Мирный воин. Книга, которая меняет жизнь

– Я уже был тебе полезен, – ответил он, указывая на пластырь.

Это была последняя капля.

– Слушайте, я не могу терять здесь свое время. Мне надо поспать.

С этими словами я положил карбюратор и опять направился к выходу.

– Откуда ты знаешь, что не спал всю свою жизнь? Откуда ты знаешь, что не спишь прямо сейчас? – спросил он, пристально глядя на меня.

– Как скажете, – я вдруг почувствовал себя слишком усталым, чтобы спорить. – И все-таки… как вы это… ну, вы поняли…

– Завтра, Дэн, завтра, – перебил он меня.

А потом он тепло улыбнулся, и все мои страхи и тревоги рассеялись. Он пожал мою руку с пластырем на пальце. И по моей руке, потом по плечу, а потом по всему телу побежали мурашки.

– Приятно было снова повидать тебя, – добавил он.

– Что значит «снова»? – начал было я, но спохватился: – Ах да, помню. Всё завтра.

Мы рассмеялись одновременно. Я дошел до двери, остановился, посмотрел на него и произнес:

– До свидания… Сократ.

Имя его как будто озадачило, потом он благодушно пожал плечами. Кажется, он был не против такого прозвища. Я ушел, не произнеся больше ни слова.

Восьмичасовое занятие на следующий день я проспал и проснулся только к дневной тренировке. Набегавшись вверх и вниз по лестнице на стадионе, мы с Риком, Сидом и другими ребятами нашей команды лежали на полу и, отдуваясь и обливаясь потом, растягивали мышцы ног, плеч и спины. Это был настоящий ритуал, и обычно во время растяжки мы молчали. Но сегодня мне нестерпимо захотелось поделиться впечатлениями пережитого накануне. Правда, я только и смог, что сказать:

– Я тут вчера на заправке с таким странным мужиком познакомился…

Но моих товарищей гораздо больше интересовала боль в растягиваемых мышцах, чем моя незамысловатая история.

Мы быстро разогрелись – отжимания в стойке на руках, приседания, подъем ног в висе – и приступили к отработке упражнений. Я летал по воздуху, вращаясь на перекладине, делал «ножницы» на гимнастическом коне, продирался сквозь серию новых силовых упражнений на кольцах, а из головы не выходил таинственный незнакомец, которого я прозвал Сократом. Чувство собственной гордости требовало держаться от него подальше, но желание разгадать окружавшую этого человека тайну было сильнее.

После ужина я пробежался по заданиям по истории и психологии, набросал черновик работы по английскому и выбежал на улицу. Было одиннадцать часов вечера. Сомнения начали одолевать, когда я почти дошел до заправки. А хотел ли он видеть меня снова? Что бы такое сказать, чтобы произвести впечатление, доказать ему, что я действительно умный человек?

Он стоял там, прямо в дверях. Увидев меня, кивнул головой и жестом предложил зайти:

– Разуйся, пожалуйста. Так уж у меня заведено.

Я осторожно опустился на диван и поставил свою обувь поближе, на случай, если мне захочется быстро встать и уйти. Не доверял я все-таки этому странному незнакомцу.

На улице начал моросить дождь. В теплой, залитой мягким светом комнате было особенно уютно по сравнению с холодной улицей, где поливал дождь, а на небе громоздились мрачные тучи. Постепенно я расслабился. Откинувшись на спинку, я сказал:

– Знаешь, Сократ, у меня такое впечатление, что мы уже встречались.

– Встречались, – ответил он, снова чуть приоткрывая дверь между сном и реальностью.

Я помолчал и продолжил:

– Ты знаешь… Мне часто снится один сон. Про тебя.

Я внимательно следил за его лицом, но оно осталось непроницаемым.

– Я много кому снюсь. И ты много кому снишься. Расскажи о своем сне, – улыбнулся он.

Я рассказал как можно более подробно. Казалось, в комнате потемнело, пока я пересказывал мрачные эпизоды из сна, воскрешая в памяти каждую деталь. Пятилась, отступая все дальше, привычная реальность.

Когда я закончил, он кивнул:

– Да. Очень хороший сон.

Я не успел спросить, что он имеет в виду, – требовательно звякнул звонок у заправки, один раз, потом второй. Сократ накинул пончо и вышел в промозглую морось. Я наблюдал за ним через окно.

Одна машина быстро сменялась другой: пятничный вечер, час пик. Сидеть на диване было как-то глупо, поэтому я вышел помочь Сократу. Он никак не отреагировал.

Потянулась бесконечная вереница машин: двухцветные, красные, зеленые, черные, хардтопы, пикапы, иностранные спорткары… Настроение людей, сидевших за рулем, было не менее разнообразно. Мало кто из клиентов был знаком с Сократом, но многие задерживали на нем взгляд, будто заметив что-то странное и трудноопределимое.

Были компании, праздновавшие пятничный вечер: люди в таких машинах громко смеялись и болтали, перекрикивая свои радиоприемники. Сократ подхватывал их смех. Парочка клиентов, напротив, оказалась в мрачном расположении духа. Создавалось впечатление, что эти люди специально старались быть неприятными для окружающих, но Сократ со всеми обращался одинаково вежливо и обходительно, будто каждый из них был его личным гостем.

После полуночи поток авто начал редеть и вскоре иссяк. Прохладный воздух после всей этой суеты и шумихи казался неестественно неподвижным. Когда мы вошли в офис, Сократ поблагодарил за помощь. Я пожал плечами, но было приятно, что он все-таки меня заметил. Я очень давно никому ни в чем не помогал.

Едва очутившись в тепле, я вспомнил о нашем незаконченном разговоре, плюхнулся на диван и сказал:

– Сократ, у меня есть пара вопросов.

Он сложил руки в молитвенном жесте, возведя глаза к потолку, как бы испрашивая свыше то ли совета, то ли терпения.

– Что за вопросы? – вздохнул он.

– Ну, я насчет крыши так и не выяснил, и что ты имел в виду, когда сказал, что рад видеть меня «снова», и еще я хотел бы знать, что могу для тебя сделать и чем ты можешь мне быть полезен. И еще я хотел спросить, сколько тебе лет.

– Давай пока начнем с самого простого. Мне девяносто шесть лет по вашему летоисчислению.

Не было ему девяносто шести. Пятьдесят шесть – пожалуй; шестьдесят шесть – с натяжкой; семьдесят шесть – с очень малой вероятностью, и это было бы настоящим чудом. Но девяносто шесть? Он лгал. Хотя зачем ему лгать? И еще эта странная обмолвка…

– Сократ, в каком смысле «по вашему летоисчислению»? Это ты про другие часовые пояса, что ли? Или ты из космоса?

– А разве не все мы оттуда? – ответил он.

Честное слово, к тому моменту я не исключал и такой возможности.

– Я все-таки хотел бы выяснить, что мы можем сделать друг для друга.

– Только одно: я был бы не против взять себе последнего ученика, а тебе самым очевидным образом нужен учитель.

– Мне хватает учителей, – может быть, слишком поспешно ответил я.

Он помолчал, сделал глубокий вдох: