Буддизм. Один учитель, много традиций

Ученый Лучэн составил список работ из тибетского и китайского канона, которые требовали перевода (соответственно, на китайский и тибетский), чтобы расширить объем доступных китайским и тибетским практикующим и ученым буддийских материалов. В первой половине XX века китайские буддисты-миряне проявляли повышенный интерес к тибетскому буддизму, особенно к тантре, и потому пригласили в страну нескольких учителей из Тибета. Тибетские учителя и их китайские ученики в основном переводили тантрические тексты.

Ученик Тайсюя Иныиунь (1906–2005 годы) был эрудированным ученым, который изучал сутры и комментарии из палийского, китайского и тибетского канонов. Иныиунь много писал; самого его особенно привлекали объяснения Цонкапы. Благодаря тому, что он делал больший упор на мадхьямаку и сутры праджняпарамиты, многие китайские буддисты вновь заинтересовались этими учениями. Он разработал схему основных философских систем, представленных на сегодняшний день в китайском буддизме:

1) «Ложный и иллюзорный только-ум» (кит. вэйши) – воззрение йогачары.

2) «Истинный постоянный только-ум» (кит. чжэнь жу) – учение о татхагатагарбхе, которое популярно в Китае и оказывает сильное влияние на традиции практики.

3) «Пустотная природа, простое название» (кит. бань жо) – воззрение мадхьямаки, основанное на сутрах праджняпарамиты.

Иньшань также поощрял развитие «гуманистического буддизма».

Буддизм в Тибете

Тибетский буддизм корнями восходит к индийским университетам, таким как Наланда. С первых веков нашей эры и до начала XIII века Наланда и другие монастырские университеты состояли из множества всесторонне образованных ученых и практикующих, которые делали упор на разных сутрах и придерживались различных буддийских философских систем.

Буддизм впервые пришел в Тибет в VII веке благодаря двум женам тибетского монарха Сонгцэна Гампо (605 или 617–649 годы). Одна была принцессой из Непала, другая – принцессой из Китая; обе привезли в Тибет буддийские статуи. Вскоре были привезены и буддийские тексты (на санскрите и китайском). С конца VIII века тибетцы стали отдавать предпочтение текстам, пришедшим непосредственно из Индии; именно они и составили основную часть буддийской литературы, переведенной на тибетский язык.

Расцвет буддизма в Тибете произошел во время правления короля Трисонга Децена (756–800 годы), который пригласил из Наланды монаха, философа-мадхьямика и мастера логики Шантаракшиту и индийского тантрического йогина Падмасамбхаву. Шантаракшита посвятил в монахи несколько тибетцев, таким образом создав в Тибете сангху, а Падмасамбхава передал тибетцам тантрические посвящения и учения.

Шантаракшита также посоветовал царю организовать перевод буддийских текстов на тибетский язык. В начале IX века было выполнено множество переводов, а комиссия тибетских и индийских ученых стандартизировала многие термины и составила санскритско-тибетский глоссарий. Тем не менее во время правления царя Лангдармы (838–842 годы) буддизм стал подвергаться гонениям; монастыри закрывались. Поскольку тексты Дхармы больше не были доступны, практика людей стала фрагментарной – они больше не знали, как правильно практиковать все различные учения в качестве единого целого.

В решающий момент в Тибет был приглашен Атиша (982-1054 годы), ученый и практикующий из традиции Наланды. Он даровал в Тибете множество учений. Для того чтобы устранить ошибочные представления, Атиша написал «Бодхипатхапрадипу», где объяснил, что учения сутр и тантр можно практиковать систематически и так, чтобы они друг другу не противоречили. В результате люди пришли к пониманию того, что монашеская дисциплина винаи, идеал бодхисаттвы в сутраяне и преобразующие практики ваджраяны можно практиковать так, чтобы они друг друга дополняли. Вновь были построены монастыри; в Тибете снова начался расцвет Дхармы.

Буддийские учения, существовавшие в Тибете до прихода Атиши, стали известны как ньингма, или школа старых переводов. Новые линии передачи учения, возникшие в Тибете в начале XI века, стали называться школами новых переводов (сарма); постепенно сформировались традиции кадам, кагью и сакья. Линия кадам в итоге стала известна как традиция гелуг. Все четыре тибетских буддийских традиции, что существуют сегодня, – ньингма, кагью, сакья и гелуг – делают упор на колесницу бодхисаттв, следуя как сутрам, так и тантрам, и придерживаются воззрения мадхьямаки. Следуя примеру Шантаракшиты, многие тибетские монахи (ни) в дополнение к медитации занимаются тщательным изучением Дхармы и упражняются в ведении дебатов.

К сожалению, все еще сохраняются возникшие в прошлом неправильные названия, такие как «ламаизм», «живой будда» и «король-бог». Европейцы, которые познакомились с тибетским буддизмом в XIX веке, назвали эту традицию ламаизмом. Первыми этот термин ввели в обращение китайцы – возможно, потому, что видели в Тибете много монахов и ошибочно решили, что все эти монахи – ламы (то есть учителя). Может быть, они также видели то уважение, с которым ученики обращались к своим учителям, – и ошибочно предположили, что ученики учителям поклоняются. В любом случае, называть тибетский буддизм ламаизмом не следует.

Ламы и тулку (признанные воплощения духовных мастеров) пользуются в тибетском обществе уважением; однако в некоторых случаях эти титулы просто описывают некое социальное положение. Использование слов «тулку», «ринпоче» или «лама» применительно к некоторым людям привело к коррупции. Меня огорчает то, что люди приписывают этим титулам такое большое значение. Главное в буддизме – не социальный статус; гораздо важнее проверить компетентность человека и его качества – и лишь тогда называть его своим духовным наставником. Учителя должны усердно практиковать и быть достойными уважения независимо от того, есть ли у них какие-либо титулы.

Некоторые люди ошибочно решили: если тулку признаны воплощениями великих буддийских мастеров прошлого, они, должно быть, будды; потому их и стали называть «живыми буддами» (кит. хофо). Однако далеко не все тулку – это бодхисаттвы, а тем более будды.

Эпитет «король-бог», скорее всего, впервые был использован в каком-то западном издании; так было описано положение Далай-ламы. Поскольку тибетцы считают Далай-ламу воплощением Авалокитешвары – бодхисаттвы сострадания, журналисты решили, что он подобен «богу»; а так как Далай-лама – политический лидер Тибета, его стали считать «королем». Тем не менее поскольку в настоящее время должность Далай-ламы занимаю я, я все время напоминаю людям, что я простой буддийский монах – и не более. Далай-лама – не бог; а поскольку Центральная Тибетская администрация сейчас расположена в Дхарамсале в Индии, и возглавляет ее премьер-министр, Далай-лама также и не король.

Некоторые также ошибочно сравнивают положение Далай-ламы с тем, которое занимает Папа Римский. Четыре основные тибетские традиции и их ответвления существуют более или менее независимо. Настоятели, ринпоче и другие уважаемые учителя иногда встречаются для обсуждения вопросов, представляющих взаимный интерес – при содействии департамента религии и культуры Центральной Тибетской администрации. Далай-лама их решения не контролирует. Кроме того, Далай-лама не возглавляет ни одну из четырех традиций. Во главе школы гелуг стоит Ганден Трипа, и это сменяемая позиция; в других школах существуют свои собственные методы выбора лидеров.

Наши сходства и различия

Иногда люди ошибочно считают, что тибетский буддизм, особенно ваджраяна, стоит особняком от всего остального буддизма. Когда я много лет назад посещал Таиланд, некоторые поначалу сочли, что у тибетцев совсем другая религия; но когда мы стали вместе обсуждать винаю, сутры, абхидхарму и такие темы, как тридцать семь факторов пробуждения, четыре сосредоточения, четыре нематериальных поглощения, четыре истины арьев и благородный восьмеричный путь, то увидели, что у тхеравады и тибетского буддизма много общих практик и учений.

С китайцами, корейцами и многими вьетнамскими буддистами тибетцев объединяют монашеская традиция, нравственные обеты бодхисаттв, санскритские писания и практики Амитабхи, Авалокитешвары, Манжушри, Самантаб-хадры и Будды Медицины. Тибетские и японские буддисты при встрече обсуждают обеты бодхисаттвы и такие сутры, как «Саддхармапундарика-сутра». С японской школой сингон нас объединяют тантрические практики мандалы Ваджрадхату и Вайрочаны-абхисамбодхи.

Лежащий Будда. Таиланд

Хотя в текстах, входящих в каждый канон, есть различия, в представленном в них материале существует и значительное число совпадений. В последующих главах мы рассмотрим некоторые из этих пунктов более подробно, а здесь я приведу лишь некоторые примеры.

Будда подробно разъяснил недостатки гнева и противоядия от него в палийских суттах (к примеру, SN11:4–5); им вторят учения о преодолении гнева в «Бодхичарьяватаре» Шантидевы. В одной сутте (SN4:13) приводится история о том, как Будда порезал ногу каменным осколком и ощутил сильную боль – но не стал по этому поводу сокрушаться. На подстрекательство Мары Будда ответил: «Я ложусь с сердцем, полным сострадания ко всем существам». Такое сострадание возникает во время практики «принятия и даяния» (тиб. тонглен), преподанной в санскритской традиции. В этом методе практикующий представляет, что принимает на себя страдания других и отдает другим собственное счастье.

Кроме того, альтруистическое намерение бодхичитты, столь важное в санскритской традиции, – это продолжение четырех брахмавихар, или четырех безмерных, преподанных в каноне палийском. Общими для палийской и санскритской традиций являются многие совершенства (парами, парамита). Качества любого будды, такие как десять сил, четыре бесстрашия и восемнадцать особых качеств пробужденного, описаны в текстах обеих традиций. И там, и там говорится о непостоянстве, неудовлетворительной природе, бессамостности и пустотности. Санскритская традиция считает, что содержит в себе учения палийской и дополнительно разъясняет определенные ключевые моменты – к примеру, истинное прекращение в соответствии с сутрами праджняпарамиты и истинный путь в соответствии с сутрами татхагатагарбхи и некоторыми тантрами.

Термины «тайский буддизм», «буддизм Шри-Ланки», «китайский буддизм», «тибетский буддизм», «корейский буддизм» и т. д. – просто общепринятое обозначение. В любом случае буддизм в каждой из этих стран неоднороден и содержит много буддийских практик из разных течений и философских систем. В каждом течении есть свои подгруппы, состоящие из монастырей или учителей с различными взглядами. Некоторые из этих подгрупп делают упор на учебе, другие на медитации. Одни делают упор на практике безмятежности (саматха, шаматха), другие на практике прозрения (зипассана, випашъяна); третьи практикуют их вместе.

Хотя в одной стране может присутствовать много традиций, и одна традиция может быть распространена во множестве стран. Тхераваду практикуют на Шри-Ланке, в Таиланде, Мьянме, Лаосе и Камбодже; также она встречается во Вьетнаме. В странах тхеравады некоторые следуют учениям раннего буддизма (собственно суттам), не очень полагаясь при этом на комментарии, – а другие следуют объяснениям, приведенным в традиционных комментариях. Даже монашеские одежды в одной стране или в одной традиции могут различаться.

Аналогичным образом, чань практикуют в Китае, Тайване, Корее, Японии и Вьетнаме. Хотя последователи этой школы во всех этих странах опираются на одни и те же сутры, их учения и стиль медитации между собой различаются.

В западных странах представлен буддизм множества разных традиций и стран. Некоторые группы состоят в основном из иммигрантов из Азии; их храмы оказываются одновременно религиозными и общественными центрами, где люди могут поговорить на своем родном языке, поесть знакомой пищи и научить детей родной культуре. Другие группы на Западе состоят в основном из новообращенных западных последователей. Некоторые центры посещает смешанная аудитория.

Мы – последователи Будды, а потому давайте помнить об этом многообразии и не думать, что все, что мы о другой традиции слышим или узнаем, применимо ко всем ее представителям. Аналогичным образом, не все, что слышим о практике буддизма в той или иной стране, относится ко всем ее традициям или храмам.

Действительно, мы огромная и разнообразная буддийская семья, и следуем мы учениям одного мудрого и сострадательного учителя – Будды Шакьямуни. Я считаю, что разнообразие – одна из наших самых сильных сторон. Именно оно позволило буддизму распространиться по всему миру и принести пользу миллиардам людей на этой планете.

Глава 2

Прибежище в Трех Драгоценностях

Все буддийские традиции согласны: чтобы стать буддистом, необходимо принять прибежище в Трех Драгоценностях. Хотя люди могут прийти к этому по разным причинам, устойчивое принятие прибежища возникает благодаря знанию и пониманию учений на основе рассуждений и непосредственного опыта, которые укрепляют нашу уверенность в истинности учений Будды.

Будда в первую очередь направляет нас за счет того, что описывает путь к освобождению и пробуждению. В «Самадхираджа-сутре» сказано:

Будды не смывают скверн водой,
Не устраняют дуккху существ руками,
Не переносят на других своих познаний;
Они ведут к освобождению посредством учений об истинной
природе реальности.

Мы должны следовать этому пути и самостоятельно его практиковать – никто другой за нас это сделать не в силах. Сам Будда призывал нас понять его учение, а не слепо ему следовать. Это особенно важно в XXI веке, когда грамотность и образование широко распространены, а люди уже не довольствуются слепой верой. Теперь людям стали доступны тексты множества религий, и если молодое поколение сочтет объяснения буддистов старшего поколения поверхностными, неадекватными или суеверными, убедить его не удастся. Для того чтобы принести пользу будущим поколениям, мы должны прилежно учиться и правильно практиковать Дхарму, а затем учить ей других, на примере собственной жизни демонстрируя пользу от практики учений Будды.

Для правильного принятия прибежища у нас должно быть четкое представление о том, что такое Три Драгоценности. Для этого, в свою очередь, важно понимать четыре истины арьев. На основе принятия прибежища мы продолжим учиться, размышлять и медитировать над учениями Будды, благодаря чему наше прибежище окрепнет. Это вдохновит нас еще больше учиться и практиковать. Так мы и движемся по пути. Принятие прибежища и понимание учений друг друга дополняют.

Существование Трех Драгоценностей

В палийских и санскритских сутрах Будда утверждает: тот, кто видит взаимозависимую природу явлений, видит и Дхарму; тот, кто видит Дхарму, видит Татхагату. Нагарджуна поясняет: основа для проверки существования Трех Драгоценностей – понимание взаимозависимой природы явлений.

При подробном рассмотрении мы выясняем, что личности и явления – это нечто зависимое. У взаимозависимости есть три аспекта:

1) Обусловленные вещи зависят от своих причин и условий – росток возникает из семени, а наш опыт зависит от наших прошлых действий, или кармы.

2) Все явления – как непостоянные, так и постоянные – зависят от своих составных частей[3 - Постоянные явления – это такие явления, как свободное от препятствий пространство, пустотность и прекращение: они свободны от ежемгновенного распада под влиянием причин и условий.]. Наше тело состоит из таких частей, как руки, ноги и внутренние органы, а те, в свою очередь, состоят из других частей. Наш ум состоит из последовательности краткосрочных умственных мгновений, которые образуют «поток» ума.

3) На самом тонком уровне все явления зависят от ума, который их воображает и обозначает. На основе двух рук, двух ног, туловища, головы и так далее ум воображает и обозначает тело. На основе собрания тела и ума мы обозначаем личность.

Неведение – корень сансары – цепляется за личности и явления как за обладающие «самостью» – независимой, неотъемлемой сущностью, не связанной ни с чем иным (например, с причинами и условиями, частями и представляющим/обозначающим личности и явления умом). Поскольку все личности и явления существуют в зависимости от других факторов, они пусты от независимого, или неотъемлемого, существования. Таким образом, неведение – это ошибочное состояние ума: оно лишено достоверной опоры. С другой стороны, мудрость – это надежное состояние ума, ибо оно воспринимает реальность; оно понимает, что все личности и явления пусты от независимого существования, потому что в существовании своем зависят от других факторов. Свойственное мудрости восприятие реальности может преодолеть неведение; если мы снова и снова медитируем, мудрость может полностью искоренить неведение в потоке нашего ума, благодаря чему становится возможным освобождение.

Таким образом, знание взаимозависимого возникновения помогает нам понять четыре истины, которые составляют основу учений Будды. Неведение, которое неверно воспринимает реальность, порождает омрачения – а те создают карму и приводят к дуккхе. Такова истина дуккхи и истина ее происхождения – первые две истины арьев. Знание взаимозависимого возникновения также позволяет нам понять пустотность и бессамостность: личности и другие явления пустотны от независимого существования в силу своей зависимой природы. Пустотность и зависимое возникновение можно познать посредством логических рассуждений и пережить напрямую. Мудрость, постигающая пустотность, – это четвертая истина: истинный путь, который искореняет неведение, ошибочные воззрения и омрачения, в основе которых лежит ошибочное понимание реальности. Таким образом, мы можем достичь состояния, в котором неведение и все страдания устранены. Такое состояние называется нирваной, или истинным прекращением. Это третья истина.

Именно так и существуют четыре истины арий. Последние две из четырех истин – истинные прекращения и истинные пути – это Драгоценность Дхармы. Те, кто реализовал в потоке своего ума хотя бы некоторые из этих путей и прекращений, – Драгоценность Сангхи. Достигая состояния, в котором все омрачения и завесы устранены, а все пути и качества доведены до совершенства, они становятся Драгоценностью Будды. Таким образом, мы можем оттолкнуться от того, что все явления пусты от независимого существования (но возникают в зависимости от других факторов), и так доказать существование Трех Драгоценностей. Поэтому Будда и утверждал: те, кто видят взаимозависимость, видят Дхарму, а те, кто видят Дхарму, видят Татхагату.

Такое понимание укрепляет нашу веру в Три Драгоценности, ведь мы видим возможность умственного развития, которое привело бы к реализации Трех драгоценностей. Таким образом, понимание четырех истин дает нам уверенность в том, что мы не просто можем доверять Трем Драгоценностям и воспринимать их как духовную путеводную звезду, что ведет нас к полному пробуждению, – мы сами можем стать Тремя Драгоценностями.