Ледяные трущобы

Они выехали, когда рассвет едва забрезжил на горизонте, пролив на белую снежную гладь кровавые краски. Как и предполагал бывший военный Петр Михайлович Звягин, не всем по душе пришлась затея покинуть новое убежище и отправится в неизвестность. Упрекать в этом кого-то не входило в его планы, к тому же оставшиеся женщины и дети нуждались в защите, пусть и находились в самом безопасном месте в этом городе. Однако в расчет стоило брать и то, что враг – это не просто тупые зомби с единственной потребностью жрать, а порой коварные и очень умные монстры, выведенные инопланетными оккупантами.

К-701, за рулем которого сидел Ромка Файзулин, шел впереди, расчищая путь. В прицепе, что тянул за собой трактор, уместились дизельный генератор и несколько бочек с топливом, а также радиостанция, спрятанная в небольшой, но довольно теплой будке, которую сколотили второпях из подручных материалов. Сам создатель аппаратуры, Леха Шрам, расположился здесь же, периодически вступая в переговоры с ждущими подмоги новотройчанами. Второй трактор, «Белорус», решено было не брать из-за слишком большого расхода солярки. Сивый, Лёс, Клим и Ванька Немец, разместившиеся в ниве «Шевроле», ехали вторыми. Следом «Волга», в ней майор, Серж, Макс. Колонну замыкал внедорожник Chevrolet, перевозивший большую часть всего арсенала, что взяли с собой возрожденцы. Крутил баранку джипа седовласый, малоразговорчивый дядя Витя, отправившийся в это безумное приключение с единственным выжившим членом своей семьи, сыном Колькой. Упрямый и смелый парень настоял на том, чтобы его взяли, несмотря на то, что сам отец был против этого. Юнцу совсем недавно исполнилось шестнадцать лет, а он рвался в бой и не хотел отсиживаться в убежище. Заставив чувствовать себя неловко совсем взрослых Женьку Гусака и Сашку Романова, решивших остаться в бомбоубежище.

Снег пошел ближе к обеду, сначала это были редкие, крупные хлопья, которые, кружась, медленно опускались на землю. Однако быстро снегопад приобрел совсем другой характер, теперь сквозь белую пестрящую пелену едва можно было различить впереди идущую машину. Бешеные порывы ветра без устали швыряли белую гвардию зимы, намертво запечатывая ее тельцами окна движущейся технике.

Люди с тревогой, до боли в глазах всматривались в белесую завесу. Ощущение того, что вот-вот кто-то страшный вырвется из-под ее защиты и нападет, не оставляло никого. Завывающий, словно и впрямь как зверь, ураганный ветер только усиливал эти ощущения.

Поначалу мелькавшие по сторонам размытые силуэты приняли за игру воображения. Однако когда в руках Лёса заработала рация и испуганный голос Файзулы проорал: «Монстры!!! Напали монстры!!!», все сомнения были развеяны.

– Не останавливаться! Гони вперед! – вырвав из рук Дениса рацию, закричал Сивый. – Остановимся – и нам хана!

Раздались первые приглушенные выстрелы. Лёс в отчаянье и испуге крутил головой, силясь хоть что-то разглядеть, автомат в руках уже ждал своего часа.

– Что за монстры, где они?!

Возмущенный Клим едва успел договорить, когда в машину что-то сильно ударило. Да так сильно, что едва не опрокинуло ее набок!

– Сука поганая! – зарычал бандит, проскрежетав зубами.

Существа, что гнались сейчас за машиной, были неимоверно быстры. Со всех сторон на ниву сыпались удары и толчки, выбивающие ее из прочищенной колеи, мешавшие движению.

– Это «снеговики»! – услышали все по рации голос Сержа. – Такие в прошлый раз напали на нас и убили Игната с Греком! Стреляйте в морду, там у них слабое место, а шкуру почти не пробить… – речь его прервалась отборной руганью, затрещал автомат.

Покрытый длинной белой шерстью монстр вылетел, казалось бы, прямо из-под колес. Мощное, грациозно движущееся тело, имевшее сходство как с обезьяной, так и с медведем, ударилось о лобовое стекло. Одному богу известно, как оно не разбилось, покрывшись кривыми нитями трещин. Тварь перелетела через капот и с грохотом приземлилась на крышу. Не нуждающиеся ни в каких разъяснениях и приказах, трое молодых людей почти одновременно вынырнули из своих окон, открывая огонь. Жуткий рык раненой бестии заглушил звук их автоматов, резанул по ушам, пробирая до костей! Снеговик (Серж с Максом вновь отличились, придумав имя новому монстру) слетел с машины, расстреливаемый почти в упор, умудрившись на последок выбить из рук Немца его автомат.

– Урод чертов, он мне руку чуть не выдрал! – корчась от боли и зажимая хлещущую из руки кровь, застонал Ванька.

– Уродина! – поправил его Клим, меняя магазин.

– Хочешь сказать, это баба?! – удивленно отозвался Сивый, не сводя взгляда с дороги. – Самка, мать ее?!

– Да.

– Ну ты даешь, малец, тварь нас чуть на клочки не порвала, а он ей меж ног успел заглянуть!

– Если есть самка, значит есть и самец, – подметил Лёс, щурясь от хлещущих в лицо хлопьев снега. – А это значит одно – эти твари способны к размножению!

Новый монстр, словно призрак, выпрыгнул из белого пестрящего покрывала, Лёс едва успел отскочить от окна, прижимаясь к бандиту. Лохматая морда, чем-то напоминающая гориллью, протиснулась в салон, клацая зубастыми челюстями.

– Да на, жри! – заорал Денис, полрожка из калаша в один миг наполнили пасть снеговика, опрокидывая монстра под колеса машины. – Вкусно было?!

– С меня-то слезь! – заворчал Сивый. – А то пацаны не то подумают.

– Твари уходят! – зазвучал из рации голос майора. – Но будьте на чеку, в любой момент они могут вернуться! Все живы?

– Тута мы, – бодро отозвался Сивый.

– Пока да! – подтвердил Файзула.

– Да, – спокойно ответил дядя Витя.

– Еще дышу и даже на связи! – пошутил Леха Шрам.

– Продолжаем движенье! – удовлетворенно произнес бывший военный. – И помните: всё сейчас против нас, включая погоду, так что не расслабляемся! Поняли меня – не расслабляемся, повторяю для особо непонятливых, есть среди нас такая вот парочка…

– Правильно Иринка говорила, спалит нас майор с этой водкой! – Лёс, улыбаясь, посмотрел на Клима.

Интерлюдия 3

Со слов мертвеца

Боль.

Адская боль.

Казалось, ничего и никого больше не существует, есть только она и мое тело, агонизирующее на грязной лестничной площадке. Как ни странно, но я это понимал. Я знал, что мне и моей прежней жизни приходит конец.

Еще несколько вздохов, и мои легкие, заполненные кровью, отказываются выполнять свою функцию. Я рву на груди грязную рубаху, бью по ней кулаками. И откуда во мне взялись силы? Но все тщетно, кислород больше не поступает, и мрак, постепенно заполняющий мое сознание, становиться непроницаемым для света.

Голоса.

Их было много, они звучали в моей голове.

Я услышал их все и сразу. Они слились в один поток, объединенные страстным, сводящим с ума желанием – жрать! Да, именно жрать. Давясь большими кусками пищи, блюя и снова поглощая все это с неистовым аппетитом.

Боли, терзающей все мое тело, больше не было, она ушла, а с ней и все другие ощущения. Да нет же, ошибаюсь, одно ощущение все же осталось и с каждой минутой оно усиливалось. Теперь я начал понимать эти странные голоса. Они хотели того же, что и я. Они призывали объединиться. Так будет проще, так будет лучше. И я был в этом уверен.

Тело с трудом повиновалось мне, минут десять я просто пытался сесть. И, о чудо, это свершилось! Опершись рукой о стену, я впервые снова почувствовал свою конечность. Нет, это не было привычной работой мышц, я даже не ощутил кожей шероховатость стены. Однако само движение вызвало необычные ощущения, словно по костям прошелся электрический разряд, заставив их подчиняться.

Немного привыкнув к необычному поведению собственного тела и пройдя пару десятков шагов, я вдруг задался вопросом: а кто же я, собственно говоря? Кто или что? Да, я ощущал себя в этом мире, я даже чувствовал связь с подобными мне, и их было много. Однако тех личностных воспоминаний, что формируют индивидуальность каждого в отдельности, просто не было. Спустя мгновение мысль об этом забылась, как и многие другие, что возникали позже.

«Идем, ты должен быть с нами… мы нуждаемся в тебе… тебе станет легче, иди к нам», – все громе и навязчивей звучали голоса в моей голове.

Чувство голода, вдруг сделавшееся невыносимым, придало уверенности моим робким шагам. Я ускорился, несмотря на то, что ноги отказывались сгибаться в коленях.

Сугробы на улице заставили удивиться. Раз лежит снег, значит есть и мороз. Впрочем, я могу и ошибаться. Но холода определенно не было, как и жары, ветра, сырости и других подобных явлений, которые я должен ощущать, как говорится, кожей. А должен ли?

Слова и ассоциации, связанные с ними, возникали и пропадали, как мне кажется, навсегда стираясь из памяти, образуя брешь, пустоту, которая быстро заполнялась новой информацией.

«Иди к нам… мы ждем тебя… ты нам нужен…»

Снег скрипит под босыми ногами. А где мои ботинки? Я с удивлением смотрю на синие стопы ног. Большой палец на левой безобразно вырван, а может быть, и откушен, но боли я по-прежнему не чувствую.

Голоса в голове манят, они помогают мне идти верным путем. Сомнений нет, есть четкая уверенность в том, что я все делаю правильно.

Возникший впереди силуэт почти не вызывает эмоций. Труп с покрытым инеем лицом и мутными стеклянными глазами, скривив челюсть на манер косой ухмылки, не мигая смотрит на меня. Грязная, окровавленная рубаха порвана на нем, на теле видны глубокие раны от укусов. Я делаю попытку поприветствовать его поднятой рукой и понимаю, что машу сам себе. Отражение в стекле уцелевшей витрины магазина повторяет мои нелепые движения.