Последний писк модницы

– А что ты купила-то себе?

– Потом посмотришь.

– Когда?

– Когда я все приготовлю для его демонстрации.

– Ну хотя бы намекни, что это такое.

– Нет. Если скажу, то никакого сюрприза не получится.

– Это что-то съедобное? – пошла Фима на хитрость.

– Вряд ли. Хотя возможно. С голодухи чего только не слопаешь. Моя мама рассказывала, что во время блокады они нашли на чердаке несколько забытых кем-то мешков жмыха, которым до войны люди кормили своих лошадей. Знаешь, что такое жмых?

– Приблизительно.

– Сухой остаток перемолотых семечек подсолнечника, который остается после того, как из семечек добудут масло. Этот жмых и помог нашей семье пережить ту зиму.

– Значит, у тебя там съедобное, но не очень. А это можно носить?

И снова тетушка ответила уклончиво:

– Сейчас люди чего только на себя не напяливают! И цепи, и штаны несуразные, и шляпы. Да, можно и его нацепить, если с головой уж совсем плохо.

– Это текстиль?

Спросила и сама себя обругала за глупость. Где одежда, а где семечки подсолнечника? Впрочем, тетушка ведь не утверждала, что принесла именно жмых. А из конопляных волокон делают удобную и экологичную одежду. А что касается льна, то его семена тоже используют в кулинарии, а из волокон, опять же, делают ткань.

– Нет. Не текстиль.

– Фарфор? Например, элитный чай в красивой расписной китайской коробочке?

– Нет.

– Какое-нибудь украшение?

Тетушка, казалось, задумалась, но Фима сама все испортила, добавив:

– Ювелирное?

И тетушка вновь ушла в категорическое отрицание.

– Техника?

– Нет.

– Белье?

– Нет.

– Постельное белье?

– Нет.

– Посуда?

Фима не надеялась на попадание и задавала вопросы просто так, чтобы хоть что-нибудь спросить. Но неожиданно она угодила очень близко к цели.

– Ну… – заколебалась тетушка Римма, – при большом желании, пожалуй, в нем и впрямь можно что-нибудь приготовить. Хотя лично я не знаю такого идиота, который захотел бы это сделать.

Ясней от таких разъяснений не стало. И тайна тетушкиного подарка начинала уже раззадоривать Фиму. В том, что тетушка увиливала от прямо поставленного вопроса, было что-то подозрительное. Но тетушка, напившись лекарств, уединилась в своей комнате, отправив Фиму домываться в ванну. Потом домой вернулся Павлик, пришли родители. У всех были с собой какие-то свои новости, так что до ужина Фима про тетушку забыла.

Сегодня на ужин мама подала к столу жаровню с вкуснейшей рассыпчатой гречневой кашей, которая получалась таковой благодаря оставшемуся после приготовления домашней курочки гриль соку. Ничего проще и быстрей этого блюда придумать было невозможно. Всего-то и требовалось, что к измельченным остаткам вчерашней курочки добавить заранее отваренную гречу, зерна которой моментально становились блестящими, а вся каша маслянистой и очень ароматной. Это была уже не просто каша, а какой-то гречневый восторг, гора драгоценных камешков в отдельно взятой тарелке.

Кроме курицы с гречей был еще салат из поздних и таких душистых помидоров с хрустящими огурчиками, заправленный сметаной и посыпанный сверху зеленью свежей петрушки, которая еще умудрялась расти в парнике на даче. А на десерт мама достала домашнее пирожное «картошку», которую приготовила еще вчера.

Какое-то время мама растерянно смотрела на тарелку, где белого фарфора было куда больше, чем темных «картошин». А ведь вчера «картошки» были уложены плотненько одна к другой. Фима сама помогала маме лепить их из плотного теста, вкусно пахнущего какао, сливочным маслом, сгущенкой, грецкими орехами и печеньем. И помнила, «картошек» у них получилось так много, что они еле их устроили на большую тарелку.

– Что-то ряды наши сильно поредели, – заметила мама, вопросительно глядя то на пирожные, то на своих детей.

Но Павлик с Фимой в ответ лишь выразительно посмотрели в сторону отца, который начал говорить, что количество пирожных ничуть не изменилось, просто они на холоде сильно уменьшились, отсюда и промежутки.

– Ты что? Разве не знаешь, что на холоде все предметы уменьшаются в размерах? – спросил он у мамы и опрометчиво прибавил: – Плохо же ты учила физику в школе!

Глаза у мамы опасно сузились.

– Ну, лично мне все ясно. Папе пирожных сегодня не достанется, он свою порцию еще вчера умял.

Конечно, «картошек» хватило на всех. Не такой была человек мама, чтобы обидеть своего любимого мужа и отца своих обожаемых детей. Потом они долго сидели и смаковали тающие во рту пирожные. «Картошку» любили все, а вот чай каждый заваривал с добавкой по своему вкусу. Фима, например, любила мелиссу, Павлик отдавал предпочтение мяте, а мама с папой пили с молодыми листиками яблони и малины, утверждая, что это лучшее профилактическое средство в разгар сезона вирусов. Куда там чесноку, да и вкус много приятней.

Тетушка Римма отдавала предпочтение то одному, то другому, и сейчас Фима прикидывала, что могла бы подмешать старушке в чай какое-нибудь средство от аллергии. Вот только какое?

К ужину тетя Римма не вышла, сказав, что ей нездоровится. Мама отнесла поднос с едой для тетушки прямо ей в комнату. Но когда Фима попыталась расспросить, не видела ли мама в комнате что-нибудь необычное, то получила отрицательный ответ. А когда Фима попыталась сунуться к тетушке, то получила у нее от ворот поворот.

– Завтра, детонька, все завтра, – слабым, стонущим голосом сообщила ей тетушка. – Сегодня мне что-то не по себе. Утомилась я. Не по силам мне такие походы. Слишком много народу, слишком много внимания. Отвыкла я от такого.

Фима тщетно шарила глазами по комнате. Таинственный предмет стоял на столике, так плотно укутанный покрывалом, словно это была какая-нибудь особенно стыдливая невеста. После ужина Фима спустилась вниз к Ане, чтобы проведать своего Пятницу. Песик по-прежнему продолжал считать своей хозяйкой Фиму, несмотря на то что уже почти месяц жил в квартире у Ани.

– Даже немножко обидно, – сказала Аня, когда собачий восторг по поводу прихода Фимы немного поутих и подругам стало возможным разговаривать. – Я домой прихожу, он мне от силы пару раз хвостиком вильнет чисто из вежливости и снова уходит. Появляется, когда нужно его покормить. Но когда ты приходишь, так это прямо представление какое-то. Любит он тебя. Может, заберешь его все-таки насовсем?

Фиме и самой этого хотелось больше всего на свете. И Пятнице хотелось. И Ане, которая, хоть это всячески отрицала, тоже очень хотелось. Но пока что аллергия тетушки Риммы не позволяла поселить Пятницу в одной с ней квартире.

– А ты дай старушке лекарство.

– Так это временный эффект.

– А ты ей еще дай! И каждый день давай!