– Ладно… скажу… только мне половину… а то не скажу.
– Сказал, что отдам… Фу, черт! Чего еще жилы-то тянешь…
– Надо замок ломать… снасть-то припас?
Косяков порылся в кармане и достал оттуда плотничье долото.
– Какой угодно замок отворим этим ключом, – проговорил он, показывая свою снасть.
– Хорошо… Ступай во двор, там стоит ларь с овсом…
– Знаю…
– Ну, в этом ларе, в овсе, и ищи узелок… в правом углу… Только вот что: мне твоих денег не надо, а ты мне отдай камешек, который лежит тут же с деньгами… только и всего…
Косяков уже шагал по двору. Ночь была светлая, и Косяков боязливо оглядывался в сторону дома, точно боялся какой засады. Вот и знакомый старый ларь. Сняв осторожно замок и накладку, Косяков еще раз оглянулся кругом и по пояс опустился в глубокий ларь, где долго шарил руками в овсе, прежде чем ущупал заветный узелок. Достав узелок из ларя, Косяков вернулся с ним в Зотушкин флигелек, проверил там деньги и передал Зотушке ту самую жилку, которую когда-то привез Михалко из Полдневской от Маркушки.
– Теперь, Павел Митрич, уходи от греха, – проговорил Зотушка, пряча кусок кварцу за пазуху. – С деньгами тебе везде дорога, а если вздумаешь назад оборотиться – обоих нас в каторгу зашлют…
Косяков навсегда скрылся из Белоглинского завода, а Зотушка истолок в ступе Маркушкину жилку и той же ночью всыпал ее в церковную кружку.
1884
notes
Сноски
1
То есть при смерти. (Примеч. Д. Н. Мамина-Сибиряка.)
2
Шары, по уральскому говору, – глаза. (Примеч. Д. Н. Мамина-Сибиряка.)
3
Супериками на Урале называются крупные драгоценные камни, преимущественно тяжеловесы. (Примеч. Д. Н. Мамина-Сибиряка.)