Тоннель призраков

Следом за ними сидел журналист, чья характерная внешность выдавала в нем прибалта. Еще в советские времена артистов из Прибалтики обычно приглашали на роль иностранцев, настолько резко выделялись они на фоне остальных граждан некогда единой страны. В них сохранялся своеобразный европейский шарм. Сидевший в кресле Янис Кравалис, известный журналист, всегда работал в России, но так и не перенял внешних манер своих коллег, не изменил он и своего журналистского имиджа, был мастером аналитических статей. Одет он был в довольно яркий красный свитер и мягкие вельветовые брюки. Свою куртку Кравалис снял, войдя в вагон, и повесил рядом на вешалку.

С правой стороны прохода сидела молодая девушка. Очевидно, это была Алена Новикова. Дронго видел только аккуратное каре ее подстриженных темных волос. Девушка задумчиво смотрела в окно.

Сразу за ней сидел прислонившийся к окну и, очевидно, дремавший Прохор Нелюбов. Бизнесмен обернулся, когда вошли Дронго и Родионов. Затем снова принял прежнюю позу, решив, что вошедшие не стоят его внимания. Дронго обратил внимание на глаза бизнесмена: в них читались решимость и одновременно какая – то растерянность.

С левой стороны сидел книгоиздатель, лысоватый господин, когда-то рыжий, а теперь, похоже, подкрашенный хной. Василий Трифонович Деркач прославился изданием шпионских романов и триллеров, приносивших баснословную прибыль в начале девяностых годов, когда эта переводная продукция хлынула неуправляемым потоком в Россию. Его темный, несколько мятый костюм создавал вокруг него атмосферу скуки. Оживление в костюм вносили лишь начищенные до блеска бордовые ботинки.

Вошедшие с шумом дамы Анохины разместились недалеко от Деркача. Почти сразу же вслед за ними появился Борисов, который устроился недалеко от сидевших в конце вагона Дронго и Родионова. Последним был Кунин. Багажное отделение в этом, как и во многих неспальных вагонах, размещалось в конце вагона, там имелись специальные полочки для багажа. Чемоданов у отъезжающих было так много, что часть пришлось поставить в салоне. Большую и тяжелую зеленую сумку носильщик поместил рядом с ее хозяйками – Анохиными. Сопровождавший группу француз пересчитал чемоданы, пожал руку Кунину и пожелал группе (по-английски, но с французским акцентом) счастливого пути.

Горшман и Беляев приветливо кивнули ему на прощание. Зинаида Михайловна поморщилась, ее раздражал даже вид этого француза. Нелюбов, все такой же угрюмый, даже не посмотрел в его сторону. Кунин приветливо улыбнулся, журналисты вежливо приняли слова сопровождающего к сведению.

Француз вышел из вагона. Ровно в одиннадцать часов сорок три минуты состав тронулся. Дронго взглянул на часы. Его всегда поражала точность европейского расписания. Родионов перехватил его взгляд.

– Европа, – пробормотал он негромко, – нам до них еще далеко. Мы все еще Азия.

– Не уверен, что в Азии все так плохо, – хмыкнул Дронго. – В многомиллионном мегаполисе Токио меня поражали автобусы, которые шли по расписанию с точностью до полминуты. В Азии, учтите, не все так плохо, полковник.

Родионов пригладил непослушный ежик седых волос.

– Может быть, – согласился он. – Этот проклятый кризис выбил нас всех из колеи. Нам казалось, что уже все налажено, что скоро все будет нормально. И вот опять, опять срыв.

– Я и теперь думаю, что все будет нормально, – убежденно сказал Дронго. – Во всяком случае, пока нет оснований опасаться краха. Пока ситуация достаточно стабильна.

– Она скорее заморожена в нестабильном состоянии, – возразил Родионов.

За окном мелькали длинные составы, спешившие к Северному вокзалу французской столицы. Через минуту в вагоне появилась улыбающаяся проводница. Для редкой группы специально подобрали девушку из Словакии, которая знала русский язык. Девушка вышла на середину вагона и сказала, обращаясь ко всем пассажирам, с характерным южнославянским акцентом:

– Добрый день, дорогие друзья. Сейчас я раздам вам меню, и вы сможете выбрать себе напитки. Через час мы проедем Лилль, а затем войдем в Евротоннель, о чем вы будете заранее предупреждены. Но до этого я еще предложу вам обед. Меня зовут Сандра, и вы можете обращаться ко мне по любому вопросу.

Девушка вышла из вагона, и Кунин поднялся следом за ней.

– В Лондоне нас будут ждать, – сообщил он членам группы, – для всех присутствующих заказаны номера в лондонском отеле «Дорчестер».

– Мы просили «Кларидж», – недовольно прохрипел Горшман.

– Конечно, – кивнул Кунин, – вам с супругой и Петру Леонидовичу мы заказали «Кларидж». Машины отвезут вас в отель.

– А почему всей группе не заказали «Кларидж»? – раздался резкий голос Зинаиды Михайловны. – Почему за свои деньги мы должны жить в конюшне?

– Уважаемая Зинаида Михайловна, – не смутился Кунин, очевидно привыкший к выходкам вздорной дамы, – вам заказан лучший отель Лондона, принадлежащий султану Брунея. Это одна из самых великолепных гостиниц Европы, расположенная на Парк-Лейн. Чем вы недовольны?

Он прекрасно знал, чем именно она была недовольна. И сама Анохина понимала, что все знают причины ее капризов. Но начатую игру нужно было продолжать до конца, не признаваясь даже самой себе, что ее бесит. Горшман тяжело засопел, но смолчал. Его жена по-прежнему читала журнал, не поднимая головы.

– Там наверняка слишком шумно, – сказала Анохина, не обращая внимания на умоляющие взгляды дочери.

– Я попрошу дать вам номер, выходящий окнами во внутренний двор, – терпеливо продолжив диалог, предложил Кунин. – У кого-нибудь еще есть вопросы?

– Программа не будет изменена? – спросил Кравалис с легким нерусским акцентом. – Все остается в силе?

– Именно так, – кивнул Кунин. – Мы будем жить в Лондоне два дня, а затем вылетим в Москву. Билеты первого класса нам уже заказаны. Я помню, что у вас намечена важная встреча в Лондоне. Вы можете не беспокоиться, Янис, мы все уже обговорили.

– Какая разница во времени у Парижа с Лондоном? – спросил Нелюбов. С его лица не сходило угрюмое выражение, и его мрачный глуховатый голос действовал всем на нервы. Кажется, он вообще впервые раскрыл рот за все время путешествия, так как остальные члены группы взглянули в его сторону, а Беляев даже удивленно дернул головой.

– Всего один час. Нужно перевести стрелки часов на один час назад. Мы прибудем в Лондон, когда там будет без семнадцати два, а в Париже будет, соответственно, на час больше, – пояснил Кунин.

– Наша гостиница далеко от центра города? – спросил Деркач, у которого был довольно тонкий голос, не вязавшийся с его внушительными габаритами.

– Она в самом центре. До Гайд-парка несколько метров, до Пиккадили три минуты пешком, до Оксфорд-стрит чуть больше. До сада, который окружает Бекингемский дворец, от силы минут пять.

Кунин постоял еще немного, очевидно, ожидая вопросов, и, не дождавшись их, с явным облегчением вернулся на свое место. Дронго внимательно следил за разыгравшейся сценой, но никак не прокомментировал ее. К нему наклонился полковник Родионов.

– Как вам группа? Ничего?

– Нервные они все какие-то, – шепотом ответил Дронго. – Похоже, сказалось действие кризиса.

– Если они выкладывают такие деньги, чтобы развлечься, то я в этом не уверен, – пробормотал Родионов.

Горшман поднялся, очевидно, чтобы пройти в туалет. Оглянулся в конец вагона и увидел Родионова, сидевшего с незнакомцем. Горшман прошел по салону вагона и подошел к ним. Беляев и Борисов повернулись, чтобы выяснить, что так заинтересовало Горшмана. Его жена по-прежнему читала журнал.

– Здравствуйте, полковник, – громко сказал Горшман, – вы решили взять себе помощника? «Северная корона» полагала, что вас одного вполне хватит для обеспечения нашей безопасности.

– С чего это вы взяли? – спросил Родионов, вставая. Он явно нервничал и чувствовал себя несколько скованно.

– Да вот, у нас появился новый пассажир, – улыбнулся Александр Абрамович. – Сдается, мы с ним где-то встречались. – Дронго поднял голову. Он действительно однажды встречался с Горшманом. Но ему казалось, что банкир мог забыть о той встрече, которая произошла больше года назад. Тогда их случайно познакомили на каком-то банкете.

– Мы ведь знакомы? – спросил банкир. – Не так ли?

– Разве? – Дронго так и не поднялся со своего места, несмотря на то что Горшман навис над ним центнером своего живого веса.

– Нас знакомили больше года назад, – продолжал памятливый банкир. – На презентации Фонда помощи семьям погибших сотрудников правоохранительных служб. А сделал это один из руководителей ФСБ, кажется, генерал Потапов.

Действительно, познакомил их больше года назад генерал Потапов, и Дронго поразился абсолютной памяти банкира. Но Горшман не смог бы добиться столь ошеломляющих успехов, если бы, кроме памяти, не обладал многими другими достоинствами – знаменитой хваткой, напористостью, энергией и всегда точным расчетом.

– По-моему, я помню даже вашу кличку, – продолжал банкир, – говорили, что вы лучший эксперт-аналитик. Вас ведь называют Дронго? Я не ошибся?

– Нет, – встал наконец со своего места Дронго, – не ошиблись. У вас хорошая память, Александр Абрамович.

– Ну вот и прекрасно, – засмеялся Горшман. – Я заметил вас, когда вы шли к нашему вагону. Я еще тогда подумал, насколько же у вас запоминающаяся внешность. Петр Леонидович! – крикнул он своему компаньону. – Подойдите сюда, я вас познакомлю.

Беляев, явно недовольный подобным приглашением, тем не менее встал и двинулся по проходу. Супербанкир производил впечатление не столько своим элегантным темно-синим костюмом в тонкую белую полоску, белоснежной рубашкой и изысканным галстуком, сколько цепким взглядом на крупном лице и густыми пшеничными бровями, которые так не вязались с темным цветом его глаз. Все это Дронго отметил в течение нескольких секунд – сказывалась профессиональная привычка.

– Здравствуйте, – сдержанно сказал Беляев, не протягивая руки. В его глазах мелькнуло любопытство, но только на мгновение. Дронго кивнул в ответ:

– Очень приятно.

– Говорят, вы наш новый Шерлок Холмс и Эркюль Пуаро в одном лице, – не оставлял своего шутливого тона Горшман. – Французские газеты писали, что вы смогли однажды обнаружить убийцу в абсолютно закрытом помещении? Это правда?

– Не совсем. Но нечто похожее было, – ответил Дронго.