Эволюция вооружения Европы. От викингов до Наполеоновских войн

Нападавшие, по всей видимости, были прекрасно знакомы с осадными приспособлениями своего времени: «Затем датчане соорудили, к изумлению всех видевших это, три огромные осадные машины – сущих монстров, о шестнадцати колесах каждый, сделанные из громадных дубов, связанных вместе, и под каждым был подвешен таран, укрытый под высокой крышей, внутри и по бокам которого могло укрыться, как говорят, по шестидесяти человек в шлемах».

Для защиты себя от стрел и камней осажденных норманны применяли передвижные укрытия и навесы. «Из шкуры, снятой с холки и хребта молодых бычков, датчане затем сделали около тысячи передвижных укрытий, каждое из которых служило для прикрытия четырех или даже шести человек».

Штурм города с использованием подобных укрытий описывается таким образом: «…они пошли на приступ, согнув спины под луками (то есть под стрелами, выпущенными из луков парижанами), за их спинами крепились луки, полные стрел, их мечи закрывали собой землю, их кожаные укрытия скрыли от взглядов Сену; тысячи свинцовых шариков взвились в воздух и, подобные граду, пали на город, а мощные катапульты обрушили камни на башни, которые прикрывали мост».

Подобно многим фортификационным сооружениям в Западной Европе в те времена, башни эти были сделаны из дерева, и, естественно, викинги попытались поджечь их: «Их грозные орды безуспешно пытались забросать хотя бы один ров или разрушить башню тараном. Разозленные тем, что им не удается разбить нас в открытом поле, норманны взяли три из своих самых больших судов, быстро наполнили их целыми стволами деревьев, даже и с листьями, и подожгли их. Восточный ветер погнал эти суда, испускающие пламя, и викинги с помощью тросов стали подтягивать их вдоль берега, стараясь разрушить мост и поджечь башню…»

Другой прием был применен во время одного из многих штурмов Лондона. Деревянные мосты, переброшенные через Темзу, «были столь широки, что на каждом из них могли свободно разъехаться две телеги. На мостах имелись борта выше роста человека, а под мостами сваи, которые были вбиты в дно реки. Во время штурма вся дружина стояла на мостах и обороняла их».

В период этой осады Лондона город находился в руках данов – Олаф Норвежский помогал Эзелреду[4 - Эзелред – сын короля Эдгара.] обрести трон.

«У Олафа были большие щиты, сделанные из ивняка и мягкого дерева, которые были соединены вместе так, что образовали плетеный дом, которым и накрыли сверху суда. Это укрытие покоилось на стояках столь высоких, что давало возможность стрелять из-под него и выдерживало удары камней, брошенных на них сверху. Когда его воины были готовы, они сели в лодки и принялись грести вверх по реке; но, когда они подошли ближе к мостам, они были обстреляны с них, потом с мостов принялись бросать такие большие камни, что ни щиты, ни шлемы не могли защитить от них; так что суда их были изрядно повреждены и многим пришлось отступить. Но Олаф и норманны, бывшие с ним, смогли укрыться под мостами, и привязали там канаты за опоры мостов, и принялись изо всех сил грести вниз по течению. Опоры мостов были вырваны из дна реки и не могли больше поддерживать мосты. Потому как на мостах плотно стояли вооруженные воины и еще там было много тяжелых камней и оружия, то опоры мостов сломались, и мосты вместе с множеством воинов на них рухнули в реку; и лишь немногим удалось добраться до берега и спастись».

Древние скандинавы значительно отличались друг от друга – в одном отряде могли собраться отъявленные дикари из какого-нибудь богом забытого залива на Балтике, члены же другого могли несколько лет прослужить в Константинополе, самом космополитическом городе мира. Не были они и все поголовно варварами в своем общении с неприятелем. Приведенный ниже отрывок взят из «Саги о Орваре Одде». (Следует полагать, что эти законы были применимы только к набегам на других скандинавов. Достаточно трудно соотнести кодекс поведения Хьялмара с принятыми в среде викингов военными обычаями.)

«Хьялмар сказал: «Я не буду придерживаться каких-либо других законов викингов, чем те, которые были у меня до этого». Одд ответил: «Когда я их услышу, тогда и буду знать, подойдут ли они мне». Хьялмар сказал: «Во-первых, я никогда не буду есть сырого мяса, как не будет делать этого ни один из моих воинов, хотя у многих людей в обычае носить мясо у себя под одеждой, а потом называть его приготовленным; так есть подобает скорее волкам. Я никогда не буду грабить торговцев или boendr (землевладельцев), разве что когда я буду идти походом на врага и мне надо будет кормить моих людей, но и тогда я заплачу за все взятое полной мерой. Никогда я не буду грабить женщин, даже если окажется, что они владеют большим богатством, и никогда не возьму женщину на борт своего судна против ее воли; а если кто из моих воинов возьмет ее против воли, то поплатится за это жизнью, кто бы он ни был».

Скандинавы во времена викингов редко строили каменные жилища. Даже королевские покои и дома были деревянными. Огонь был естественным и любимым оружием, и сжечь дом или залу вместе с его владельцем и домочадцами было вполне заурядным делом. Вообще было принято позволять спастись женщинам, детям и слугам, а порой и членам семьи, не вовлеченным в родовую вражду. У остальных же выбор был небогат: сгореть заживо или задохнуться в дыму либо же пасть от мечей, выбравшись наружу.

«Часовые Торольфа сидели в доме, пируя, и никто не стоял на страже. Король (Гаральд Гарфагар, «Прекрасноволосый») окружил со своими людьми зал, затем они издали военный клич и протрубили в королевский рог. Когда Торольф и его люди услышали это, они бросились к оружию, поскольку у каждого оно висело за спиной. Король, стоя у входа в залу, прокричал, что женщины, подростки, старики, рабы и крепостные должны выйти из дома. Сигрид, жена Торольфа, бывшая в доме, вышла из дома… Король сказал своим людям: «Вы должны поджечь залу; я не хочу потерять своих людей, сражаясь с теми, кто выйдет наружу, потому что я думаю – они побьют многих из нас, выйдя наружу, хотя их и меньше, чем нас. Затем зала была подожжена, и огонь быстро охватил ее, потому что дерево было сухое, стены просмолены, а крыша крыта берестой. Торольф велел своим людям сорвать обшивку стен, забраться на потолочное перекрытие и выломать наружную стену. Им удалось расшатать одну из стенных опор и развалить стену так, что открылся выход наружу. Торольф вышел первым, затем Торгилс Гьялланди («Громкоголосый») и все остальные, один за другим. И началась жестокая битва…»

Из «Саги о Ньяле», одной из самых знаменитых исландских саг, мы узнаем о том, что происходило дальше.

«Флоси сказал: «Я предлагаю тебе, бонд Ньяли, выйти из дома, потому что ты не заслужил того, чтобы быть сожженным». Ньяли сказал: «Я не выйду отсюда, потому что я уже старик и не смогу отомстить за своего сына, а жить с позором не хочу». Флоси сказал Берторе: «Ступай отсюда, женщина, я не хочу сжигать тебя». Бертора ответила: «Я вышла за Ньяла молодой девушкой и обещала ему разделить все, что нам суждено». С этими словами они вернулись в залу…»

Более приятный обычай, который обозначает для нас отношение норвежцев к войне, заключался в том, что поле для сражения обозначалось и назначалось время для сражения. Также было принято воздерживаться от грабежа и разбоя до начала сражения.

«Закон короля Хейдрика был таков, что если войско врагов войдет в пределы его страны и король страны назначит поле для сражения и укажет время, то викинги не должны заниматься грабежом до того, как битва начнется».

Подобное отношение к войне, скорее напоминающее дуэль, типично для примитивных воинственных племен – любящих войну саму по себе. Такая война не является «продолжением политики» – скорее это просто изрядная потасовка, на которую настоящие мужчины идут в отличном расположении духа, как на праздник.

Когда встречались враждебные отряды викингов или их суда, то на копье или мачте поднимался красный щит в знак войны. Напротив, белый щит служил знаком мира или, по крайней мере, переговоров. Другим древним обычаем был бросок копья или выстрел из лука поверх голов противника. Этим жестом воины посвящались Одину, он также служил знаком к началу битвы. Знаком к началу сражения был также трубный звук горнов.

Традиционным способом призыва жителей данной местности на борьбу с врагом был объезд ее вестником со стрелой войны.

«Если вестник несет известие о начавшейся войне, он должен донести железную стрелу до самых дальних границ своей страны. Стрелу эту доставляют lendirmen (lendirman, или landman, был местным официальным уполномоченным и знатным человеком, нечто вроде английского «рыцаря графства» Средних веков) и везут на борту судна с экипажем, который гребет не переставая день и ночь (то есть без всяких остановок). Каждый человек, в дом которого заносится стрела войны, считается призываемым в бой и через пять дней уже должен быть на борту судна. Если кто-то решит тихо отсидеться дома, он считается вне закона, будь то theng (благородный человек) или thrall (раб или крепостной)».

С уверенностью можно сказать, что большая часть скандинавов никогда не выбиралась за моря, окружающие их страну. Они жили на своей земле, ловили рыбу, охотились, растили урожай, воспитывали детей, точно так же, как и большинство населения в обществах с сельскохозяйственным и мореходным укладом жизни; и занимались всем этим многие века. Но их тесное знакомство с морем за эти столетия научило их конструировать и строить суда, способные плавать в суровых северных водах, заходить на веслах в длинные фьорды и речные устья или идти под парусом, когда порывы северного ветра делали греблю невозможной.

Самый распространенный тип судов древних скандинавов – драккар викингов – подробным образом описан в других источниках. Те, кто поклонялся Одину, верил в то, что для умершего лучше отправиться в последнее странствование, будучи погребенным под курганом, чем быть помещенным в свой любимый драккар в компании своих мертвых дружинников (вместе с изрядной долей награбленной ими добычи) и, объятым пламенем, выйти в открытое море. Именно захоронения в курганах, где вместе с покойным погребались и его драккар, и его личные вещи, стали для нас основным источником сведений об их судах, на которых они не только разбойничали по всей Западной Европе и частично в Средиземноморье и Африке, но и колонизировали Исландию и Гренландию и даже добрались до самой Америки.

Драккар викингов представлял собой длинное узкое плоскодонное судно, имеющее значительный продольный прогиб (это значит, что его корпус резко поднимался вверх к носу и к корме). Эти суда на большей части корпуса были беспалубными, лишь у носа и кормы имелись небольшие помосты. Форштевень обычно заканчивался вырезанной из дерева головой дракона. Голова дракона часто выполнялась съемной и убиралась, когда драккар заходил в дружественную гавань.

Драккары норвежцев приводились в движение как парусом, так и веслами. Парус имел квадратную форму и делался из ткани, обычно из грубого шерстяного материала, хотя порой и из кожи. Очень часто парус расписывался красками либо делался из продольных полос ткани двух или более цветов. Порой какой-нибудь крупный правитель повелевал вышить на нем свой герб. Когда Сигурд Йорсалафари следовал на драккаре из Иерусалима в Миклегард (Константинополь), он, как рассказывали, потерял две недели попутного ветра, ожидая его перемены на такой, который бы позволил ему во всей красе продемонстрировать жителям Византии свои отделанные бархатом паруса.

Нам неизвестно, владели ли норвежцы искусством хождения под парусом и против ветра. Вполне возможно, что и владели. Долгий опыт мореплавания должен был научить их слегка разворачивать парус к носу или корме так, что они могли пусть медленно, но продвигаться вперед, даже если ветер был встречным. Для соответствующего разворота паруса использовались брус, к которому крепился нижний край паруса, и несколько тросов. С другой стороны, вполне понятно, что викинги далеко не полностью знали все возможности хождения под парусом, иначе бы они непременно несколько изменили как парусное вооружение, так и конструкцию своих судов. Для того типа судов, которые использовали викинги, был неизбежен значительный дрейф, поскольку квадратный парус эффективен только при попутном ветре.

Суда древних скандинавов делались двух основных типов – торговые суда (knerrir) и боевые драккары. О торговых судах мы располагаем лишь отрывочными сведениями; по отдельным упоминаниям о них в сагах можно заключить, что они были более короткими, имели более высокие борта (в одной из саг говорится, что «Ормен Ланге» – любимый драккар Олафа Трюггвасона имел такие же высокие борта, как и торговый кнорр) и могли лучше противостоять морским штормам.

«Хакон сказал, что моря, окружающие остров, трудно преодолеть из-за сильных ветров и волнения. «Вы не можете отправиться туда на драккарах, но я повелю построить для вас два корабля и дам вам опытных людей, чтобы управлять ими».

Суда этого типа вполне могли иметь палубу, и Бьёрн Лэнстром (в своей книге «Корабль») считает, что корабль имел прямые форштевень и ахтерштевень – в противоположность резко вздымающимся носу и корме драккаров.

Суда древних скандинавов, которые мы привыкли объединять одним словом – драккары, – для их владельцев подразделялись на несколько классов. Все они имели одинаковую форму и конструкцию и различались только размерами. Соответственно этому и число гребных весел было различным – суда-драконы приводились в движение самым большим числом гребцов. На судах самых мелких типов на каждое весло приходился один гребец, хотя для резкого ускорения хода судна к нему рядом на банку мог подсаживаться еще один гребец.

Один из самых известных кораблей викингов был найден в Гокстаде. Этот корабль, захороненный в кургане вместе со своим владельцем, был раскопан в 1880 году. Он представляет собой 32-весельное судно, имеющее в длину около 23,5 метра от носа до кормы и почти 5,2 метра в ширину по бимсу. Судно относится к типу малых судов – и все же его современная копия, построенная в 1893 году, пересекла Атлантику за двадцать восемь суток. Экипаж, совершивший этот переход, сообщил потом, что судно хорошо слушается руля и обладает отличными мореходными качествами. Во время перехода скорость порой достигала 11 узлов. В раскопанном в Гокстаде судне был погребен вождь крупного сложения – его рост достигал 6 футов 3 дюймов, а рядом с судном были найдены кости принесенных в жертву лошадей.

Отверстия для весел в бортах гокстадского судна отстоят друг от друга на 38

/

дюйма, и по этому расстоянию были вычислены приблизительные размеры других судов древних скандинавов. «Ормен Ланге», «Длинный змей», как упомянуто в сагах, имел 34 банки для гребцов (68 весел) и, по всей вероятности, достигал в длину 150 футов. В «Королевской саге» говорится, что его длина составляла 74 элла (122 фута) «на траве», то есть по килю. Пространства между банками назывались отсеками, и в каждом из них во время сражения размещалось по нескольку воинов. Отсеки делились на полуотсеки. В той же саге упоминается, что на «Длинном змее» в каждом полуотсеке размещалось по восемь человек, что в целом составляет более шестисот человек. Для подобного судна это слишком много, но очевидно, что у корабля на борту находилось максимально возможное количество воинов.

Норвежцы в разгар сражения использовали маневр лишь в малой степени. Сколько-нибудь систематического использования таранного удара мы предположить не имеем оснований – да и высокий закругленный нос корабля не очень-то делал такой таран возможным. По упоминаниям в сагах можно предположить, что по крайней мере один тип судов (jarnbardi) имел нечто вроде железного усиления носа или, быть может, металлические шипы на носу, но ничего подобного клювообразному подводному выступу греческих или римских судов не встречается. Перед боем суда, насколько нам известно, группировались в некое подобие эскадр, но сохранялось такое формирование недолго. Непосредственно перед битвой более крупные суда связывались вместе и образовывали нечто вроде боевой платформы. Во время боя воины могли переходить с одного судна на другое и усиливать те участки, где это было необходимо.

«Король Олаф протрубил в горн, давая сигнал, чтобы одиннадцать судов связались вместе. В центре был «Длинный змей», с одного борта от него «Короткий змей», а с другого – «Журавль», и еще по четыре судна по обе стороны от них…

Воины короля Олафа сразу же связали суда, как было сказано, но, когда король увидел, что они стали связывать форштевни «Длинного змея» и «Короткого змея», он громко воззвал: «Выдвиньте вперед большое судно, я не желаю быть позади всех своих людей в этом войске…»

Драккар викингов. Чертеж показывает, как рулевое весло крепилось к корпусу. Ниже: блоки, ось уключины, черпак и нос драккара (реконструкция), найденного в Осберге, украшен орнаментом 1 – рулевое весло; 2 – блоки; 3 – ось уключины; 4 – черпак; 5 – нос

Затем Ульф Рыжий, знаменосец при стяге короля и воин на носу драккара, сказал: «Если «Змей» будет выдаваться намного вперед других судов, поскольку он больше и длиннее их, то воинам на его носу придется как следует потрудиться…»

В приведенном выше отрывке из «Саги Олафа Трюггвасона» рассказано о том, как король выстроил свои суда против намного превосходившего его в численности вражеского флота в своей последней знаменитой битве при Свольдере, в 1000 году. Вражеский флот – датчане, шведы и взбунтовавшиеся норвежцы – эскадра за эскадрой принялся наносить удары по строю судов короля Олафа (по всей видимости, вследствие нехватки места для маневра совместными силами). Как и предсказывал Ульф, «воины короля Свейна сбили свои суда в плотную линию по обе стороны от «Длинного змея», поскольку он находился намного впереди остальных судов короля Олафа…»

В морских сражениях широко использовалось метательное оружие.

«Тогда Эйнар Тамбарскелвир запрыгнул на борт «Длинного змея» и оказался на его корме в основном отсеке (возможно, пространство между изгибом ахтерштевня и первой банкой для гребцов. – Авт.) и выстрелил из лука, а он был лучшим лучником из всех воинов. Эйнар стрелял в ярла Эйрика, и стрела ударила рядом с ним в румпель, чуть выше головы ярла, и вошла до самого оперения…

Ярл же сказал воину, которого звали Финн… и был он самым великим лучником; и он сказал: «Подстрели-ка мне того юнца, что на корме».

И Финн выстрелил, и стрела попала прямо в лук Эйнара, когда тот натягивал тетиву в третий раз, и лук разлетелся на куски как раз посередине.

Тогда спросил король Олаф: «Что это треснуло так громко?»

И ответил ему Эйнар: «Это Норвегия, король, лопнула прямо у меня в руках…»

Для сцепления с судами противника и удержания их борт к борту использовались якоря и абордажные крючья.

«…Тогда носовые стрелки забросили якоря и абордажные крючья на борт судов короля Свейна, и тогда они смогли стрелять сверху вниз, потому что их суда были намного больше вражеских и имели более высокие борта, и они поразили всех воинов на датских судах, которые удерживали рядом с собой….»

Как бы отчаянно ни сражались люди Олафа, бой мог иметь теперь только один исход. Захватив более мелкие суда, пришвартованные к бортам «Длинного змея», и перерезав тросы, удерживавшие их, противник в конце концов загнал всех оставшихся в живых на борт «Длинного змея».

«Ярл сам первым взошел на борт самого дальнего из судов короля Олафа вместе с Янбарди, очистил его от врагов и перерезал тросы; затем он захватил следующее судно и сражался на нем, пока не перебил всех… В конце концов все суда короля Олафа были захвачены, кроме «Длинного змея», на котором собрались все воины, кто еще мог сражаться…»

Воины короля Олафа теперь сражались с мужеством отчаяния. Высокие борта «Длинного змея» давали им некоторое преимущество, но «такой град стрел и ударов мечей обрушился на «Змея», что воины на нем даже не могли укрыться от них… Отчаянно сражались люди в форпике (пространство сразу же за носовым помостом. – Авт.) и воины, защищавшие нос, потому что в этих местах борт был выше и менее доступен для нападавших. Но когда люди на нем уже стали падать от потери крови и изнеможения, то началось это с середины судна, и нападавшие сказали, что если бы отважные воины на его борту смогли бы и дальше защищаться, то взять «Змея» не удалось бы».

Тем не менее защищавшиеся отбили несколько попыток захвата судна. После этого ярл обратился за советом к одному из мудрых ветеранов.