Мыльная сказка Шахерезады

– Нет. Вадим Сергеевич честно рассказал о своем душевном состоянии. Он на самом деле ощущает одиночество, созрел для создания семьи и хочет дочку. Но не будешь же на всю страну кричать о своем бесплодии? Артист мечтает о ребенке и понимает, что он у него никогда не родится. Ты очень хорошая девочка, у тебя добрая душа, но Вадим не имеет к тебе ни малейшего отношения.

Елизавета раскрыла рот, но я глянула на нее, и она промолчала.

– Ясно, – пробормотала Катя, – извините. Мне пора уходить.

– И побыстрее, – встрепенулась пресс-секретарь, – из-за тебя мы везде опоздали.

Я вышла вместе с Катей в холл.

– Значит, мама мне врала? – спросила девочка.

– Не сердись, – вздохнула я. – Вероятно, она была любовницей женатого мужчины и не хочет ему неприятностей. Многие одинокие матери выдумывают про мужа – изобретателя атомных подлодок, сотрудника внешней разведки или других героев, о смерти которых никак нельзя объявить во всеуслышанье: государственная тайна требует молчания. Твоя мама сказала про Полканова. Прости ей ложь, значит, у нее был повод так поступить.

– Она мне врала! – с подростковым упрямством повторила Катя.

– Взрослые не обязаны рассказывать детям всю правду о своей жизни, – сказала я, – моя подруга Вера случайно забеременела на студенческой вечеринке, там было много людей, море алкоголя, из закуски карамельки, да и те скоро закончились. Вера по неопытности узнала о своей беременности поздно, аборт сделать уже не успела. И что она могла ответить на вопрос сынишки: «Кто мой папа?»

– Правду! – топнула ногой Катя.

Я пожала плечами.

– Какую? «Деточка, ты плод случайного секса с незнакомцем? Ни имени, ни фамилии его я не знаю, внешность по пьяни не запомнила?» Тебе хотелось бы услышать такую истину?

– Ну нет, – уже тише произнесла Катя. – И что придумала ваша подружка?

Я села на пуфик.

– Она поехала на кладбище, нашла там заброшенную могилу, поняла, что в ней лежат мать и сын, погибшие в автокатастрофе, поставила им памятник, привела туда своего Юрочку и сообщила: «Твои папа и бабушка разбились на машине за пару месяцев до твоего появления на свет. Они бы тебя обожали! Но мы не хотели оформлять брак во время моей беременности, поэтому официально ты безотцовщина». Вера ухаживает за могилой, Юра вырос нормальным человеком, без психологических проблем. Кому плохо от такого вранья? Хочешь мой совет?

– Говорите, – согласилась Екатерина.

– Похоже, твоя мать нежно любит единственную дочь. Ты с ней больше об отце не заговаривай, – сказала я, – не приставай с расспросами. Оставь все, как есть.

– Думаете, я случайный результат беспорядочного секса? – хмыкнула Катя и отступила к двери.

Я протянула ей визитку:

– Держи.

– Зачем? – равнодушно отреагировала девочка.

– Там все мои телефоны, домашний, мобильный, если понадобится, звони, – предложила я.

– Вот еще! – фыркнула Катя. – Сама разберусь.

Но все же взяла карточку, сунула ее в карман ветровки и ушла, забыв попрощаться.

Я уставилась на дверь. Забеременеть на тусовке – еще не самый неприятный вариант. Будешь тиранить мать, не желающую распространяться о деталях своей биографии, и узнаешь про изнасилование или папеньку-социопата, который мотает пожизненный срок на зоне за десяток садистских убийств. Сказали вам про геройски погибшего на задании шпиона? Успокойтесь и не ворошите прошлое. Некоторые секреты отбрасывают черные тени. Лучше не вытаскивать скелеты из шкафов. Надеюсь, у отличницы Кати хватит ума и такта не превратить в ад жизнь Ирины. Я-то понимаю Катюшу, меня воспитывала бабушка Афанасия, родители умерли, когда я была совсем маленькой. Об общении с мамой у меня остались обрывочные воспоминания, об отце вообще никаких. Правду я выяснила уже во взрослом возрасте[7 - Об этом рассказано в книге Дарьи Донцовой «Легенда о трех мартышках», издательство «Эксмо».] и до сих пор не понимаю: была ли она мне нужна?

Лиза выскочила в прихожую:

– Ушла?

– Девочка хотела помочь папе, – укоризненно произнесла я.

– Психопатка, – не согласилась Елизавета. – Не верю. Все ложь. Она приперлась, чтобы состричь с Вадика капусту.

– Маловероятно, – пробормотала я, – Катя не из нуждающихся.

– Знаешь, сколько я таких отвадила? – засмеялась пресс-секретарь, обувая туфли. – Первое время попадалась на их крючок, рассуждала, как ты. А потом разобралась! Девки берут шмотки у подруг, одалживают серьги и пытаются Вадика окучивать. Прикидываются журналистками, напрашиваются на интервью, притворяются медсестрами. Одна такая, когда Полканов в реабилитационный центр от усталости угодил, нанялась туда нянечкой. Целый день в его палате полы мыла. У всех этих дур один разговор: мне ничего не надо, ни денег, ни помощи, наоборот, я хочу вам услугу оказать. И выясняется: подавай им коробочку с обручальным колечком, веди в загс. Я тебя предупреждала о проблеме с фанатками? Вот, получай!

Я молча слушала Лизу, а та, уже стоя на пороге, воскликнула:

– Не верь никому. Можешь считать меня сволочью, но через неделю заговоришь, как я. Выпусти Афину в сад, пусть бегает и папарацци пугает.

– Их здесь нет, – вздохнула я.

– Будут, – пообещала Лиза, – не сомневайся. Афина страхолюдина, на ней не написано, что псина нежна, как майская роза. Пусть у журналюг поджилки затрясутся. Вели Лике никого в дом не пускать ни под каким видом. Газовщик придет трубы проверить, «Мосэнерго» подвалит счетчик смотреть, охрана захочет в особняк войти. Всех вон! Лесом! Иначе увидишь фотки в «Желтухе», и подписи тебя не обрадуют.

После отъезда Елизаветы и Вадика я еще некоторое время пошаталась по дому, потом оседлала металлического коня и направилась в центр Москвы. День был свободный, можно пошляться по магазинам.

Большинство женщин любит бегать за шмотками в компании подруг, а мне приятнее ходить за покупками в одиночестве. А еще в последнее время я перестала приобретать одежду в Москве. Предпочитаю одеваться и обуваться в Париже, там дешевле. Да, да, в столице Франции намного более щадящие цены. Там есть бутики, где за крохотную тряпочку попросят чемодан евро, но не надо заглядывать в подобные лавки. Есть много замечательных мест, где покупателя встретят с распростертыми объятиями, и вы уйдете с не сильно похудевшим кошельком, туго набитыми пакетами и с подарком. Два крупнейших парижских универмага «Принтам» и «Лафайет» находятся на расстоянии вытянутой руки друг от друга и старательно дерутся за покупателя. В «Лафайет» невероятный выбор обуви за смешные деньги, зато на четвертом этаже «Принтам» полно одежды от малоизвестных французских производителей, и стоит она не сотни, а десятки евро. На фешенебельной улице Сент-Оноре, где распахнули двери роскошные бутики от «Гермес», Дианы Фюрстенберг и Миу-Миу, есть симпатичные лавочки «Сандро» и «Мейдж». Вот уж где рай для шопоголика! Советую прогуляться по району Сен-Жермен, пройтись по одноименному бульвару, заглянуть в крохотные, прилегающие к нему переулочки, там вы найдете абсолютно все. И, пожалуйста, не посещайте кафе на Елисейских Полях или в зоне Больших бульваров. Это туристические районы, там готовят невкусно. Идите в Латинский квартал, в тот же Сен-Жермен. А лучшая, на мой взгляд, кондитерская – в минуте ходьбы от метро «Одеон», в арке дома, где когда-то жил врач, придумавший гильотину. Чтобы попасть в крохотное, совершенно не пафосное заведение, о котором известно лишь своим, вам придется миновать ресторан «Прокоп», тот самый, в котором с середины двадцатого века собиралась парижская интеллигенция. «Прокоп» упомянут во всех гидах, говорится о нем исключительно в превосходной степени. Так вот, не рвитесь туда, не тратьте зря деньги. Сейчас там плохое обслуживание и невкусная еда. Спуститесь вниз по булыжной мостовой и загляните в любой другой увиденный на пути трактир. Избегайте мест скопления туристов, и вы не ошибетесь. Боитесь, что не сможете договориться с продавцом или официантом, не владеете иностранными языками? Не стоит нервничать. Все крупные магазины давно обзавелись продавцами, бойко щебечущими по-русски, а в крохотном бутике владелец, сообразив, что вы прибыли из России, тут же заявит:

– Спасибо! Здрассти!

А потом приложит все силы, чтобы вы не ушли без покупки.

Один раз в крохотной харчевне я видела, как официант притащил с кухни тушку сырой курицы и методом тыка объяснил двум дамам то ли из Чехии, то ли из Словакии, из какой части цыпы им приготовят котлеты. И все остались довольны.

Пару часов я толкалась по разным магазинам, накупила книг, потом съездила в салон, сделала маникюр, раз пять выпила чаю с пирожными и не заметила, как наступил вечер. Домой! Впереди приятные часы с новым телесериалом, весьма удачно приобретенным на Горбушке. Но не успела я сесть в машину, как ожил мобильный. Номер звонившего был мне неизвестен, он не содержался в списке контактов, но я ни от кого не прячусь, поэтому спокойно сказала:

– Слушаю.

– Тетя Даша? – спросил сквозь треск тихий голосок.

Меня охватило удивление. Когда-то очень давно Машкины ближайшие друзья, Саша Хейфец и Денис, звали меня так, но сейчас они давно выросли и отбросили слово «тетя». Вероятно, кто-то ошибся номером, Дарья – довольно распространенное имя.

– Тетя Даша? – повторила незнакомка.

– Дарья Васильева, – на всякий случай уточнила я. – А вы кто?

– Екатерина Соловьева, – ответила девочка. – Сегодня я приезжала в Ложкино. Помните?

Глава 6

– Ну конечно, – воскликнула я. – Что-то случилось?

Катя шмыгнула носом.