Цена бесчестья

– Ясно. Ему, кажется, лет сорок или сорок пять?

– Сорок шесть. Я знал, что ты обязательно о нем спросишь. Мы уже ищем всю информацию о Каплуновиче. Очень интересный тип. Между прочим, доктор наук, был довольно успешным ученым, защитил кандидатскую диссертацию в двадцать пять, докторскую в тридцать. А потом бросил науку и ушел в бизнес. Говорят, что он был очень перспективным молодым человеком, подающим большие надежды.

– Он вовремя сориентировался, – заметил Дронго, – понял, что лучше идти в миллиардеры, чем оставаться бедным ученым.

– Ты становишься циничным меланхоликом, – заметил Эдгар.

– И еще человеконенавистником, – добавил Дронго, – ладно. Хватит меня критиковать, я уже сам знаю все свои недостатки. Позвони им и скажи, что я буду ждать его сегодня в семь часов вечера у себя. Пусть приедет один. В шесть у меня появишься ты с его подробным досье. Во всяком случае, мы должны понять, что он от нас хочет, до того, как он переступит порог моей квартиры.

– Уже работаем, – доложил исполнительный Вейдеманис.

Дронго положил аппарат обратно на столик. Он успел просмотреть поступившие сообщения. Затем просмотрел сайт телефонной компании, принадлежащий Каплуновичу. Обед он заказал себе в ресторане, попросив водителя привезти его к шести вечера, чтобы не есть в одиночку. Ровно в шесть часов появился пунктуальный Вейдеманис. Через несколько минут водитель привез заказанный обед. Эдгар не собирался есть, но не стал отказываться, присев за столик в кухне. Они сидели друг против друга, и Вейдеманис, достав свои записи, знакомил Дронго с полученными сведениями.

– Он родился в Новосибирске, – сообщил Эдгар, – родители работали в институте физики. Отец тоже был доктором наук, мать старшим лаборантом, кандидатом наук. Мать жива до сих пор, отец умер четыре года назад. Борис с отличием окончил школу, затем получил красный диплом в институте, престижное распределение в московский институт. Почти сразу поступил в аспирантуру. В двадцать пять стал кандидатом наук. Через пять лет – одним из самых молодых – доктором. Тема была как раз связана с возможностью беспроводной связи. В тридцать два ушел в бизнес, основав свою небольшую компанию. Через четыре года они были владельцами сотовой телефонной компании, которая начала успешно работать на рынке. Во время дефолта чуть не разорились, но затем получили крупный кредит в банке и смогли поправить свои дела. Через три года они были уже самой крупной телефонной компанией в стране. Еще через год Борис Каплунович начал скупать акции металлургических компаний.

– Типичный путь удачливого бизнесмена, – кивнул Дронго.

– Да. Он был женат, но развелся, когда ему было двадцать девять. От первого брака детей нет. Второй раз женился в тридцать четыре. Жена – Кира Логутина, менеджер крупной туристической фирмы. У нее это был тоже второй брак. Первый брак с Игорем Журавлевым, журналистом, распался. От первого брака у Киры есть сын Максим. Ему сейчас восемнадцать лет, он учится в Англии. От второго брака у Киры еще двое детей. Алла и Кирилл. Девочке двенадцать, мальчику девять. Живут вместе с матерью во Франции, учатся в престижной французской школе. Отец часто проводит время рядом с ними.

– У них все в порядке?

– Кажется, да. Мы даже нашли их телефон во Франции. Представились сотрудниками страховой фирмы. У них все нормально.

– Интересно. Тогда такой личный вопрос. У него есть любовница?

– Возможно, есть, но мы пока ничего не знаем. У нас был для проверки только один день. Но, судя по всему, он не бабник, достаточно серьезный человек, хотя ничего исключать нельзя. Когда у человека есть такие деньги, он начинает портиться…

– В тебе говорит твой социалистический опыт, – улыбнулся Дронго, – хотя действительно деньги обладают страшной разрушительной силой. Что еще?

– У Бориса есть сестра. Живет в Новосибирске вместе с матерью. Замужем. Двое детей, внук. Борис купил им большой дом, поселил всех вместе. Нормальная семья, никаких отклонений.

– Значит, вы ничего не узнали?

– Почти ничего, – загадочно ответил Эдгар.

– А конкретно?

– Каплунович в последние дни выходил на нескольких частных детективов. Встречался с сотрудниками МУРа. Об этом узнал Кружков. Видимо, ему рекомендовали именно тебя.

– Выходит, что у него есть конкретное дело, о котором вы не смогли узнать?

– Получается, что так, – подтвердил Вейдеманис, – но бизнесмены народ закрытый. Они свои тайны в Интернете на сайтах не вывешивают.

– Ты дал ему мой московский адрес?

– В семь часов он приедет. Я предложил ему приехать без охраны, он согласился. Но, может быть, охрана будет внизу, в его машине.

– Пусть будет. Если у него важное личное дело, то он обязательно поднимется один. Ты же сам говоришь, что бизнесмены – народ закрытый.

Пятое октября

Каплунович приехал ровно в семь часов вечера. Сначала позвонил снизу дежурный охранник, доложивший, что приехал гость. Затем в кабине лифта поднялся сам Каплунович. Он прибыл без охраны, очевидно оставив сопровождающих в своей машине. Дронго открыл дверь. Перед ним был высокий мужчина, почти такого же роста, как и сам Дронго: внимательный взгляд, модные очки, чуть тронутые сединой волосы, умное волевое лицо. Гость был одет в светло-серый костюм и темно-серый плащ. Войдя в холл, он протянул руку. Рукопожатие было сильным, энергичным. Оставив плащ на вешалке, Каплунович прошел в гостиную.

Войдя в комнату и обнаружив там Вейдеманиса, гость недоуменно обернулся и взглянул на Дронго. Очевидно, он не ожидал, что в квартире окажется кто-то еще.

– Это мой друг и напарник Эдгар Вейдеманис, – представил гостю своего помощника Дронго, – могу вас заверить, что все сказанное вами останется здесь и никто из посторонних не узнает о нашем разговоре. Я доверяю господину Вейдеманису так же, как себе.

– В наше время иметь такого человека большая роскошь, – заметил Каплунович, усаживаясь в предложенное ему кресло. Дронго сел напротив. Эдгар устроился на диване.

– Что-нибудь выпить? – предложил Дронго.

– Нет, спасибо, – отказался Каплунович, – очевидно, мне нужно представиться. Я Борис Самуилович Каплунович, руководитель холдинга КТС, ведущий акционер ряда предприятий и организаций нашей страны. И у меня есть к вам конкретное дело.

– Я вас слушаю. Думаю, что мне не нужно представляться. Вы уже навели справки обо мне, прежде чем здесь появиться. Или я не прав?

– Правы. Только я не совсем понимаю, как к вам обращаться.

– Дронго. Меня обычно так и называют.

– Очень хорошо, господин Дронго. Дело в том, что у меня к вам не совсем обычное дело. Речь идет о моей семье. Скорее о моей супруге. Проблема в том, что исчезла ее младшая сестра. У них разница в возрасте более семи лет, и моя жена Кира была для своей сестры Веры почти как мама. Опекала ее, заботилась, поддерживала. В общем, вы меня понимаете…

Дронго кивнул.

– И теперь она исчезла, – продолжал Каплунович, – вот уже две недели мы не знаем, где она и что с ней происходит.

Наступило молчание. Каплунович молчал, ожидая вопросов. Дронго молчал, ожидая, когда его гость продолжит рассказ. Наконец Борис Самуилович не выдержал:

– Мы уже пытались ее искать, но не смогли найти. И вообще мы не совсем понимаем, что происходит…

– Давайте по порядку, – предложил Дронго, – кем работала сестра вашей супруги?

– В крупной финансовой компании. Я знаю их президента. Солидная компания, ничего необычного. Там мы уже проверяли несколько раз. Она готовила отчет и не успела его сдать, но отчет был почти готов и находился в ее рабочем кабинете. Никакой связи исчезновения Веры с ее работой мы не нашли.

– Какая компания?

– «Баркер-групп». Это филиал известной немецкой компании. Там нет ничего криминального, если можно предположить, что ее искали из-за этого. Во всяком случае, я наводил справки. У нее была работа, связанная с обычными финансовыми отчетами.

– Она жила одна?

– Да. У нее был друг, но они давно расстались. Сейчас этот друг живет в Латвии. Я звонил и ему на всякий случай. Но он ничего не слышал о Вере.

– Давно они расстались?

– Больше двух лет назад.

– И с тех пор она жила одна?

– По моим сведениям, да. Во всяком случае, она рассказывала о своих встречах с другими мужчинами своей старшей сестре. Но в последнее время у нее не было никаких связей, даже случайных. Опрошенные консьержи показали, что к ней никто не ходил.