Полковник трех разведок

– Образное сравнение.

– Оно станет еще «образнее», когда вы узнаете, что в свое время зарубил ему присвоение генерал-майора не кто иной, как маршал Жуков.

– Тогда Неродову по-настоящему не повезло.

– После этого Вечного Полковника множество раз, праведно и неправедно, представляли, проталкивали и снова представляли к генеральским лампасам, но всякий раз на какой-то из инстанций происходил сбой.

– Неужто Жуков всё еще по-прежнему пытается?..

– Как случайно выяснилось, «маршал Победы» давно забыл о его существовании. Вроде бы при случае после напоминания вспомнил, но с величайшим трудом. И конечно же после того, первого, фронтового еще, вмешательства, никогда больше Неродовым не интересовался. Тем не менее, молва твердит, что над «престарелым полковником» всё еще тяготеет «проклятие маршала». И на должности этой он задержался только потому, что в свое время один добрый человек помог ему написать и защитить докторскую.

– На которую «маршальское проклятие», судя по всему, не распространялось.

– Следует полагать. Он недолюбливает многих, но вас особенно. Уж не знаю, какие там у вас сугубо служебные отношения, но, простите, «Пень-Пеньковский» время от времени слетает именно из его уст. Полагаю, что вы должны знать об этом.

Полковнику понадобилось немало выдержки, чтобы скрыть нахлынувшее на него раздражение. Однажды краем уха он уже слышал это презренное прозвище, но теперь стало известно имя человека, которому смело можно было приписать его авторство.

– В школьные годы я и сам умудрился сотворить несколько прозвищ. К тому же Неродов уже видит во мне несвоевременного преемника.

– И правильно видит. Не позволяйте ему забывать об этом, – воинственно отреагировала Курагина, а, перехватив удивленный взгляд полковника, объяснила: – Любой карьерный рост зиждется на «законах джунглей».

– Поучительно было услышать это напоминание именно от вас, Тамила Эдуардовна. Нет, в самом деле… С величайшим уважением отношусь к деловым, рассудительным женщинам.

– Приглянулись вы мне, полковник Пеньковский; если уж так, вскрывая карты. Правда, до сих пор гадаю: «К чему весь этот сонный бред любви? Что он способен предвещать?» Но, все амуры небесные – свидетели тому, приглянулись.

Они еще дважды встречались в «Наполеоне», но при этом всегда располагались за соседними столиками. А после того как впервые побывали на этой явочной, на два дня в неделю закрепленной за Пеньковским, квартире, вообще перестали встречаться где-либо на людях, решив, что самое время шифроваться, причем основательно, вплоть до глубокого подполья.

Впрочем, всё это уже в прошлом.

Москва. Военно-воздушный атташат при посольстве США.

Апрель 1961 года

Дэвисон уже собрался уходить, когда атташе вдруг спросил:

– Это правда, капитан, что ваши отношения с руководством ЦРУ осложнилось после того, как стало известно, что вы засели за мемуары времен войны, восстанавливая в своих «письменах» период, который касался пребывания вас, а главное, Даллеса, в Швейцарии?

Дэвисон замешкался с ответом, слишком уж неожиданным выдался тематический переход шефа, но сразу же овладел собой.

– В качестве одной из причин можно называть и эту.

– Следует предположить, что, находясь в Швейцарии, вы получили выход на начальника Главного управления имперской безопасности Третьего рейха Эрнста Кальтенбруннера?

– Увы, нашлись люди, которые предположили это давным-давно, сэр.

– Причем вели с ним переговоры, еще задолго до капитуляции Германии?

– После капитуляции, сэр, это уже не имело бы никакого смысла, – с неприкрытой иронией парировал капитан.

– Естественно, естественно, – поспешил согласиться Малкольм, не позволяя выбить себя из седла. – Меня, собственно, интересует другое: был ли задействован во время этих переговоров известный всем нам Отто Скорцени, оберштурмбаннфюрер СС, – почти по слогам прочел полковник название эсэсовского чина, написанного на календарной страничке.

– Естественно, сэр. На последней стадии войны Скорцени выступал уже в качестве не только известного диверсанта, но и очень влиятельного военного чиновника. Не следует забывать, что он был назначен начальником военного управления Главного управления имперской безопасности, то есть представал перед миром в должности руководителя всего военного аппарата секретной службы СС и службы безопасности. Но и до этого назначения он был не последним человеком в имперской службе безопасности.

– Напрасно вы пытаетесь убедить меня в этом, капитан. Лучше скажите, действительно ли вы пытались завербовать этого «человека со шрамами», чтобы превратить его в агента Стратегических служб США?

– Не смею приписывать себе такую роль, сэр. На меня возлагались всего лишь вспомогательные функции. Непосредственно же разработкой Скорцени занимался известный вам генерал-майор Уильям Доновэн[4 - Доновэн (Донован) Уильям, с 13 июля 1942 по 20 сентября 1945 года являлся директором Управления стратегических служб (УСС) США, которое, собственно, и создал. Генерал-майор (с ноября 1944). В 1946 году принимал участие в работе Международного Нюрнбергского трибунала. В 1953–1954 годах являлся послом в Таиланде. Его имя занесено в Зал славы военной разведки США.].

– Хотите убедить меня, что генералу это удалось?

– Все те сведения, которыми обладал Скорцени и которые хоть в какой-то степени могли заинтересовать американскую разведку, начальник УСС в Европе генерал Доновэн в конце концов получил.

– Но уже после капитуляции рейха.

– Совершенно верно, сэр, после. Случилось так, что на завершальной стадии войны генералу пришлось не столько вербовать обер-диверсанта рейха, сколько спасать его от правосудия союзников, в том числе американского.

– Причем это ему удалось. Насколько мне известно, – вновь заглянул атташе в свою записную книжку, – в июле 1948 года операцией по освобождению «человека со шрамами» из лагеря для военных преступников в Дармштадте руководил бывший подчиненный Доновэна, некий майор службы безопасности Макклур. Вам знаком этот джентльмен?

– Естественно. Если не ошибаюсь, с сорок второго года он руководил армейской секретной службой США на европейском театре военных действий, чуть позже возглавлял отдел психологической войны в Европе, а в сорок седьмом назначен на должность начальника отдела «контроля над информацией» американской военной администрации в Германии.

– И каким же образом он умудрился освободить Скорцени?

– Самым банальным. Он ведь не зря считался специалистом по психологическим методам ведения войны. Просто в одно прекрасное утро к воротам Дармштадтского лагеря подъехала машина американской военной полиции, и рослый, «убедительный» американский офицер приказал немецким охранникам немедленно доставить ему арестованного Скорцени для допроса. Немецкий офицер настолько боялся ослушаться грозного американца, что даже не решился посмотреть его документы. Кстати, по картотеке нашей разведки Скорцени проходил под оперативным псевдонимом Эйбл.

– У вас отличная память, капитан.

– Время от времени, стараюсь освежать старыми записями, походами в армейский архив и публикациями в прессе.

Кроме всего прочего, майор Макклур и подполковник СС Отто Скорцени являются знаковыми героями моих мемуаров, сэр.

– Боюсь оказаться в числе первых ценителей вашего таланта.

– Речь не о таланте, сэр. Мои воспоминания – всего лишь свидетельство очевидца. Если бы не майор и его коллеги, возможно, мы не видели бы сейчас личного агента фюрера по особым поручениям Отто Скорцени, чуть ли не единственного из плеяды всемирно известных деятелей Третьего рейха, – среди живых[5 - Известно, что ко времени описываемых событий Отто Скорцени (1908 г.р.) еще был жив, он умер намного позже – 6 июля 1975 года, в Испании.]. Да к тому же в облике респектабельного бизнесмена, легально путешествующего по Европе, в том числе и по Германии. Правда, порой из деликатности он появляется под другой фамилией, с паспортом какой-либо другой страны в кармане.

– Представляю себе этого исполосованного шрамами верзилу с чужим паспортом в руке у стойки пограничного контроля, – расплылось в улыбке худощавое, и тоже исполосованное, только не шрамами, а ранними морщинами, лицо полковника.

– Поскольку с паспортами и подданствами проблем у Скорцени никогда не возникало, то, согласен, любуясь воинственными, никакому гриму не поддающимися шрамами на лице «самого страшного человека Европы», пограничники и полицейские Ирландии, Испании, Германии, Италии, Швейцарии и прочих стран лишь иронично ухмыляются. Даже не пытаясь при этом официально выяснить, кто же перед ними на самом деле.

– А тем временем вокруг Скорцени уже начинает собираться бывший генералитет, причем не только СС, но и всех прочих родов войск.

– Мало того, бывшего личного агента фюрера по особым поручениям рассматривают теперь, чуть ли не как духовного преемственника Самого…

– Ответ исчерпывающий, – неожиданно жестко прервал Малкольм своего подчиненного. – Вы – интересный собеседник. Не исключено, что к этому разговору мы еще вернемся, и вы поведаете немало нового и предельно интересного. А пока что не смею вас больше задерживать, капитан Дэвисон. Готовьтесь к завтрашней встрече. Пусть даже «дистанционной».

Москва. Конспиративная квартира «Лисья нора» в ведомственном доме Совмина. За день до встречи полковника Пеньковского с британцем

– Так чем же все-таки вызван разговор о зарубежной командировке? – поинтересовался полковник, как только Тамила Курагина, – в узких кругах сексуально-агентурной общественности больше известная под оперативным псевдонимом Миледи, – вышла из душа.

– Предлагаю забыть. Размечталась, как тюлениха посреди Сахары – только-то и всего.