимание. У меня к Вам еще две просьбы: напишите мне, пожалуйста, в какую кабинку для исповеди мне зайти. И вторая, пожалуйста, не общайтесь со мной. Отвечайте только «да» или «нет» и то лишь при необходимости. Избегайте со мной всякого контакта. И когда я приду, не подходите ко мне. Я сам все Вам расскажу и лишь после этого Вы можете сами принять решение, что делать. Такого-то числа, в такое-то время я буду у Вас».

Вот и наступил тот самый день. Для отца Николая это был неординарный, странный и своего рода интересный случай. Совершенно не понимая суть проблем и смысла странной просьбы человека не общаться с ним, он стоял около назначенной им кабинки и наблюдал за входом. В условленное время дверь церкви открылась, и показался неуверенный в себе молодой человек. Он был очень красив, на вид двадцать два – двадцать три года. Голова его была опущена вниз, но он периодически поднимал ее, дабы найти кабинку для исповеди. Отец Николай вошел в кабинку и стал ждать. Спустя примерно минуту в кабинку зашел человек.

– Отец Николай, это вы? – спросил человек.

– Да, – коротко ответил священник, соблюдая данное им обещание.

– Это я вам писал. Молчите, пожалуйста, не вступайте со мной в диалог, – снова предупредил молодой человек. – Даже не знаю, с чего начать. Мне посоветовал вас один человек… Я почитал отзывы о вас на определенных форумах, навел свои справки, и мне показалось, вы можете мне помочь. Давайте, я начну сначала…

Отец Николай послушно слушал и молчал.

– Сейчас мне двадцать семь лет, но вы, наверное, успели заметить, что выгляжу я чуть моложе. С детства у меня была тяга к общению. Я любил общаться, любил слушать. Для своих сверстников я всегда был жилеткой, в которую можно было плакаться. Со мной делились хорошими и плохими новостями, доверяли мне, одним словом, видели во мне надежного и понимающего друга. Когда я стал старше и начал взрослеть, в частности, лет в четырнадцать, я подумал, что доверие ко мне со стороны друзей – это лишь временное явление. Как ни странно, но интеллектуально я рос гораздо быстрее своих сверстников. Желание слушать и сочувствовать усилилось в несколько раз, плюс появилась новая потребность, а именно – давать советы, пытаться помочь человеку.

Уже в этом возрасте мои сомнения относительно временности моего спроса среди сверстников рассеялись, потому что со мной стали делиться своими переживаниями взрослые люди. Мне, четырнадцатилетнему мальчику, взрослые женщины на полном серьезе рассказывали о своих проблемах в семье, на работе, о каких-то сложных интригах, протекающих в рабочих коллективах. Мужчины рассказывали мне про то, как они изменяют своим женам, про то, как подделывают документы для налоговой и прочие разные дела и события, суть которых я практически не понимал.

В первое время это были знакомые моих родителей. Они смотрели на меня, как загипнотизированные, и изливали все свои проблемы. Я лишь молчал, потому что банально стеснялся, но при этом получал колоссальное удовольствие. Не понимая от чего, просто мне было хорошо. Спустя несколько лет, когда мне исполнилось восемнадцать, я имел очень много желающих пообщаться со мной. Фактически я занимался тем, чем и вы сейчас, – исповедовал. В том возрасте, несмотря на всю свою скромность, я признался себе: «У меня дар, дар от Бога». Стоит мне заговорить с кем-нибудь в автобусе о погоде, при желании, через десять минут я мог бы узнать все о жизни человека, обо всех его скелетах в шкафу. Люди сами рассказывали мне об этом, мне даже ничего не приходилось делать. Поэтому-то я и решил, что у меня дар.

Далее я пошел учиться на психолога, так как это было очень уместно для моей способности. И не зря. Уже через некоторое время я стал принимать людей, как врач. Я работал как самый настоящий психолог. В детстве я мечтал закончить медицинский университет, стать врачом. Но в восемнадцать лет понял, что не стоит этого делать. Судьба унесла меня несколько в иную сторону. Я стал зарабатывать столько денег за свои приемы, что далеко не каждый профессиональный врач со стажем может столько заработать. Но суть не в этом. Главное для меня было то, что я помогал людям. Я решал все их проблемы. Выслушивал их, давал им советы, успокаивал, чего только я не делал! Чем больше я работал, тем лучше у меня получалось, тем быстрее достигался нужный эффект.

Но три года назад начало происходить нечто странное. Я заметил, что мои клиенты, даже те, которые периодически приходили ко мне много лет, вдруг стали пугаться после моих сеансов. Я по-прежнему помогал им, но появился какой-то странный побочный эффект. Мои клиенты становились напряженными и порой просто запуганными. Затем это состояние проходило, но после очередной встречи со мной это вновь возобновлялось. А два года назад вдруг начали происходить совершенно страшные события. Во-первых, вступая с кем-либо в контакт, я даже не задавал вопросов, как незнакомый человек начинал мне все рассказывать. Однажды, я просто задал вопрос на улице: «Не подскажете, сколько сейчас время?» Прохожий ответил мне: «Двадцать минут пятого. Вы знаете, я всегда боялся, что…» – и просто-напросто начал исповедоваться.

Но, как оказалось, это лишь половина беды. Затем люди просто начали умирать, разговаривая со мной. Впервые это случилось в магазине. Я стоял в очереди, и женщина лет сорока повернулась ко мне лицом, что-то спросила про цены, я ответил. Далее она начала рассказывать какую-то историю о своих проблемах, затем жутко испугалась и упала. Приехавшая скорая зафиксировала мгновенную смерть. Я сразу понял свою причастность к этому событию. А дальше в моем присутствии люди стали умирать все чаще и чаще. Раз в неделю кто-то умирал. Если я с кем-то общался, то это была последняя беседа оппонента. В прямом смысле слова. Люди просто пугались и падали замертво, либо умирали в тот же день вечером.

Я, конечно же, сразу прекратил принимать своих клиентов. Стал разговаривать со всеми только по телефону. Стоило мне где-нибудь на улице ответить прохожему, как пройти на какую-либо улицу, он падал без чувств или ему становилось резко плохо. Лишь несколько раз я видел, как люди не реагировали на меня. Тогда я просто перестал реагировать на людей. До сих пор общаюсь лишь по электронной почте или по телефону. На улице же делаю вид, что немой. Но и это еще не самое страшное, – загадочно произнес Дмитрий. – Самое страшное, святой отец, что еще чуть позже я стал видеть того, кто убивает всех этих людей. Это делаю не совсем я. Это делают какие-то демоны. Впервые я увидел это, когда ко мне на улице подошел какой-то нищий, преступного вида. На тот период я уже притворялся немым. Он очевидно угрожал мне, и я ответил ему, глядя в глаза: «Ты ничего от меня не получишь». И вдруг рядом с ним появился черный силуэт, какой-то грязный и с безумным, я бы сказал, бесноватым выражением лица, в руке у него был огромный нож, ржавый нож. Затем, омерзительно посмеиваясь, словно сумасшедший, этот демон ударил ножом бродягу прямо в грудь. Бродяга испуганно смотрел на него, затем упал, держась руками за рану. Спустя несколько секунд демон исчез, и рана, которую я четко видел на груди нищего, тоже исчезла. Передо мной лежало мертвое тело. Так я в первый раз увидел, кто убивает всех общающихся со мной людей.

После этого мне еще несколько раз доводилось это видеть. Хотя я ни с кем не общаюсь, но иногда все-таки забываюсь и могу обронить какую-либо реплику в сторону человека. Только убивающие демоны все время разные. Все они очень страшные, но разные.

Вот моя история, святой отец. Помогите мне, если можете, я не знаю, что мне делать. Уже два года я ни с кем не общаюсь вслух и являюсь угрозой для окружающих.

Дмитрий закончил говорить, и у него промелькнула пугающая мысль: вдруг священник, слушающий его, уже мертв. Но, к счастью, это оказалось не так. Отец Николай внимательно все слушал и впервые заговорил с Дмитрием полноценной речью:

– Очень необычная история, Дмитрий. Очень неоднозначная. Но, мне кажется, я начинаю понимать, в чем дело…

Дмитрий был восхищен смелостью отца Николая. Несмотря на услышанное, он не боится говорить с ним и, кроме того, даже не поинтересовался, не было ли в его истории болезни шизофрении.

– В чем? – с нетерпением спросил Дмитрий.

– А вот если я сейчас не умру, то скажу, в чем. А ну-ка, Дмитрий, выйди наружу!