Камни последней стены

– Несколько дней. Мы абсолютно точно знаем, что наши сотрудники не имеют отношения ни к взрыву в Нойенхагене, ни к автокатастрофе в Гамбурге. Мы, конечно, проверим изложенные вами претензии, но на этот раз вы ошиблись. Наша служба не имеет никакого отношения к этим инцидентам.

– Вы понимаете, что мы проведем собственное расследование. И если выяснится, что вы причастны к смерти Нигбура, мы сделаем официальное заявление.

– Конечно. Не в наших интересах портить отношения с Германией. Я надеюсь, в это вы можете поверить.

– Не знаю, – ответил Херман. – Мы будем проверять все известные нам факты. К счастью, Барлах остался жив, и нам будет легче установить, кто и почему решил таким образом избавиться от бывшего осведомителя «Штази».

– Это ваше право, – равнодушно ответил Воронин.

– До свидания. – Они не подали друг другу руки. Очевидно, Херман рассчитывал на более серьезное понимание своих проблем. Возвращаясь в посольство, Воронин подумал, что за ним могут следить. Поэтому он шел неторопливо, заглядывая по пути в магазины, стараясь ничем не выдать своего волнения. И лишь вернувшись в посольство, он составил рапорт, в котором указывал на возможные осложнения в случае любых проявлений активности советской резидентуры СВР в Германии.

Он даже не мог предположить, что его рапорт будет передан высшему руководству, и в Москве будут решать, как именно отреагировать на столь жесткое заявление немцев. Воронин не мог даже предположить, что большая игра, в которую он оказался вовлечен, уже началась.

Москва.

30 октября 1999 года.

Они сидели в кабинете Осипова на втором этаже. За окнами лил дождь. Дронго расположился на диване и внимательно слушал хозяина дачи.

– В живых на сегодня остались пять человек, – продолжал свой рассказ Георгий Самойлович. – Оливер Бутцман – в Израиле, Альберт Шилковский – в России, Карстен Гайслер, Бруно Менарт и Габриэлла Вайсфлог – в Германии. Только пять человек, один из которых предполагаемый информатор Барлаха, через которого он и собирается передать документы американцам.

– Может, Барлах блефует? – уточнил Дронго. – Может, просто хочет взять деньги с американцев? Он ведь бывший осведомитель «Штази», бывший сотрудник полиции, как вы говорили. Вряд ли опытный агент ему доверится.

– И тем не менее, Барлах сообщил такие сведения, о которых не должен был знать никто. Никто, кроме членов группы полковника Хеелиха. Именно поэтому американцы ему поверили.

– Вы не можете сказать о чем идет речь?

– Конечно, не могу. Но если в общих чертах, то – об агентуре, оставленной в объединенной Германии. О самых ценных агентах, о существовании которых ни американцы, ни немцы не должны ничего знать.

– Понятно. Барлах представил убедительные доказательства?

– Да. И через наши источники мы вышли на него. Стало ясно, что он представляет угрозу для нашей сети в Германии. Было принято решение устранить эту опасность. Однако в последний момент что-то не сработало, и Барлах остался жив, хотя и попал в больницу.

– И тогда вы решили вычислить его источник?

Осипов сидел в кресле напротив. Он мрачно кивнул.

– Наши аналитики проверили все связи Барлаха. Выяснилось, что он был связан с одним из сотрудников группы Хеелиха – Фредериком Нигбуром. Наши специалисты сделали вывод, что именно Нигбур решил таким образом передать через Барлаха имеющиеся у него документы.

– Почему не сам Нигбур? Почему он доверился другому человеку?

– Это очень опасно. По-существу, немец, который выдает подобные секреты американцам, совершает государственное преступление. Ведь после объединения Германии агенты Восточного блока не должны работать на чужую страну. Мы полагали, что Нигбур каким-то образом получил доступ к закрытой информации. Кроме того, очевидно, сработали стереотипы. Во-первых, связь Нигбура с Барлахом, во-вторых, поведение самого Нигбура. На судебных процессах против бывших сотрудников разведки он несколько раз выступал на стороне обвинения. Если хотите, мы сознательно остановили свой выбор на Нигбуре. И как источнике повышенной опасности и как предателе, от которого давно пора было избавиться.

– Вы его убрали?

– А вы как думаете? Или вы полагаете, что мы могли остаться безучастными к возможной попытке провалить всю нашу европейскую сеть?

– Я думал, от этих методов давно отказались.

– Не нужно, – поморщился Осипов. – Вы все прекрасно понимаете. У разведки всегда свои интересы, у каждой страны – свои. Я не должен вам этого объяснять, ведь вы специалист с многолетним стажем. Кстати, почему вы не хотите работать у нас?

– Не хочу, – упрямо сказал Дронго. – Что было после того, как вы ошиблись?

– Ничего хорошего, – ответил Осипов. – Американцы сумели договориться с Барлахом, который уже был в больнице, что он передаст документы десятого ноября. Они положили его в свой военный госпиталь и уже перевели деньги на счета, но они пока заблокированы.

– Подождите, – довольно невежливо перебил своего собеседника Дронго. – Каким образом неизвестный связался с Барлахом? Откуда вы знаете про десятое ноября?

– У нас свои источники, – уклонился от ответа Осипов. – Думаю, вы понимаете, что мы не можем ошибаться в таком вопросе. Если они перевели деньги, значит, уверены, что документы у них будут. И Барлах уверен, что получит эти документы. Тогда выходит, что с Нигбуром мы ошиблись. И теперь нужно срочно выяснить, кто информатор Барлаха. Мы не можем ошибиться во второй раз. К тому же немецкие представители уже встретились с сотрудниками нашего посольства и официально предостерегли нас от дальнейших активных действий. Они могут негативно сказаться на… наших отношениях.

– Вот почему вы вспомнили обо мне, – понял Дронго. – Теперь понятно, почему вам понадобился бывший эксперт ООН. Американцы и немцы прекрасно знают, что я не соглашусь на роль «ликвидатора». Это другая профессия, она «несколько отличается» от того, чем я до сих пор занимался.

– И поэтому тоже, – согласился Осипов.

– Пять человек, – подвел итог Дронго. – Мне понадобится досье на каждого.

– Безусловно.

– Кто еще входил в состав этой группы кроме Нигбура?

– Всего их было восемь. Полковник Хеелих и Освальд Вайс. Он умер шесть лет назад.

– Действительно умер? Может быть, он решил начать новую жизнь?

– Мы проверили. Первый инфаркт случился у него в девяностом. Потом второй – в девяносто третьем.

– Неужели такого инвалида взяли в специальную группу?

– Он не был инвалидом до объединения Германии, – мрачно заметил Осипов. – Вы забыли, какая тогда была обстановка? Люди стрелялись, умирали от инфарктов, сходили с ума. Кроме того, на Вайсе сказалась и судьба его старшего брата. Тот застрелился в девяностом. Он работал одним из руководителей пограничной службы ГДР. Тогда на них вешали всех собак.

– Ясно. Вы твердо уверены, что Вайс умер?

– Абсолютно. Его похоронили в Лейпциге. На похоронах были сотрудники полиции, его бывшие друзья, супруга и дети. Они бы не могли устроить подобную инсценировку.

– А где сам Хеелих?

– Это как раз самая запутанная история в нашем расследовании. Полковник Хеелих был убит в ноябре восемьдесят девятого. Он вместе со своими сотрудниками готовил реорганизацию всех документов. Вместе с ним был тяжело ранен его заместитель – Альберт Шилковский. Тогда нам удалось его спасти буквально чудом. Он получил ранение в позвоночник. Полная неподвижность несколько лет, интенсивное лечение, четыре операции. Только несколько лет назад он сделал попытку подняться. Потом снова лечился. Сейчас он уже передвигается, но вынужден пользоваться палкой.

– Понятно. Как это случилось?

– Тогда было неспокойное время. На них напали в дороге. До сих пор не установлено, кто именно. Возможно, это было подразделение, специализирующееся на изъятии секретных документов бывших спецслужб. Возможно, действовали китайцы, которые были очень активны в тот период. Возможно – американцы. Или западные немцы. Кто угодно. Может быть, это была даже другая группа восточных немцев. Или наша военная разведка, которая узнала, что готовится операция по ликвидации документов, и решила нанести упреждающий удар. Мы ничего не смогли узнать. Группа Хеелиха проводила работу по нашему заданию. И нашим сотрудникам, прибывшим на место, достался только сожженный микроавтобус, убитый Хеелих и тяжелораненый Шилковский, который, придя в себя, не смог сказать ничего определенного. Вот и вся его история.

– Невеселая, – сказал Дронго. – Это тот самый агент, который находится в России. Кажется, вы назвали именно его.

– Да, – кивнул Осипов, – он сейчас в Москве.

– С ним можно поговорить?

– Конечно. В идеале было бы лучше, если бы вы поговорили с каждым из них. Нам важно выяснить, кто мог выйти на Барлаха и у кого сейчас находятся копии документов.