Камасутра для Микки-Мауса

– Значит, внутрь не заглядывала?

– Нет.

– И не видела, чем занимаются Игорь с Натой?

– Нет, но…

– Так видела?

– Нет, но…

– Значит, просто предполагаешь, что там они занимались любовью? – каменным голосом продолжил допрос Костин.

И тут я обозлилась так, что вспотела. Ну, Вовка, совсем лишился разума! Естественно, они лазили в укромное местечко, чтобы почитать вместе поэму «Руслан и Людмила», бессмертное творение Александра Сергеевича Пушкина.

– Какие у тебя есть основания обвинять Нату? – давил на меня Вовка.

У меня лопнуло терпение.

– Самые простые! Сначала обнимались, потом ушли, затем вернулись, Игорь застегивал крючки у Наты на платье, а еще я подслушала ее телефонный разговор…

– С одной стороны ясно, – процедил майор, – а с другой нет.

– Почему?

– Знаешь, отчего я повел Нату в загс?

Я пожала плечами.

– Кто же ответит на этот вопрос? Наверное, влюбился?

Вовка кивнул:

– Точно, понравилась она мне. Ната категорично заявила – все только лишь после свадьбы, даже целовать себя не позволяла.

Я подавила тяжелый вздох. Опытный ловелас Вовка попался на старую, как мир, уловку. Сколько женщин сумело заманить своих кавалеров в загс, прикинувшись недотрогами? Мужчины – странные существа, заполучив любовницу, мигом остывают и начинают тяготиться возникшими отношениями. Зато, если объект сопротивляется, часто стремятся вступить в брак, чтобы сорвать запретный плод.

– Она была девственницей, – заявил Вовка.

Я покачала головой.

– Ты ошибся.

– Нет, точно говорю, – настаивал Костин.

Можно сохранить физическую нетронутость и быть опытной женщиной, только отчего-то Вовке в голову не приходит эта простая мысль. Со мной в консерватории училась Зульфия Рамазанова, татарка из очень строгой семьи. Так вот Зуля, как звали ее однокурсники, переобжималась со всеми парнями Москвы и Московской области, разрешая им делать с собой все, кроме самого главного. Потом она благополучно вышла замуж за мальчика, которого ей подобрали родители. Меня позвали на свадьбу. Торжество длилось день, ночь и следующий день. Утром к гостям вынесли простыню с пятнами крови. Смущенная Зуля принимала поздравления, опустив вниз бесстыжие глазки. Уж не знаю, как сложилась ее семейная жизнь, но на свадебном пиру не было ни одного родственника, сомневавшегося в чистоте и невинности невесты.

– Точно говорю, – повторил Вовка, – уж поверь мне, есть кое-какие признаки, чисто физические, по которым можно со стопроцентной уверенностью судить о девственности.

Я подавила тяжелый вздох. И этот человек еще работает в милиции! Ну нельзя же быть таким наивным! Знаю я, о каких признаках идет речь! Только сейчас на каждом столбе висят объявления: «Восстанавливаем девственность, дешево». Хорошо, пусть Ната была нетронутой физически, но морально! На мой взгляд, моральная измена хуже!

– Очевидно, мне придется уйти с работы, – заявил Костин.

Я уронила ложку.

– Почему?

Володя пожал плечами:

– Не понимаешь? Кто же оставит на службе сотрудника, чья жена осуждена за убийство?

– Они не имеют права тебя сейчас уволить!

– Да? – хмыкнул Вовка.

– Да, – сердито отозвалась я, – сколько продлится следствие?

Приятель махнул рукой.

– При чем тут это?

– А при том, что никто не может быть назван виновным, кроме как по решению суда, – заволновалась я, – презумпция невиновности распространяется на всех, и на жен милиционеров тоже. Пока Нату не осудили, ты имеешь право спокойно служить!

– Сам уйду, – заявил Вовка, – не стану дожидаться, пока прикажут заявление писать.

Я растерялась.

– И куда пойдешь?

Костин вытащил сигареты.

– Сложный вопрос. Скорей всего в частное агентство.

От удивления у меня на секунду пропал голос. Володька всегда более чем презрительно относился к «Шерлокам Холмсам», он вообще считает, что все эти конторы под лихими названиями «Пинкертон», «Лупа», «Алиби» следует закрыть. Не так давно, сидя на том же самом месте, что и сегодня, Вовка плевался огнем:

– Надо запретить деятельность этих, с позволения сказать, сыщиков, только мешают нам нормально работать.

– Но милиция, к сожалению, не всегда хорошо справляется со своими обязанностями, – робко возразила Катюша, – вот не так давно у одной из наших медсестер украли в метро сумочку, так в отделении заявление брать не хотели.

– Ладно, – пошел на попятный Костин. – Хорошо. Пусть занимаются поисками сбежавших болонок и слежкой за неверными супругами, но это все!

– Не любишь ты, однако, коллег, – засмеялась я.

– Этих – да, – отрезал Володька, – и за коллег их не считаю. Гусь свинье не товарищ. Нету у меня никакого уважения к ним…

На том спор и завершился. И вот сейчас Костин заявляет о своем желании устроиться на работу в какое-нибудь агентство!

Очевидно, на моем лице отразилось изумление, потому что приятель сердито продолжил: