Лаки Старр и спутники Юпитера

Раздался дикий смех, но Саммерс поднял руки.

– Просто уступай Арману дорогу, член Совета. Это единственное правило, которое ты должен запомнить. Мы будем смотреть с края коридора. Если попытаешься сбежать до конца урока, я швырну тебя назад; на всех уровнях стоят люди, они готовы сделать то же самое.

Верзила воскликнул:

– Пески Марса, ваш человек тяжелее Счастливчика на пятьдесят фунтов, и он привык к аграву!

Саммерс с насмешливым удивлением повернулся к нему.

– Да ну! Никогда об этом не думал. Какой стыд! – Все рассмеялись. – В путь, Старр. Иди в коридор, Арман. Стащи его, если понадобится.

– Не понадобится, – заверил Дэвид.

Он повернулся и шагнул в открытое пространство широкого аграв-коридора. Ноги его оказались в воздухе, он слегка коснулся пальцами стены, медленно начал переворачиваться, столь же легким прикосновением к стене остановил вращение. И стоял в воздухе, глядя на собравшихся.

Послышались негромкие одобрительные возгласы. Впервые заговорил Арман – раскатистым басом:

– Эй, мистер, неплохо!

Губы Саммерса скривились, на лбу появилась сердитая морщина. Он резко ударил Армана в спину.

– Не разговаривай, идиот! Отправляйся и покажи ему!

Арман медленно двинулся вперед. Он сказал:

– Эй, Ред, давай не слишком.

Лицо Саммерса исказилось от ярости.

– Отправляйся! И делай, что тебе сказано! Я тебе сказал, кто он такой. Если мы от него не избавимся, появятся новые. – Говорил он резким шепотом, который не разносился далеко.

Арман вошел в коридор и остановился лицом к Дэвиду.

Старр ждал, стараясь ни о чем не думать. Он сосредоточился на слабом потоке эмоций, которые транслировала венлягушка. Некоторые он распознавал без труда – и природу их, и владельца. Легче всего было выделить Реда Саммерса: страх и гложущая ненависть, смешанные с беспокойным торжеством. Воспринималось и легкое напряжение Армана. Изредка доносились волны возбуждения от одного или другого зрителя; иногда эти волны совпадали с возбужденным или угрожающим криком, и тогда Дэвид узнавал владельца эмоции. И все это, конечно, приходилось отделять от мощного потока гнева, шедшего от Верзилы.