Полет над гнездом индюшки

– А ну перестань, – рассердилась я.

– Тук-тук.

– Гав-гав, гав-гав.

– Тук-тук.

– Гав-гав, гав-гав.

Я швырнула в Хуча тапочкой, мопс ловко увернулся и начал хватать зубами гардины. Пришлось встать и пойти к окну.

– Хватит безобразничать, там никого нет.

Но Хучик продолжал лаять словно безумный, к нему присоединились и остальные собаки, даже Черри ожила и недовольно заворчала.

– Вы с ума сошли? – спросила я и отдернула занавески. – Смотрите…

Хуч сел на объемистую попу и завыл. Я глянула в окно и почувствовала, как земля уходит из-под ног. Прямо перед моими глазами за стеклом стояла… Сара Ли. Меня охватил ужас. Внезапно кукла зашевелилась, и послышалось: «Тук-тук». Сара Ли явно хотела войти внутрь, она стучалась в окно. Хучик завыл, остальные собаки залаяли, я собралась с духом, вылетела в коридор и заорала:

– Помогите, убивают, горим!

Мигом распахнулись все двери, и появились домашние, с первого этажа бежали растрепанные Ирка и Катерина, за ними маячил садовник Иван, на ходу застегивающий джинсы.

– Без паники, соблюдайте спокойствие! – закричал одетый в махровый халат Кеша. – Маня, вызывай пожарных, берите животных, документы…

– Дымом не пахнет, – сказал полковник.

Кеша осекся.

– Мать, что случилось?

Но у меня словно парализовало голосовые связки. Не в силах вымолвить ни слова, я только тыкала правой рукой в сторону своей спальни.

– А ну, подвинься, – велел Дегтярев и распахнул дверь в комнату.

Если бы не ужас, я, наверное, не сумела бы сдержать смех. Толстяк выглядел очень комично. Маленький, круглый, в ярко-оранжевой пижаме, которую подарила ему на Двадцать третье февраля Машка. Ноги Александр Михайлович втиснул в уютные клетчатые тапки, а в правой руке держал пистолет. Крутой Уокер отдыхает, бравый шериф умер бы от зависти, увидав своего российского коллегу. Вот это молодец, разбудили среди ночи, а он с оружием!

– Там никого нет, – констатировал полковник, – комната пустая.

– Совсем? – спросила Зайка и поежилась.

– Совершенно ничего нет, – сердито ответил Дегтярев.

– Как? И мебель вынесли? – заорала Маня.

Полковник уставился на девочку.

– Ну почему тебе в голову приходят дурацкие вопросы: естественно, стол, диван и кровать находятся на своих местах.

– Ты же только что сказал: «Ничего нет», – не сдавалась Маня.

– Правильно, – кивнул Александр Михайлович, – посторонних нет вообще, люди в помещении отсутствуют.

– Тогда нужно сказать «никого нет», – заявила с подростковой занудливостью Маруська, – сам неправильно выражаешься, а потом обижаешься, что тебя не так понимают!

– Тихо! – сердито рявкнул Кеша. – Пожара нет, воров тоже…

– Ты зачем нас разбудила? – обозлилась Зайка. – Опять обчиталась на ночь Марининой?

Ко мне вернулся голос, и я начала путано объяснять ситуацию:

– Там… за окном… Сара Ли. Она хотела войти, но как кукла выбралась из контейнера?

– А ну еще раз – и спокойно, – потребовал полковник.

Я собрала все самообладание в кулак и изложила историю.

Ольга фыркнула и повернулась к Аркадию:

– Вот, любуйся, до чего может довести неумеренное потребление антихудожественной литературы. Совсем с ума сошла.

– Не ругайте Дарью Ивановну, – попробовала заступиться за меня кухарка Катерина, – я как поглядела по телику фильм про людоедов, так трое суток спать не могла, прям вся тряслась!

Но наивное заступничество только больше обозлило Зайку. Ольга уставилась на повариху и ехидно спросила:

– Тебе после прочтения кулинарных рецептов кошмары не мерещатся?

– Нет, – ошарашенно ответила Катерина.

– Странно, – пожала плечами Зайка, – представь только шеренги марширующих кур, которых ты сварила, пожарила и запекла!

– Хватит, – вздохнул Кеша, – завтра всем на работу рано вставать.

– Кроме Даши, – не преминула заметить Зайка, – нас только перебаламутила, подняла на ноги, а сама завтра будет дрыхнуть до полудня.

Недовольно ворча, Кеша и Ольга ушли. Машка побежала к себе. Ирка с Катериной потопали вниз.

– Иди спать, – велел Дегтярев.

– Нет.

– Почему?

– Боюсь, вдруг она снова постучит?

Александр Михайлович побагровел, но удержался от гневных высказываний.

– Дарья, – заявил он, – смотри: под столом никого, под кроватью пусто, в шкафу лишь миллион твоих дурацких шмоток, за окном – сад.